Сибирский. Детектив. Бракованные - Сергей Панч
Аплодисменты.
— Ерунда эта ваша вшивая психология. Ранимые мужики, тьфу, поразвели кого не попадя, — жирный политик Подколзин, похоже, не слушал Крапивину и готовил свою реплику, вслушиваясь в реакцию публики. — Да, они лентяи и альфонсы, спрятались за юбку, живут прислугой своей амбициозной бизнес-вумен. Они как тень. И ничуть не отличаются от тех самых карманных жен олигархов.
— Но есть и другие, правда, Алексей Анатольевич? — ведущий обратился к пожилому мужчине, который был мужем самой известной в городе женщины — владелицы огромного ТЦ.
— Я не карманный муж, и меня не гложет, что я не соответствую представлениям общества о мужчинах. Просто я, как любящий супруг, помогаю жене. И, если бы она стала продавщицей на рынке, я бы, наверное, помогал таскать ей ящики с яблоками и помидорами.
— Все правильно, не слушайте вы этих пустобрехов, — профессиональную скандалистку Митрохину похожую на маленького задиристого пергидрольного Йорка, понесло, пошел срач, и эфир надо было спасать. — Опять ты свою волынку затянула, Крапивина? Установки, стереотипы, идеалы? Ты сама кто, баба со шрамом? Как ты можешь судить о людях, если ничего в жизни не повидала? Ты сама замужем? Или никто не берет, боятся не соответствовать твоим социальным идеалам?
— Алла, не заводись. Мы все интеллигентные люди. Только с аргументами и без оскорблений, — Бойцов безуспешно пытался утихомирить отчаянно-лающего Йорка.
— Да она сама всех тут оскорбляет. Да Алексей Анатольевич выше этой мозгоедки в сто раз.
Начался настоящий научный базар. И как только объявили рекламу, Крапивина вышла. Ее слова исковеркали и блеванули ими в лицо. Выдохнув и отбросив эмоции, она вновь вошла в студию, обдав окружающих укоризненным взглядом. Помощник объявил, что осталось 5 секунд до эфира и все замолчали.
— Алексей Анатольевич, — передал слово ведущий, но тут вмешалась Крапивина.
— Мы все знаем его заслуги, я не договорила. Вы только представьте, что такими стереотипами пользовались несколько тысяч лет. Женщина была третьей рукой мужчины, за ее убийство можно было откупиться серебром. Только сейчас мир меняется. Появились Вумены, которые могут добиваться успеха, зарабатывать, реализовываться. И мать, воспитывая дочку, рассказывает: «Посмотри, Ангела— наш канцлер. И ты можешь быть такой». Этот стереотип мышления сложился в последние 50 лет. Не везде. Мы к нему не привыкли, а меняемся мы медленно и неспешно. Поэтому сейчас и сидим, задаем вопросы про Ангелу Меркель. Да все нормально и у нее, и у мужа. Просто нам видеть такую картину, исходя из собственных искажений, непривычно. И спрашивать надо себя, если нас это задевает как-то. Что касается вопроса — о чем спорят канцлер Германии и ее муж на кухне? Да о разном. Тут дело в саморазвитии обоих партнёров. Им, если честно, должно быть пофиг на мнение окружающих. Они между собой договорились и все.
— А если же мужчина не саморазовьётся, не сможет взять и отрешиться от общества? И будет мучиться, что не соответствует нашим представлениям? Что с ним будет? — спросил ведущий.
— Шлюхи, алкоголь и азартные игры, — подхватила Митрохина.
— Вижу, опыт у вас есть, — съязвила Крапивина. — Но порой все хуже: пустота заставляет его жить чужой жизнью, чужими целями. Возникает зависть, ненависть к жене. И выходом, который кажется единственным из этого семейного капкана, для мужа становится убийство.
Исходники/день 2/Томск. 23 декабря/Алиби/ файл 20004
В машине долго стояла тишина.
— Это не может быть муж, — уверенно заявила Кузнецова.
— Пижня! Жена ему изменяла чуть ли не с каждым встречным, — добавил Мишаня тем краснодарским тембром, который говорил о полном понимании ситуации.
— Он тоже не святой.
— Ну, знаешь. Когда мы… — это нормально, а вот когда нас…, это другое дело, — оператор не решился передать дословно матерную присказку.
— Давайте без пошлостей, и еще раз — мы с вами не близкие родственники, а вынужденные соседи.
— Лысый гораздо больше похож на хладнокровного убийцу, — вмешался Сибирский, стараясь саму Кузнецову вывести на разговор о настоящем подозреваемом — Оксане.
— Жертва была, как говорят, слаба на передок. Убийцей может быть кто угодно, мотив есть у всех. И у любовника с мужем, и у жены любовника, и даже у отца, репутацию которого порочит дочь, — кажется, Кузнецова нарочно пикировала Сибирского. — Вот постепенно будем отсеивать тех, у кого алиби есть, так до убийцы и доберемся.
Сибирский сглотнул, ему не хотелось слышать о распущенности Иринки, которая в его памяти и сердце оставалась светлым образом. Он закрыл глаза, и разговор как-то сам собой затух.
Машина выехала на трассу. Березки за окном замелькали, образуя сплошную стену, постепенно уводя сознание в транс. Пять лет назад, когда Денис последний раз был в Томске, они встречались с Иринкой. Тогда она с сожалением смотрела на него и жаловалась на собственную жизнь. Хотя со стороны казалось, у нее все прекрасно. Богатые родители, муж из известной семьи. И даже работа. Однакоесли бы тогда он мог посмотреть глубже — картина была бы не такая радужная. Снегирев думал только о деньгах. На работе держали из-за отца. А детей Иринка не завела и, похоже, не собиралась. Предаваться разврату один из путей, который ее ждал, второй — наркота. Как оказалось, не только героин, но и беспорядочные связи вели в могилу.
Консьержка сказала, что Оксаны — соседки Снегиревых — в квартире нет и не было уже несколько дней. В банке заявили, что их замдиректор не появлялась два дня, но, по их словам, это нормально. Кузнецова дала распоряжение оперативникам найти главного свидетеля и высадила журналистов около гостиницы. Новичок техник и видеоассистент Виктор из убойного доложил, что проверил все камеры поселка.
