Ритуал на любовь - Виктория Колобова
— Фамилия моей несостоявшейся пациентки Ламейкина, а врача Репухова. Софья Тихоновна Репухова просила меня помочь жене ее друга, но я был очень занят, назначил на пятое мая, надо было сразу.
— Не надо. Это мой помощник Лукашов по моей просьбе постарался, чтобы Катя Ламейкина попала в обычную больницу, а не в твою психиатрию, прости. Я с уважением отношусь к тебе, ты хороший врач, но не тот случай. Появление дочери вылечит ее без твоих лекарств, от которых она потом не скоро придет в себя. Значит, Софья Тихоновна давно договаривалась с тобой о Кате? Ну и ну! Я их недооценил! Намекни ей, что ее друг стремительно идет к банкротству и полному разорению. А то будет мечтать о сытой жизни напрасно. Надеюсь, что он потом поднимется, но это будет потом.
Я немного ознакомился с его «Крепежом». Все началось с пандемии. Формально его фирма соответствовала по ОКВЭД критериям применения моратория, но фактически стала неплатежеспособной только из-за неудачных управленческих решений еще задолго до пандемии. Не знаю, как Ламейкин дослужился от менеджера до генерального директора. Судя по всему, он плохой менеджер. Он вывел активы, чтобы оставить кредиторов ни с чем. Отчаянно пытался попасть под действие моратория. Не смог.
По-моему, он озабочен не столько делами фирмы, сколько личным обогащением за счет умирающей фирмы. Еще задолго до пандемии у него был шанс заручиться согласием основных кредиторов на мировое соглашение, тогда бы не было и банкротства. Мог бы взять в штат инхаус-юриста, хотя бы поучиться, ведь есть много профильных специалистов по банкротству, есть бесплатные вебинары. У него нет и не было никакого чек-листа по его деятельности. Он даже не знает, что это? Чек-лист? Зачем он нужен?
У «Крепежа» был один акционер. Ламейкин подружился с ним. Вошел в доверие. Они несколько лет работали вместе. Но акционер умер два года назад. Наследство досталось племяннику. Племянник увидел, что некоторые сделки, которые совершал дядя и генеральный директор не совсем однозначны. Он обратился в суд с требованием о взыскании убытков с Ламейкина.
Уже прошло несколько судебных заседаний. Вмешалась налоговая. Нашла нарушения. По мнению Ламейкина, ИФНС не вправе была контролировать цену по сделке реализации товара. Ценя реализации товара всегда рыночная! И доначисление налогов необоснованно! Снова был суд. Проверили, установили взаимозависимость налогоплательщика и его контрагента, применяющего специальный налоговый режим. Товар был продан контрагенту по невыгодной для налогоплательщика цене и сразу был перепродан другим покупателям на иных условиях. Отклонение цены реализации от рыночной подтверждает применение схемы неправомерной минимизации налогов. ИФНС не превысила свои полномочия и доначисления обоснованы. Кроме того, незаконное дробление. Только штрафы и пени платить нечем!
Все вместе: претензии племянника, штрафы и доначисления налоговой привело к банкротству. А далее — привлечение солидарно Ламейкина Вячеслава Ивановича и главного бухгалтера Михайловой Ангелины Сергеевны к субсидиарной ответственности по обязательствам должника в размере 85 миллионов рублей с хвостиком.
Ламейкин подал в Верховный суд с просьбой передать кассационную жалобу для рассмотрения в судебном заседании коллегии по экономическим спорам Верховного Суда РФ. Суд должен состояться в июле. Ждем. Скорее всего, откажет. И ваша знакомая Софья Тихоновна окажется не у разбитого корыта, а у должника с суммой долга, превышающей его возможности. Разве Вячеслав ее об этом не предупредил?
— Не знаю, — прошептал Ларкин, — что-то у меня голова заболела. Поздно уже, пожалуй, пора домой. А что? Разве такое возможно, чтобы долг восемьдесят миллионов с человека взыскивать? Ему жизни не хватит? Он же не отдаст!
— Долг передается по наследству. Я ему не могу в этом помочь, дай Бог его дочь разыскать! А уж со своей фирмой пускай сам разбирается, кому и сколько он задолжал. Наверное, Софья Тихоновна не из бедных?
— Папа в медицинском преподает, у мамы свой зубопротезный, Софи сама врач первой категории. Они честно работают, они не бедные.
— Они станут бедными, когда она свяжет свою судьбу с Ламейкиным. Если болит голова, могу предложить анальгин.
— Анальгин? Я бы после всего услышанного выпил бы чего-нибудь покрепче!
Ларкин ушел, Лены уже давно не было. Трубников курил, смотрел в темное окно, слушал, монотонную песню дождя. Сквозь эту песню, где-то в глубине души раздавался стук колес поезда. Оля в дороге. Номер поезда, номер места карты не скажут! Волонтеры прочесывали местность в нескольких гектарах вокруг дома Ламейкиных. Повсюду объявления с фотографией Оли. Полиция ищет ее в Ростове, а она в поезде куда-то едет под монотонный стук колес.
Где Лагутин? У Ламейкиных? Дома? Уже поздно. Позвонить завтра утром? Сейчас? А что сказать: цыганка нагадала! Он меня не поймет. Трубников набрал номер Саши. Тот сообщил, что уже находится в доме Веры Васильевны. Она пришла в шок, узнав о трагедии Оли, о разводе Ламейкиных. Они не поддерживали связь давно, но она помнит племянницу Катю. Приглашает ее и ее дочь к себе в гости, если захочет, то и навсегда. Маленький хутор на берегу Дона. Мне завтра возвращаться?
— Отдохни день. Вера Васильевна тебя не гонит?
— Она очень гостеприимна! Блинами со сметаной накормила. У нее три коровы, своя сметана. Вкусная! Такой еще не ел! Тогда я денек отдохну. Схожу завтра на рыбалку, если позволите.
— Позволяю.
После этого Трубников позвонил следователю Лагутину, высказал ему версию о том, что Оля может сейчас в поезде направляться к родственникам, которые живут неподалеку от Шолоховской. Но ей только восемь лет, как бы не перепутала поезд, не уехала в другом направлении.
Лагутин внимательно выслушал его, поблагодарил.
Внученька, отдай медведя!
В этот же час ориентировки Оли были переданы транспортной полиции. Ночью ее сняли с поезда, направлявшегося в Адлер. Поместили в больницу города Адлера. Только приехать за ней было некому: мама сама в больнице, Вячеслав отбивался поочередно то от налоговой, то от Лагутина. Когда ему сказали, что дочь нашлась, успокоился и ответил, что теперь пусть она его подождет: из больницы не сбежит! Он приедет, когда сможет. Анна Григорьевна поехать за внучкой не могла по состоянию здоровья. А Репухова исчезла из их дома, даже не попрощавшись.
Трубников, заручившись необходимыми документами, поехал за Олей сам. Ее направили в больницу не потому, что она была больна. Просто так всегда поступают со всеми потеряшками. Он привез ее в Ростов, сразу к маме в больницу. Они обнялись и никак не могли оторваться
