Илья Рясной - Вечный кайф
Наркоманы - люди без ощущения будущего. Будущее для них - это сегодняшняя или завтрашняя доза. Дальше им заглядывать грешно. Они рабы "чека". От дозы героина зависит их жизнь. Нет ничего такого, чего бы не совершил наркоман в ломку. Сбросить ядерную бомбу на свой город, прирезать родителей - это для них вопрос не принципа, а того, насколько сильна ломка.
- Мне Тютя тот героин впарил, - Кукиш облизнул губы, не отводя взгляда от героина.
- Утютин, что ли? Который у кафе "Волна" точки держит?
- Он.
- Ты чего, у него затовариваешься?
- Нет. У таджиков. Но тут он сказал, что есть дешевый героин. И сдал мне несколько грамм.
- А ты их Бацилле сплавил?
- Да.
Все, круг замкнулся. Опять Тютя. Барыга, которого мы упустили.
- А он у кого взял? - спросил я.
- Наверное, тоже у таджиков. Кто еще героин по дешевке толкает партиями?.. Давай... Ну, это, давай, - он дрожащим пальцем указал на пакетик.
- Погоди, разговор еще не закончен.
- Ничего не скажу, пока... - он не договорил, жадно сглотнул слюну.
- А что ты еще можешь сказать?
- Тютя от ментовки хоронится.
- Это я знаю, - усмехнулся я.
- А где хоронится - знаешь?
- Нет. Но хотел бы знать.
- Скажу... Давай...
Он взял пакетик, развернул его, взял кусок газеты, разложил на нем порошок и втянул "белый" ноздрей. Глаза блаженно закатились. Вопреки распространенному мнению, героин не только колют, но и нюхают. Правда, кайф не совсем полный, да и расход вещества поболе. Но все-таки действует.
- Так где Тютя хоронится? - спросил я.
- На Конноармейской улице, - Кукиш прислонился спиной к стене и закатил глаза. - Дом девяносто. Квартира шестнадцать. Или семнадцать, - он начал уплывать.
- Точнее, - гаркнул я фельдфебельским голосом.
- Ну, семнадцать.
* * *
- Помнишь, там взяли Аскерова, - Арнольд ткнул пальцем в направлении проплывающего слева универмага.
- Это который в детской коляске героин возил? - спросил Асеев.
- Он самый.
- Тут же Тюленину брали, - сказал я, включая поворот и обгоняя "БМВ", тащащийся, как больной "Запорожец".
- Мать-одиночка, - кивнул Арнольд.
Да, действительно была такая стерва с крашеными белыми волосами мать-одиночка. Давала своей дочурке трех лет от роду героин для клиентов, отдав дозу, дочурка забирала деньги. А вторая дочь двенадцати лет стояла на стреме. Было Тюлениной лет тридцать пять, сама не наркоманка, нашла наилучший способ зарабатывать деньги. Помню, изъяли у нее три пейджера, два мобильника...
Да, еще одно место для экскурсий по местам сражений нашего ОБНОНа с наркоманией.
- Ох, пожалеет Тютя, что на свет родился, - мечтательно улыбнулся Арнольд, хлопнув кулаком о ладонь.
- Его еще найти надо, - сказал я.
- Чувствую, найдем, - кинул Арнольд. - И еще интуиция подсказывает, что хреново ему придется, - он вновь ударил кулаком о ладонь. - Вот так мы его.
Конноармейская улица располагалась на самой окраине. Шестнадцатиэтажный грязный дом гнилым одиноким зубом торчал среди приземистых бараков.
- Здесь, - сказал я, притормаживая. - Арнольд - со мной. Князь - стереги выход.
Мы вошли в подъезд.
- Пятый этаж, - проинформировал я. - На лифте поднимемся?
- Нет, на карачках, - возмутился Арнольд. - Конечно, на лифте!
- Тренироваться надо, - поддел я.
- В другой раз, - ответил Арнольд. Когда мы уже поднимались в лифте, ближе к пятому этажу я услышал приглушенный звук захлопывающейся двери.
- Не Тютя погулять вышел?
- А хотя бы и он, - сказал Арнольд. - Князь его внизу возьмет.
Мы остановились перед дверью. Я прислушался. За дверью шорохов не было. Я надавил на хлипкую дверь рукой. Она не поддалась.
- Что-то есть, - сказал я.
За дверью слышалось какое-то шуршание.
- Ну-ка, - я отступил на шаг и двинул ногой по двери. Ох, люблю я это дело - выбивание дверей. Ощущаешь себя терминатором, которого ничего не удержит. Дверь вылетела. Куда ей против меня?
Тютя лежал в прихожей. И скреб рукой по полу, размазывая собственную кровь.
- Они... - прохрипел он.
Он дернулся. И прохрипел послабее:
- Они!.. Быстрее!
Один пролет лестницы можно преодолеть в два прыжка. Кто не пробовал попробуйте. Это нетрудно, когда очень хочется кого-то догнать. Можно даже и в один прыжок, если себя не жалко. А чего оперу себя жалеть?
