Геннадий Скубилин - Записки следователя
Как ни парадоксально, талисманом у бедной Августины были побрякушки и студенческий билет злого Джованни. Вид у нее был не шикарный во время путешествия.
Былая ухоженность и презентабельность к ней вернутся. Всегда будут ярко-красными коралловые губы, наведенные импортной тушью голубые глаза, неотразимая внешность.
Впрочем, респектабельной, благодаря своим иностранным друзьям, она снова себя почувствовала.
Что касается жизненных потрясений, то думающий человек извлечет из них урок. Полезный для себя. Если, как водится, вразумят Небеса. Бездельника Шпагетти пусть осудит Бог. Впрочем, она сохранила и весомые доказательства его вины перед ней: одежду Джованни. Как сувенир, полный горьких воспоминаний.
Позади оставались хлопоты и страдания. Исчезла и злость к Эмме. Августина решила не поддаваться искушению, не допытываться признаний и извинений от Бабкиной. Не выяснять отношений. С трапа самолета нельзя было не заметить, что Эммочка встречает свою лучшую подругу с душевным раскаянием, немилосердно упрекая себя в низком предательстве, поминутно промокая влажные глаза носовым платочком.
Возродится ли между ними чувство близости — покажет время.
* * *В этот день особое оживление царило в аудиториях Белужского пединститута. Студентам и профессорско-преподавательскому составу объявили, что после лекций состоится встреча с третьекурсницей Августиной Адажевой — девушкой, ставшей российским Робинзоном Крузо.
В первом ряду переполненного актового зала разместились Виктория Робертовна, Арсентий Георгиевич Адажевы, Максим, Эммочка со слезами вины на глазах. С невыразимым вниманием все слушали рассказ Августины о ее злоключениях и победах. Вопросам не было счета. Всем хотелось знать подробности того, как выжила студентка в самых экстремальных, чрезвычайных условиях.
Покорив слушателей удивительностью рассказа. Августина надела на себя выстиранные и отутюженные лохмотья, — все, что осталось от одежды итальянца Шпагетти, — взяла в руки раскладной пиратский нож и продемонстрировала, как она сражалась с неприятелями, путешествовала по далеким небезопасным уголкам земного шара.
Хотя рассказывала и показывала Августина весело, родителям Августины было не до смеха. Они плакали, представляя мучения своей бедной девочки.
17. ЭПИЛОГ, ИЛИ ПОД МАРШ МЕНДЕЛЬСОНА
К свадьбе готовились в семьях Адажевых и Верстаковых возбужденно, восторженно, с определенным ожиданием радости. Максим больше других не мог осознать чудо. И неудивительно: до самых последних дней молодой человек и верил и не верил в то, что Августина принадлежит только ему. Для него любимая оставалась сказочным необыкновенным существом. В сильном увлечении он бредил только Августиной. Теперь они и в аудиториях, на лекциях стали неразлучны: либо сидели вместе, либо бесконечно обменивались записками.
Что притягивало блистательную девушку к простому парню — для многих оставалось неразгаданным ребусом. Разве постигнешь загадочную натуру?
Но Адажевы-старшие были рады выбору дочери. Им пришелся по вкусу Максим, и они решили сыграть мировую свадьбу. На обряд бракосочетания не пожалеть средств, не поскупиться. Сделать все с комфортом, роскошью, великолепно, что бы это ни стоило, «Мы не хуже других», — говорила с достоинством Виктория Робертовна. Ее поддерживал в идее устройства искрометной свадьбы и Арсентий Георгиевич Адажев. Они ждали почти год осуществления своего замысла. С приподнятыми чувствами, надеждой.
И вот подходили те дни. В оформлении пышного убранства зала ресторана «Колос», выбранного для празднества, принимал участие почти весь четвертый курс пединститута — сокурсники Августины и Максима. И все, кто пожелал.
Руководила хлопотами неугомонная Эмма Бабкина, с ярко накрашенными губами, в плиссированной розовой кофточке и голубой юбке с множеством складок и оборочек. Красавица номер два напоминала вихрь.
Она подгоняла медлительных подруг по институту, а в голове складывала спич, который обязательно намеревалась произнести за праздничным столом.
Бабкина искренне ждала той минуты, когда безудержно и возвышенно расхвалит жениха и невесту. Эмма действительно их знала с лучшей стороны.
Ей казалось, что начнет она речь так: «Разрешите поднять тост за новобрачных… Они, как никто другие, заслужили счастья… Природа одарила их неземной красотой, но еще больше добрыми сердцами, умом, трудолюбием… Нынешняя свадьба — это венец подвига их молодости…». Высокопарно, но проникновенно будут произнесены слова.
Впрочем, боялась, что в нужную минуту от волнения, нахлынувших чувств, слез она все перепутает. А со слезами у нее, похоже, стало не все в порядке. То и дело по причине или без причины сентиментальная девушка плакала. И улыбалась сквозь слезы, поминутно обнимая и целуя Августину. А весь облик невесты приобрел еще большую пышность.
