Театральный маньяк - Стасс Бабицкий
Москва видела всякое. Соляные бунты. Военные парады. Купеческие свадьбы. В стены домов и камни мостовых, под кожу большого города, давным-давно впрыснули прививку — подумаешь, эка невидаль! Настоящий москвич если и удивляется, так разве что в раннем детстве. Когда узнает, чем мальчики от девочек отличаются. У коренных врожденный иммунитет к чудесам белокаменной. Понаехавшие покорители столицы — да, эти поначалу головой вертят, ресницами хлопают: гляди-ка! Примерно полгода. А потом переболеют и перестанут обращать внимание. Вольются в скучную толпу горожан, бредущих к метро. Туристы — те, конечно, пусть охают, пусть глаза пучат и лопочут смешно, не по-нашенски. Но и эти ахи-вздохи не способны поколебать стойкий московский снобизм…
Но в данном случае иммунитет подвел и коренных: на Константина прохожие все же оглядывались. Поправка: на отца Константина. Не каждый день увидишь, как по Страстному бульвару священник рассекает на серебристом самокате. С серебряным же крестом на груди. Клочковатая черная борода скорее подошла бы пирату, настолько недружелюбно она смотрелась. Но румяные щеки и добродушный взгляд все компенсировали. Именно таких, чуть наивных, но искренних, народ называет ласково и старорежимно — «батюшка». Не нужны им золотые часы, лимузины служебные. Зато они точно знают: Бог не строгий, он всех нас любит. И за все простит…
Батюшка рванул на мигающий желтый, пересек оживленную трассу под гудки и матерок водителей. Он явно спешил. Туда, где ненадолго перестанет быть и Константином, и — тем более, — отцом. А станет просто Костиком. В компанию друзей детства, которых много лет не видел.
Вот и один из них. Генка ждал у фонтана. Пижонский клетчатый пиджак и очки в золотой оправе выдавали в нем рекламщика. Причем из той породы, что стараются вклеить полуголую красотку в любой плакат или видеоролик. Даже в рекламу школьных глобусов.
— Привет, продавец воздуха! — заорал Костик.
— Сам такой, — улыбнулся Генка, обнимая приятеля. — Мы первые?
— Да, остальные подтянутся.
— Где приземлимся? «Елки-палки» на Тверской? Мы встречались с тобой года три назад…
— Опоздал. Там теперь салон парфюмерии.
— Типа, нам одеколон пить придется?
— Нет. Я тут рядышком одно местечко нашел — закачаешься. Волшебная свинина!
— А сан позволяет?
— Конечно. Это у иудеев и мусульман к свиньям претензии. А мы толерантные к любому мясу. Если не в пост.
Неспешно подкрались к зеленовато-медному Пушкину со спины. Но сукин сын не обернулся, не вздрогнул плечами. Проигнорировал. Памятник — он и в Африке памятник.
— Я же удачную мысль подкинул своему человеку из МИДа, — Генка округлил глаза для пущей важности, он всегда так делал, хвастаясь идеями, контактами или девчонками. — Пусть во всех наших посольствах от Алжира до ЮАР поставят такого же Александра Сергеевича. У него же корни…
— И крона кучерявая, — вставил Костик.
Генка не заметил реплики: токующий глухарь продолжал заливаться.
— Представляешь, мою идею одобрили в Кремле! Выделили миллионы денег на 50 бронзовых памятников. А также на курсы русского языка для местной детворы. Потом подумали… Блин, куча денег. Отпилили часть и решили ставить памятники из гипса — они дешевле. Потом еще отпилили, и еще. В итоге повесили большие плакаты с Пушкиным. А мне дали толстенький конверт, с премией. Ее, родимую, и пропьем…
— В моем случае, скорее, прожуем, — ухмыльнулся Костик.
Яркая вывеска обещала ностальгическое путешествие «Назад в СССР» сразу на нескольких языках. Логично. Они же все перезнакомились при советской власти, когда вода была мокрее, трава зеленее, а квартира в Москве могла достаться бесплатно, по очереди. Их семьи получили стандартные клетушки в новостройке на юге столицы. Мальчишки в первый же вечер подрались с ватагой хулиганов из соседнего двора. После чего, прикладывая подорожник к ссадинам, поклялись: отныне один за всех и все за одного…
В полушаге от двери Генка замер, как вкопанный:
— Слушай, зря мы затеяли эту встречу. Не к добру. Подерутся…
— Да брось, мы же верные друзья, мушкетеры.
— А сложилось не как у Дюма. Священником стал Портос, — приятель ткнул Костика в круглое брюшко, — Атос подался в полицию.
— Значит, Эдик у нас Атос?
— Конечно, он же выпить любит. А под мухой проповедей нам задвигал побольше тебя.
— Да-да. Про торжество закона. Вор должен сидеть в тюрьме.
— Так и я про это. Он же Жорку посадил. А мы их сейчас за один стол!
— Кто старое помянет… Жорка год на свободе, с чистой совестью. Хотел бы счеты свести, уже давно бы, — Костик толкнул дверь ресторана, обернулся на пороге. — Постой-ка, Генка, а ты, получается, д'Артаньян?! Кстати, ты никогда не задумывался, в «Звездных войнах» его записали бы в злые персонажи — Дарт Аньян…
— Не, я вообще не задумываюсь. И тебе не советую. Вредно. А я, безусловно, Арамис. Потому что бабник. Пусть Жорка д'артаньянствует. Хотя он, получается, граф Монте-Кристо.
2По залу бегал поросенок. Живой. Обнюхал блестящие туфли Генки, оставив влажный след от пятачка. Рекламщик нагнулся и почесал кабанчика за ухом. Тот довольно захрюкал.
— Столик у нас заказан. Святой отец плюс три, — подмигнул Костя официанту. Рыжий-рыжий-конопатый, он носил пионерский галстук и красную пилотку с эмблемой «Артека». И идеально вписывался в антураж заведения, половина которого была оформлена под столовую в летнем лагере. Друзья, однако же, выбрали противоположную часть зала — здесь все напоминало парк культуры и отдыха: отдельные кабинки, увитые плющом, автоматы с газировкой и скамейки вокруг столиков. Классические такие скамейки, с табличками «Осторожно, окрашено!»
Поросенок вился у ног, как собачонка, в надежде на щедрые подачки со стола.
— У вас раньше другая свинка бегала. Пожирнее, — уточнил Костик. — Куда делась?
— Убежала, — юноша отогнал животное изящным пинком. — Ребрышки будете заказывать?
— Буду. А к ним разных соусов. Побольше!
Генка даже меню открывать не стал. Смысл? Во всех ресторанах еда одинаковая. Кроме фирменного блюда.
— Вот его давай и салат «Цезарь».
— У нас он называется «ЦК», — гордость за родной общепит горела на конопатых щеках. — Мы придумали привычным блюдам названия с советским уклоном.
— ЦК — не ЧК, — хмыкнул рекламщик. — Неси, пионер!
— Надо же, ты перестал считать калории? — изумился Костик. — Раньше от этого салата уклонялся. Называл абсолютным злом.
— Просто не знал, насколько