Я выскочил из подъезда. Выглядел я, наверное, устрашающе. Глаза по полтиннику, в руке пистолет Макарова. На бабок, которые о чем-то ворковали на скамеечке, во всяком случае впечатление я произвел. И на Князя тоже. Он курил, прислонившись к скамейке. Заметив меня, выплюнул сигарету, подался вперед с естественным вопросом:
- Что?
- Кто выходил сейчас? - крикнул я.
- Два лба. Вон, - кивнул на выруливающую со двора белую "Ауди".
- В машину! Они пришили Тютю! - Я распахнул дверцу и метко воткнул ключ в замок зажигания. - Арнольд - займись Тютей, - крикнул я ему, вылетевшему из подъезда.
Арнольд кивнул, по дурной привычке отмолотив языком что-то вроде - "там уже все сделано до меня".
Я рванул машину с места на второй скорости - только кошки из-под колес разлетелись в стороны.
- Давай жми, - Князь передернул затвор пистолета.
А то мы без него не знаем. На дороге "Ауди" ушла далеко вперед и маячила где-то у светофора.
- Ну же! - хлопнул по панели ладонью Галицын.
Из моего драндулета я и так выжимал сколько мог. Я надавил на кнопку сигнала. Выжал газ. Мы бешеным мулом пролетели на красный свет.
Сперва те, в "Ауди", не усекли, что к ним прицепились.
А усекли, когда выехали на шоссе - прямое, ведущее из города.
- Ну же! - ерзал Князь.
Дальше все было просто. У "Ауди" мотор - не моему чета. У моей лошадки и в лучшие времена движок тянул лениво.
- Уходят! - ярился Галицын.
- Считай, ушли, - я сбросил скорость. - По "02" надо звонить. Номер засек?
- Да, - Князь протянул пачку сигарет с записанным номером.
Это только в кино из полицейской машины связь с дежурным и всеми постами. С моей рации можно только за километр связаться точно с такой же рацией.
Оповестив по телефону-автомату дежурного, мы вернулись на Конноармейскую. Я поднялся на этаж. "Скорой" еще не было.
- Клиент скорее мертв, чем жив, - сообщил Арнольд. - Чем его? - спросил я. - Финарем. Вон лежит.
- Князь, ты лбов этих опознаешь? - повернулся я к Галицыну.
- Лбы как лбы. Точнее, один - лоб. Второй - мелкий... Узнаю.
- Найдем мы их, - заверил с неубывающим оптимизмом Арнольд. - Дурак, нагнулся он над трупом Тюти. - Лучше бы ты тогда от нас не бегал...
* * *
Совсем без проблем жить скучно. А когда их перебор - жить становится тяжко. Еще один труп по этому делу. Правда, у нас за него голова не должна болеть. Тютей должен заниматься убойный отдел да опера из отделения. Но не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что это убийство - звено в цепочке, которую мы тянем. Тянем-потянем, вытянуть не можем. Ох, нелегкая это работа - из болота тащить бегемота...
- А может быть, этот? - спросил Женя Рыжов - опер из убойного отдела, тыкая пальцем в очередную фотографию.
- Нет, - покачал головой Галицын.
Он сидел за столом и просматривал уже четвертый по счету альбом. Там были приятные, средней противности и просто отвратные морды представителей преступного мира нашего города. И Арнольд должен был высмотреть тех, кто выходил из подъезда дома на Конноармейской. Вообще опознавать мельком виденных людей по фотографиям - занятие малоперспективное. С недавнего времени начали создавать видеотеки преступных рож, но пока достаточно скудные.
- Этот похож, - сказал Арнольд, указывая на отъевшуюся ряху.
- Алексей Стахов, - кивнул Рыжов. - Провел год в сизо за наемное убийство. Освобожден за недоказанностью.
- Похож, но не он. Процедура продолжилась.
- И этот похож, - Арнольд ткнул в другую фотокарточку.
- Обвинялся в изнасиловании, - сказал Рыжов. - Освобожден за недоказанностью.
- Не он... А вот этот?
- Обвинялся в разбое. Освобожден за недоказанностью, - зачитывал данные Рыжов.
- Да что ж они все освобождены-то? - возмутился Галицын.
- Так дела расследуют. И так судят.
- И так подмазывают, - поддакнул я.
- А кому надо сажать бандита? - хмыкнул Рыжов. - Бандит - часть социально-экологической ниши. Как волк. Охраняется государством.
Ту "Ауди" мы установили. Она была зарегистрирована на вечно пьяного алкаша из пригорода. Он вообще не понимал, кто мы, что мы и о какой "Ауди" говорим. Получив от нас бутылку водки, он припомнил, что какой-то житель гор попросил оформить машину и доверенность. В нотариальной конторе установили, что машина по генеральной доверенности передана некоему жителю Ингушской Республики. Ох, эти доверенности. Одно время стало модным регистрировать иномарки на жителей районов, пострадавших от Чернобыля, - там для них дикие льготы. Потом подсчитали, что в одной такой радиоактивной деревне на старичков и старух приходится по пять-шесть иномарок, а на одну старуху был зарегистрирован спортивный "Мерседес" за две сотни тысяч долларов. Естественно, все машины эксплуатировались по доверенностям. Чудны дела в нашей стране.
