Алексей Наст - Когда враг с тобой
Сразу возникала душевная боль и захотелось закричать, громко, во всё горло:
— А-а-а-а-а!!!
Удар тяжёлой ладони обрушился на лицо Лолиты, и она, теряя сознание, только что освободившееся от оков сна, успела различить над собой двух африканцев. Один был серьёзен, а другой щерился в ехидном восхищённом оскале.
— Хороша, да?! — радовался Зинзе.
— Заткнись, — прорычал Мамбеле и ударил Лолу в середину груди, чтобы она задохнулась и потеряла сознание, но в то же время на теле не осталось следов побоев.
Лола удивилась, ощутив немыслимую боль: «Господи, за что же такое?» — и провалилась в небытие.
Лолита всегда быта взбалмошной девчонкой — и в детсаду, и в школе. Про дальнейшее упоминать не требуется. Она так трудно жила, что всегда стремилась забыться, уйти в выдуманный красивый мир. Родители не были крутыми умными евреями, у которых куча связей и куски золота под матрасом. Они были евреями-трудягами, которых миллионы по миру. Простыми, добрыми людьми. Мать с отцом работали с утра до вечера — с восьми до пяти на заводе, где платили при СССР хорошо, а потом, при Ельцине, совсем никак, а теперь, при устоявшейся демократии, скромную зарплату то и дело задерживали, и после основной работы приходилось ещё и калымить — работать где придётся почти за копейки. На воспитание детей времени не оставалось. Семья находилась на социальном дне, хотя родители не были пьяницами, не были опустившимися, махнувшими на всё рукой разгильдяями… Отец и мать упорно преодолевали жизненные трудности, ставили перед собой простые, повседневные цели, экономили, не давали места унынию в своих мыслях, но дальнейшей перспективы у них не было никакой. Денег порой не хватало на самое необходимое, а жила семья Шустер очень скромно.
Лолита провела детство в скромной, малогабаритной, старой планировки двухкомнатной квартирке, которую снимали родители в бедном районе Новороссийска. Помимо Лолы, в семье было ещё четверо детей, а это значило, что никому из них подняться вверх по социальной лестнице не светило… Конечно, был шанс — если приложить некие сверхусилия. Но кто на это способен?
Лола оказалась способна!
Вырваться из оков бедности — вот та цель, которая прочно поработила сознание Лолиты, и самый простой путь наверх ей подсказала жизнь — её красота начала волновать мужчин очень рано. Уже в школе она переступила черту, которая отделяет ребёнка от взрослого человека. Она поддалась домоганиям учителя, и у неё заметно улучшилась успеваемость. Она стала любовницей самого дерзкого обалдуя, который впоследствии прославился своей дерзостью сначала в своём районе, а потом и в городе. Так она попала на глаза мафии. Её присмотрели люди из клана Балаяна и вскоре пригласили поговорить с одним «влиятельным» человеком.
Ара Балаян взял красивую евреечку под своё покровительство: «Всё будет, институт, карьера, деньги, положение. Верь мне, девочка!»
Как Лола могла не поверить — ей бы голову отвернули, если бы дёрнулась в сторону! И она «поверила». И всё случилось. И институт, и муж Карен, и работа в газете дурака Савватея Суева. Ара сказал: «Будешь мне всё рассказывать о делах этих уродов. Данилов мне очень не нравится. Сделай так, чтобы и ты ему не нравилась, но чтобы Савва, его тупой зятёк, млел от тебя и сливал тебе информацию!»
— А Карен?
— Люби его.
Ара ущипнул Лолиту за щёку и отечески посмеялся:
— То будут не измены. Измены, когда любишь и предаёшь… Ты же не любишь Карена!
— Люблю! — взвилась Лола. Как он смел, этот наглый, старый «опекун», осмеивать её «чувства»!
Ара, добро улыбаясь, отрицательно мотнул головой:
— Нет, не любишь. Я тебе его навязал. Делай, как я скажу, и будет хорошо.
Лола кипела от обиды:
— Кому? Мне?!
— Всем!
…Когда Лолита пришла в себя, её руки и ноги были крепко, профессионально связаны верёвкой из какой-то местной африканской дряни, на которую у Лолы сразу проявилась аллергия.
Она лежала на дне грубой повозки, сколоченной из неошкуренных досок. Лолу трясло от озноба (вот тебе и Африка!); холод, казалось, проникал прямо в мозг, а высоко в бескрайней дали ночного неба мерцали огромные звёзды. Ужас сжимал сердце Лолы, а душа её трепетала! Она опять попала в передрягу. Её похитили ужасные африканские бандиты! А может, и не похитили, может, её продали в страшное, унизительное рабство! Конечно, так! От урода Данилова ждать другого и не приходилось!
