Вячеслав Килеса - Детективное агенство «Аргус» [сборник]
Поработав с принесенными Соломатиным бумагами, Вилкин съездил к знакомому адвокату, подробно охарактеризовавшего Василия Степановича Карайкина, изучил подъезд дома, где жил судья, побродил по пустынной, прощающейся с осенью набережной, и вернулся в агентство.
Дедуктивный талант Вилкина проявлялся в умении думать. Собирались разрозненные факты, на основе которых выстраивались версии, пока — молнией в ночи — не выкристаллизовывался верный путь.
Написав текст с вопросами, Вилкин передал его Соломатину, договорившись, что тот задаст их поодиночке подозреваемым, а магнитофонную кассету с записями беседы предоставит сыщику. Вилкин предложил также подготовить и осуществить ряд мероприятий; изучив их, Соломатин удивленно хмыкнул и, с уважением взглянув на сышика, пообещал исполнить.
— У меня создалось ощущение, что ты блуждаешь среди трех сосен, — подождав, когда сын закончит ужинать, участливо сказала Анна Николаевна. — Я права?
— Да, только сосен больше, — вздохнул Вилкин. — Скульптор создает статую, стесывая с камня все лишнее. Не знаю, что убрать, что оставить. Ведь действие необратимо.
— Давай разберемся, — предложила Анна Николаевна. — Первая сосна — предатель в корпорации «Абсолют», вторая — директор Степанов, третья — «ТрансСибирь». Правильно?
— Ты забыла о главной фигуре: судье, — покачал головой Вилкин. — Только его решение оправдает действия рейдера до суда и создаст условия будущих действий.
— Судья — взяточник… — протянула Анна Николаевна. — Не понимаю: льготы, прекрасная зарплата. Сколько судья должен получать денег, чтобы перестать брать взятки?
— Уровень зарплаты и вымогательство не взаимосвязаны, пожал плечами Вилкин. — Это проблема социального воспитания, которую нельзя решить повышением зарплаты и ужесточением законов.
— Ты хочешь сказать, что законы почти не влияют на мораль, поскольку она древнее и сильнее права? Мораль вкладывается в человека с рождения, а право — кусочками — гораздо позже. Так? — спросила Анна Николаевна.
— Не только. Общество живет моралью, государство — законами. И пока мораль будет поощрять воровство — а украденное несут в семью под аплодисменты домочадцев, закон бессилен. Какую бы зарплату не платили судьям и чиновникам: они будут брать взятки, потому что это не стыдно.
Утром Вилкин поехал в агентство не сразу: нашлись другие дела. В их числе была встреча на главпочтамте с директором корпорации «Абсолют»: получив от него пакет с документами и магнитофонную кассету, Вилкин закрылся в агентстве и около двух часов анализировал запись беседы Соломатина с Иванченко, Порошиным, Ваниным и Сорокиным.
— Какие выводы? — полюбопытствовала после обеда Анна Николаевна.
— Получается, что виноваты все, — пожал плечами Вилкин.
— Где — то ошибка: или в анализе, или в исходных данных.
— Ответ состоит из слов, ориентированных на личность их задающего, мнения о предмете вопроса и желания изменить его для собственного интереса. Монтень не зря говорил, что слово принадлежит наполовину тому, кто говорит, наполовину тому, кто слушает, — встав, Вилкин прошелся по комнате. — Коммерческий директор Иванченко: на протяжении разговора менял позицию, уклонился от двух ответов, пытался выяснить цель беседы. Начальник юридического отдела Ванин осторожничал, произносил общие фразы, не реагировал на хамство, вел себя так, будто разговор не выходит за рамки повседневного. Начальник безопасности Порошин замкнулся, отвечал односложно, дважды был неправдив. Заместитель директора Сорокин хитрил, имитировал обиду, делал вид, что не понимает вопросы. Члены команды, проработавшие много лет вместе, так себя не ведут. Каждый что — то скрывает, но что? Нечто, не имеющее отношения к делу, или искомое?… Что касается ложности посылок… Предатель не один из четверки, а некто пятый?
— И это может быть не один, а двое или трое, — заметила Анна Николаевна.
— Чем больше фигурантов, тем быстрее разоблачение, — покачал головой Вилкин. — Для объема предательства достаточно одного, второй лишний. Что касается пятого… Ситуация, когда ожидаешь все.
Разложив на столе переданные Соломатиным документы, сыщик весело сказал:
— Неси свой паспорт, заполни графы и поставь внизу подпись.
— Зачем? — удивилась Анна Николаевна, послушно открывая шкафчик.
