Малютка Интрига - Дарья Донцова
Но опять прозвучало:
– Нет.
После других бесплодных попыток супруг сдался.
– Ну скажи, что мне следовало заметить?
– Милый, – нежно промурлыкала женщина, – я нацепила на себя противогаз.
Увы, после нескольких лет совместной жизни многие мужья смотрят на жену и не видят ее.
Наверное, на моем лице отразилось то, о чем я думаю, потому что Вульф продолжил:
– Ты красавица!
– Спасибо, – пробормотала я. – Вчера обзавелась невероятными ногтями из геля. Сейчас их нет, все хорошо. Поехали в офис. Ой, только в туалет сбегаю!
На рабочем месте я оказалась через полтора часа, съев несколько пилюль от поноса.
Увидав, что я села за стол, Чернов заговорил:
– Выяснил информацию по Маргарите Андреевне Волгиной, ничего приятного не сообщу. Сначала повторю то, что уже нам известно. По документам она дочь Эвелины Михайловны Волгиной, отец не указан.
– Женщина объяснила, что воспитывала чужого ребенка за квартиру, – напомнила я.
– Люди могут рассказать правду, но охотнее они врут, – продолжил Юра, – поэтому я опираюсь на документы. Маргарита сменила несколько школ, потом вообще забила на учебу и пропала. Где жила, чем занималась – неясно. Запустил поиск по прессе, ничего не нашел. О том, где работала до того, как оформилась в салон на ставку администратора на ресепшен, никакой информации нет. К слову сказать, служила она очень короткое время, живо уволилась. Прописана была в Московской области, село Булиново, улица Колхозная, дом пять. Пробил адрес. Деревни уже нет, на ее месте многоэтажки. А в избе под пятым номером зарегистрированы еще тридцать гастарбайтеров.
– Понятно, – кивнул Володя, – неоригинальная ситуация, купленная прописка.
– Машина у Маргариты отсутствует, вкладов в банках, кредитов нет. Прописка отсутствует. Один раз она упала на улице в центре Москвы, неподалеку от Кремля. Девяностые годы, разгул бандитизма. И вот странность – Маргариту «Скорая» доставила в частную, ныне несуществующую клинику «Салман». Там Волгина пролежала довольно долго. Вам не кажется странным, что беспризорную поместили в дорогое медучреждение?
– Может, врач сжалился над бедняжкой, – предположила я, – подумал, в муниципальном заведении ее бросят умирать в коридоре, а в платной больнице уход лучше, есть шанс выжить.
Чернов потер шею.
– Лампа, предположим, что врач «Скорой» – человек, который каждый день видит одиноких стариков, нищих матерей-одиночек, женщин, избитых мужьями, – неожиданно разрыдался, узрев наркоманку, и отвез ее в место для богатых и знаменитых. Представим на секунду, что ты права. И как станут развиваться события далее? Доктор в приемном покое увидит бомжиху и скажет коллеге из неотложки: «Алло, гараж! Охренел? Вези туда, где мусор складируют. У нас приличные люди». Только не говори, что и эскулап, который оформляет недужных, тоже заплакал от жалости к Маргарите.
– Частная клиника обязана принять любого человека, если существует угроза жизни пациента, – уперлась я. – Возможно, Волгиной стало так плохо, что доктор велел тормозить у «Салмана». Там работали милосердные люди, они…
– Остановись, – попросил Юра, – не усложняй простоту. Кто-то заплатил за Маргариту.
– Кто? – тут же спросила я.
– Ответа нет, – вздохнул Чернов. – Давно история разворачивалась, клиника уже не работает. Маргарита вроде сейчас жива-здорова, работала в салоне на ресепшене. Другой информации на нее нет, кроме той, что женщина приходила к нам с просьбой найти клиентку-воровку.
– Таковой не было, – быстро возразила я. – Нина изумилась, услыхав про кражу. Сообщила, что белье с имплантами существует, но им торгуют в магазине, не в салоне. И о краже Нина не слышала. Ой!
Я вскочила и умчалась в туалет.
Глава шестнадцатая
– Маразм крепчал, а ложь колосилась, – заявил Володя, когда я вернулась. – Понятно, что Маргарита жива, она работала на ресепшене.
– Потом стала любовницей богатого мужчины и уволилась. Посмотри, пожалуйста, кто такой Вадим Костров? – попросила я и опять улетела в дамскую комнату.
– Куда все время носишься? – полюбопытствовал Костин, когда я в очередной раз вернулась в кабинет.