Верёвка резала тело, а повозка вздрагивала на каменистой дороге. За что ей всё это? За что? Она не убивала, не крала, не предавала! Она обычная смазливая потаскушка. Но разве это великий грех, за который должно следовать столь несоразмерное наказание?! Господи, ты не прав!
Её судьба была там, внизу, на самом дне, где доживали свой тяжелый век её родители, а она, вопреки уготованному року, воспротивилась и поднялась на самый верх жизненного успеха. Вот и плата за быстрое, мимолётное процветание: сексуальные и моральные унижения от мафиози.
Куда её везут? Для чего? Хотят продать на утеху местному вождю или принести в жертву какому-нибудь божеству дикой саванны? Для чего она столько лет мучила себя, калечила душу и совесть? В результате — тупик.
— Отпустите меня! Отпустите! Сволочи! — что есть мочи заорала Лолита и попыталась ослабить путы, уткнувшись лицом в грязное дно повозки, пахнущее пылью и сухим навозом.
В ответ раздался громкий грозный окрик на непонятном языке и удар в спину, в область почек. От боли потемнело в глазах. Лолита выгнулась и беззвучно заплакала.
— Что она там кричит? — озлобленно обернулся назад, к повозке, Мамбеле.
Зинзе пожал плечами:
— Я почём знаю? Она орёт по-своему!
Мамбеле поправил автомат и зашагал быстрее, освещая фонарём вырастающие тут и там из ночной мглы колючие кустарники. Главное, не наткнуться на львов и гиен да чтобы змеи и другие ядовитые твари не вздумали покусать. Хорошо, что за день до похищения Мамбеле удалось купить у кочевавших мимо отеля дикарей осла с повозкой, и хорошо, что осла не задрали ни гиены, ни гепарды, пока он прятал его в окрестностях. Самое важное — добраться до приготовленного в укромном месте джипа, а там они с Зинзе прорвутся и сделают свой бизнес. Должно же когда-нибудь повезти! Мамбеле снова поправил автомат, бряцнув сбруей, — набрал в дорогу несколько подсумков с магазинами, гранаты, ракетницы. Осёл шел молча, сопел, не волновался и не упирался — не чувствовал хищников. Мамбеле не рискнул бы пробираться ночью пешком через саванну, если бы у него не было полной уверенности, что можно пройти.
Сейчас он гордился собой. Похищение красивой белокожей пленницы они с Зинзе провели идеально.
В отеле все спали (кроме охраны на входе). Спали даже те, кто обязан был сторожить доставленных на «шоу» пленников. Об этом Мамбеле тоже позаботился — подсыпал сонного зелья в приготовленный на кухне охлаждённый лимонад. Его не выпили только караульные на входе в отель, но Зинзе сработал чётко — вышел покурить, рассказал парням смешной анекдот и, когда они весело загоготали, вырубил двумя заученными ударами. Зинзе бил так сильно, что парни очнутся значительно позже тех, кто выпил сонного лимонада.
Мамбеле поднялся наверх, прошёл вдоль комнат, прислушиваясь — за хлипкими дверьми раздавалось мерное похрапывание. Он смог различить дыхание каждого.
— Эй! Эй, там! — Его голос в гнетущей тишине прогремел раскатом грома.
Ни звука, никакого движения. Если бы кто-то откликнулся, у Мамбеле выбора не оставалось — молниеносный удар ножом. Он подошёл к двери в комнату, где спала женщина, и решительно надавил на ручку. Двери предусмотрительно не были снабжены внутренними защёлками. Он заглянул в тёмную комнату — три кровати, все заняты. На которой из них Лолита? Мамбеле направил узкий луч фонарика — вот она.
Следом в комнату вошёл Зинзе.
Они наклонились над спящей Лолитой, взирая на неё — прекрасную и такую доступную теперь. Зинзе оскалился и жадно облизнулся.
— Хороша. Ты здорово придумал, Мамбеле, провернуть дело с бабой. Хорошие деньги возьмём и её поимеем. Я уже слюнями захлёбываюсь.
— Тише ты, — рыкнул Мамбеле. — Берём её и валим отсюда.
— А-а-а-а-а-а!!! — закричала вдруг женщина, а следом за ней, от неожиданности и нервного напряжения, Зинзе.
Мамбеле молниеносно влепил Лолите оплеуху, выключив её сознание.
Зинзе замолчал сам. Он сглотнул, выругался, огляделся — кучерявый и толстяк, «охранявшие покой» женщины, крепко спали.
— Давай, Зинзе, тащи! — приказал Мамбеле.
Он помог Зинзе взвалить бесчувственную Лолиту на плечо, тот крякнул — не такая уж она оказалась лёгкая.
Они быстро спустились по ступеням деревянной лестницы вниз, миновали вестибюль и ушли в ночную мглу.
На прощание Мамбеле оглянулся — всё тихо и спокойно. Он закинул автомат на плечо и уверенно зашагал прочь.