— С этого момента ты, мама, становишься обладателем пакета акций предприятия «Рапсодия», входящего в состав корпорации «Абсолют»: причем не с сегодняшнего дня, а с прошлого года. Когда заполнишь документы, я отправлю копии господину Степанову с предложением, которое его заинтересует.
— Приятно чувствовать себя рантье, — усмехнулась Анна Николаевна, просматривая акции. — И надолго у меня этот статус?
— Как одежда у актеров: после спектакля сдать в костюмерную… Заполнила? Пиши письмо:
«Уважаемый Илья Семенович! В моей собственности находится пакет акций ОАО «Рапсодия». Я конфликтую с руководством предприятия, поэтому не была приглашена на январское собрание акционеров, внесшее изменения в устав хозяйственного общества. Это — прямое нарушение закона, поэтому прошу поддержать меня в борьбе против Соломатина. Готова рассмотреть предложение о продаже акций. Мои интересы в переговорах будет представлять мои сын Вилкин Валерий Александрович, телефон его офиса 27–79— 00».
Дописав последнюю фразу, Анна Николаевна озадаченно подняла голову:
— Зачем ты подставляешься? Степанов сразу тебя вычислит.
— Вряд ли: он меня не знает, видел мельком.
— Найдется кому о тебе рассказать.
— Инесса? Она гордилась своей порядочностью.
— Какой ты глупый! — вздохнул Анна Николаевна. — То, что отдаляется, рассматривается как потеря. Для женщин реально только сегодняшнее.
Самоуверенно махнув рукой, сыщик отксерил документы, положил копии вместе с письмом в конверт и спустился вниз, к машине. Заехав на главпочтамт, оформил письмо как заказное и позвонил Соломатину, попросив подъехать к кафе.
— Я трачу на вас много времени, а результата не вижу, — недовольно сказал Соломатин, усаживаясь за столик напротив Вилкина.
— Даже Бог трудился над созданием мироздания целых шесть дней, — усмехнулся Вилкин. — А я всего лишь сыщик.
— У нас суд послезавтра, который мы наверняка проиграем, — нервно пожаловался Степанов. — Мои юристы предложили Карайкину крупную сумму, но он отказался: то ли мало предложили, то ли боится.
— Уверен: когда Соломатин расплачивался с судьей первый раз, то процесс передачи денег зафиксировал на видеопленку, — объяснил Вилкин. — Теперь судья у него в пожизненном плену.
— Правильно: как я не догадался?! — раздосадовано воскликнул Соломатин. — Тогда надеяться не на что: в апелляции и кассации у Степанова все схвачено.
— Не будем торопиться с выводами, — успокаивающе произнес Вилкин. — Я хотел бы пообщаться с каждым подозреваемым через покрытое эмульсией стекло: чтобы я его видел, а он меня нет.
— Сегодня не получится: Иванченко по делам в Керчи, а Ванин в суде по трудовому спору с нашим бывшим работником. Да и стекло нужно купить и установить.
— Тогда утром. Будете вызывать по одному и говорить, что выявлен шпион, работающий на Степанова, и нужно его допросить.
— Иванченко и Сорокин могут удивиться и начать возражать.
— Скажете каждому, что только ему доверяете. А чтобы допросы не затягивались, установите на моей половине кнопку звонка, ведущего в ваш кабинет: после моего сигнала будете их забирать и отправлять с поручениями, чтобы между собой не общались.
— Столько хлопот! — вздохнул Соломатин. — Единственная надежда, что у вас что — то получится. Учтите: если с заданием не справитесь, то сделаю все, чтобы вышвырнуть вас из Симферополя. До завтра!
Кивнув головой, Соломатин поднялся и вышел. Посмотрев ему вслед, Вилкин грустно улыбнулся. Обилие денег и власти страшно тем, что вытесняет из сознания все человеческое даже у симпатичных тебе людей.
Заказав кофе, Вилкин не торопясь осушил чашку и, сев в машину, отправился на улицу, где в двухэтажном здании размещалось правление ООО «ТрансСибирь». Изучив подъезд и прилегающие улицы, Вилкин долго сидел в машине, созерцая входящих и выходящих из здания, потом с болью в сердце увидел спускающихся по ступенькам Инессу и Степанова, оживленно переговаривающихся и усаживающихся в «Мерседес», — и понял, что сюда его привело желание увидеть бывшую жену. Включив двигатель, довел машину до набережной и, усевшись на парапете, вспоминал прошлое, пока наступившая темнота не поторопила домой.
— Скажи, Валера, а меры, принимаемые Соломатиным — статьи в газетах, толпа юристов и прочее — защитят от рейдера? — накормив сына ужином, затеяла разговор Анна Николаевна.