– Вечером съела в кафе рыбу, – простонала я, – а сегодня чехарда с желудком началась! Хорошо, что не утром схватило – с ногтями, воткнутыми в Крыса, сложно пользоваться унитазом!
– Ты поймала крысу и воткнула в нее ногти? – обомлел Чернов. – Ну и ну! Думал, хорошо знаю тебя, и вдруг блеснула новая грань! На, держи!
– Что это? – осторожно уточнила я, взяв упаковку.
– Отличное средство от всяких кишечных проблем, не антибиотик, – объяснил Юра. – У меня желудок капризный. Ел спокойно мандарины, а месяц назад угостился одним – и прямо пожар в прериях. Одной таблетки хватит, чтобы все прекратилось. Уж поверь, на себе испытано. Лекарство делают в Индии. Страна очень красивая, люди приветливые, еда вкусная. Но понятия о чистоте у нас с ними различаются. То, что индийцу нормально, русского убьет. Местное население спокойно пьет из Ганга, а наш человек подцепит холеру при одном взгляде на воду. И если ты в Индии от туалета не отлипаешь, не принимай европейские медикаменты – не помогут. Бери местные пилюли. Попробуй, не бойся, давно их пью. Честное слово, любую диарею купируют.
Я вытряхнула на ладонь одну большую серо-зеленую таблетку и проглотила ее. Авось хуже не станет.
– Лампа интересовалась, кто такой Костров, – напомнил Костин.
– Вам повезло работать с многоруким мной, – не упустил возможности похвалить себя Чернов. – Вадим Алексеевич – единственный сын Полины и Алексея Костровых. Женщина вела домашнее хозяйство, муж работал портным. Его арестовали за подпольное производство и продажу женской одежды, на которой вышивали торговые знаки зарубежных фабрик. Реализовывались шмотки через фарцовщиков. О том, кто мастерит «фирму», знал узкий круг, но в нем нашелся стукач. Когда папа уехал на зону, факел из его рук подхватил сын Вадик. Он тогда был несовершеннолетним по паспорту, а по уму и поведению – взрослым человеком. Школьнику удалось продолжить дело отца, который умер в заключении. У Вадима на руках оказались мама-инвалид и десятилетняя сестра. Костров бросил школу, он только среднее образование получил. Но паренек умел хорошо шить – отец сам учил сына с малолетства, готовил себе смену. Удивительно, но юный цеховик спокойно проработал до начала перестройки, а потом оказался в числе первых челноков. Правда, он недолго таскал сумки из Китая, быстро понял: дома мастерить платья дешевле. Вадик продал дачу, купил помещение на окраине Москвы, и как поперло ему! Через десять лет мужчина был весь в деньгах. Он еще совсем молодой, но богатство ум не затмило. Маму он похоронил. И с тех пор только богатеет. Никаких плохих слухов о нем не ходит. Желтая пресса, небось, мечтает на Кострова ушат дерьма вылить, а не получается. Личная жизнь одного из самых обеспеченных людей России закрыта от чужих глаз и ушей. Сейчас у него чего только нет! Разносторонний бизнес. Вадим – щедрый благотворитель, создал организацию, альтернативную бирже труда. Сотрудники помогают найти работу тем, кто ее потерял. Он содержит несколько детских домов, восстанавливает храмы, не пьет, не курит. Понятно, что, ворочая такими деньгами, с чистыми руками не останешься. Но вот удивление! Ни в каких связях с криминальным миром Вадим не замечен. О сестре его известно, что зовут ее то ли Маша, то ли Наташа, то ли Таня. Она замужем, а может, нет. Живет в России или в США, Израиле, Франции, Италии. У Вадима есть дочь. Жена его умерла вскоре после родов. Наследницу зовут Кира, но это все, что о ней нашлось. Сведения взяты мною из разных источников, но ни в одном подробной информации нет. Полина Филимоновна Кострова, мать Вадима, похоронена на кладбище в Зайкове. Она родилась в этом селе, там до сих пор у Вадима есть дом. Наверное, из сентиментальных чувств он избу не продал. А зачем нам этот удачливый дядя?
– На данном этапе он любовник Маргариты, – объяснила я. – Служащие салона, думая, что я сплю, не слышу их, самозабвенно сплетничали. Выяснилось, что это спа – малинник Вадима, он постоянно находит себе в коллективе очередную метрессу. Девушки не сопротивляются, хотя они знают, что Вадим Алексеевич никогда не предложит ни одной из них руку и сердце, Костров жениться не собирается. Но он любит молодых симпатичных женщин,