— После твоего замужества я сразу же сделаю то же самое. Иначе начну увядать, глядя на то, как блестят твои глаза от счастья. Ты красивая до уникальности. Другой такой нет на всем белом свете, — искренне признавалась в любви к подруге Эмма. — Ты не волнуйся, на моем лице всегда будет отражаться удовлетворенность жизнью и чувство глубокого довольства твоим благополучием.
Снова получалось все высокопарно, напыщенно. Эмма опять обнимала и целовала подругу, а как-то попался под руку Максим — Эмма облобызала и его.
Счастливый Верстаков словно на крыльях летал. Осуществлялась его заветная мечта. Еще совсем немного пройдет времени — и лучшая девушка в мире, яркое сокровище, станет его милой, драгоценной женой.
Он ходил рядом с Августиной хмельным без вина, лишь от сознания того, что добился руки и сердца любимой женщины.
* * *Но вот отшумела веселая свадьба с наивной игривостью и удивительно легким остроумием, на какое только способны студенты, без видимых усилий, от чистого сердца. Отзвучал марш Мендельсона, застольное выкрикивание с буйной удалью «горько!». Кончились пляски и танцы.
Замерли пустые бутылки из-под шампанского в разбросанных ящиках. Расходились-разъезжались, прощаясь с молодоженами, приглашенные, затихал свадебный пир.
Уже удалились последние гости. Остались лишь молодые супруги, их родители. Всем пора направляться по домам.
Сели в «Жигули» утомленные, но счастливые Августина и Максим. Наконец-то они могли наглядеться друг на друга, отгоняя усталость, возбуждаясь лишь от прикосновений.
Ехали домой и чувствовали каждым утомленным и напряженным нервом, что вот-вот и будут находиться одни, вдвоем, в своей комнате, старательно подготовленной для новобрачных Викторией Робертовной.
Все меньше оставалось времени, когда молодые люди, без пяти минут учителя, откроют дверь заветного жилища — первого в их совместной жизни.
Вот они и дома. Адажевы-старшие заботливо, мило еще раз поздравили дочь и зятя с огромным событием в их личной жизни и многозначительно пожелали им спокойной ночи. Молодожены с подчеркнутой нерешительностью, с нарочитой медлительностью открыли дверь. И вошли в опрятную родную обитель.
Все волнения, беспокойства, тревоги брачного шумного обряда остались за порогом. А души заполняла лишь уверенность в том, что каждый из них выбор сделал правильно. У каждого своя «половинка», которая воплощает предел мечтаний. Максиму хотелось всегда видеть рядом Августину, а юной жене — молодого мужа ощущать только вблизи себя.
Им казалось, да они были сто крат убеждены в том, что их счастье возможно лишь вместе.
Первая брачная ночь…
Чехов говорил, что любовь дает гораздо меньше, чем ждешь. Но Максим и Августина не могли согласиться с таким утверждением.
Молодой Верстаков всегда будет восторгаться своей прекрасной Августиной, а юная Верстакова станет верной ему женой.
Они оба поклялись вечности и страсти только друг к другу, преданности на всю жизнь.
Местный писатель, пронаблюдав эту историю, пообещал написать о двух страстно влюбленных повесть. И сдержал слово. А вторую книгу подготовился издать о том, как прожили в супружестве Августина и Максим первые, ну, скажем, десять лет. Это еще впереди.
Кстати, гадалка напророчила молодым Верстаковым иметь троих детей, таких же красивых и талантливых, как родители. Хорошо бы проверить, сбудутся ли эти предсказания?
Еще провидица наобещала, что, как бы ни сложились обстоятельства у Августины и Максима, они всегда будут презирать бездушность и черствость, зависть и холодный расчет. Бессердечность не поселится в их душах и не приглушит яркость чувств.
Молодые люди действительно были убеждены в том, что Пушкин верно высказал свой взгляд на мертвый рациональный расчет в любви такими строками в «Евгении Онегине»:
Стократ блажен, кто предан вере,Кто, хладный ум угомонив,Покоится в сердечной неге,Как пьяный путник на телеге…Но жалок тот, кто все предвидит,Чья не кружится голова,Кто все движенья, все словаВ их переводе ненавидит,Чье сердце опыт остудилИ забываться запретил!
Впереди у молодоженов намечалось неразлучное общение и сердечная дружба. Теперь они, не таясь, отдадут друг другу половодье своих эмоций. И не нужно будет, как до свадьбы, с намеками, хотя и обостренно выразительно, проявлять свои чувства. Уцелевшие привычки той поры разве что останутся по инерции. На какое-то время. Испарится и все институтское. Проказы ранней юности останутся лишь в памяти. Это уж до конца лет. До последнего момента… Что делать, если жизнь — это книга. А беспечная молодость ее предисловие, ее первые страницы.
