Фридрих Незнанский - Черная ночь Назрани

Прокурор республики согласно кивнул:

— Буду признателен за помощь. С этой минуты считайте, что вхожи у нас в любой кабинет. Вы уж тогда держите прокурорских в курсе дела, чтобы избежать нежелательного дублирования. Надо будет подобрать вам помощника.

Вернувшись на место, Турецкий продолжил светский разговор со своей соседкой Ларисой, эффектной женщиной, которую видел сегодня утром, когда та приходила к Бритаевым. Это была подруга Патимат.

— Вы остановились у Бритаевых? — спросила она москвича.

— Нет. Просто втянуло в круговорот событий, и волею случая мы с Виктором оказались там. В принципе Виктор живет возле аэропорта. Что касается моего пристанища, тут вопрос сложнее. Слышал насчет выделенной комнаты для приезжих в общаге МВД, но добраться туда пока не успел. Так и хожу с багажом. — Он показал лежащую на полу сумку.

— Если вам там по каким-либо причинам не понравится, готова предложить вам более комфортное жилище.

«Бедная моя Иришечка, — мысленно обратился к жене Турецкий, — ведь это вовсе не моя инициатива».

Лариса сама почувствовала двусмысленность своего предложения, поэтому спешно объяснила:

— Я работаю в гостинице «Надир».

— Вот это уже интересно! — воскликнул Турецкий. — Перед отъездом сюда мой начальник пылко нахваливал вашу гостиницу. Он в прошлом году в ней останавливался. Вы случайно не помните такого — Константин Дмитриевич Меркулов?

— Возможно, это было до меня. Я работаю в «Надире» меньше года.

— Кем, если не секрет?

— Администратором.

— То есть вы сидите в рецепции и можете предложить мне кров. А если там не окажется свободных номеров?

Тут к ним приблизился Тавасиев, который до этого беседовал на другом конце стола с полковником милиции. Извинившись перед Ларисой, он наклонился к Турецкому и сказал:

— Александр Борисович, Базоркин нашелся. Он скоро приедет.

Глава 15

МНИМЫЙ НАРКОМАН

Бывший первый секретарь горкома партии Абукир Идрисович Хустанбеков с завидной невозмутимостью переносил тяжкие удары судьбы, которые иногда обрушивались на него, и в то же время легко раздражался из-за сущих пустяков. Вот и сегодня — ему срочно понадобилось связаться с главным врачом наркологического диспансера Османом Резоевым. Битый час ни он, ни его помощники из избирательного штаба не могут разыскать врача. Ни один телефон не отвечает. «Вы меня до инфаркта доведете!» — визжал Хустанбеков активистам. Лишь когда один из штабных приехал в диспансер, выяснилось, что ночью его разгромили и там был сильный пожар. Абукир Идрисович удивился: чем боевикам помешало медицинское учреждение? Однако объяснений слушать не стал, попросил передать телефон врачу и пригласил того после работы к себе домой.

Если судить по оппозиционной прессе, можно подумать, что сейчас Абукир Идрисович гонимый несчастный человек, бредущий босиком с непокрытой головой под палящим солнцем или проливным дождем в поисках жалкого куска хлеба. На самом деле это был гладенький, хорошо обеспеченный господин, большую часть времени проводивший в заграничных поездках или на роскошной даче под Назранью, где строчил мемуары, отрывки из которых публиковал в той же оппозиционной прессе. После отстранения от власти он надолго ушел в тень, а последний год медленно выплывал из забытья, поскольку благодаря многочисленным глупостям, условно говоря, демократов коммунисты поднимали голову. Дело дошло до того, что на предстоящих выборах губернатора города, среди прочих, была выдвинута и его кандидатура.

Сегодня в городе у Хустанбекова было несколько важных дел. Нужно было оформить документы для августовской поездки в Грецию — он любил посещать Олимпийские игры, особенно летние; разузнать подробности вчерашнего нападения боевиков на республику и попросить Резоева об одной услуге.

У Османа Рашидовича были хорошие отношения с Хустанбековым. В свое время тот ни с того ни с сего назначил его главным врачом психоневрологического диспансера. Эта случайность произошла потому, что по стране прокатилась кампания за укрепление руководящих составов национальными кадрами. Раньше первый секретарь горкома партии знать не знал рядового врача Резоева. Но, сравнивая предложенные ему помощниками анкеты, выбрал именно его. Нормальная биография, приличная семья, возраст подходящий, ни в чем предосудительном не замешан. Место такое, что мудрить с выбором особенно нечего — разве серьезным людям нужен для каких-нибудь дел этот психоневрологический диспансер. Оказалось, может пригодиться и такое экзотическое заведение. Именно ему, Абукиру Идрисовичу, сейчас и понадобилось.

Они вдвоем сидели в столовой джанкоевских апартаментов, где домработница сервировала аппетитный стол. Она никогда не гналась, как говорил хозяин, за валом — наименований блюд не много, но те, что были, готовились в раблезианских количествах. Сегодня салат из свежих помидоров и репчатого лука, заправленный сметаной, отварная картошка и бараньи отбивные. Ну, армянский коньячок десятилетней выдержки, стало быть, к нему лимон. То есть для перечисления ассортимента хватает пальцев одной руки, а на столе не умещается. Салата бадья, мяса — гора, две бутылки коньяка, много винограда.

Осман Рашидович был по-прежнему искренне благодарен Хустанбекову за тот счастливый поворот в своей судьбе, который некогда совершил бывший первый секретарь горкома. Тот всегда по-отечески тепло относился к нему, он чувствовал это, и все же сегодняшнее приглашение очень удивило врача. В неофициальной обстановке они раньше никогда не встречались.

Перво-наперво Абукир Идрисович сочувственно поинтересовался сгоревшим диспансером.

— Это же не правоохранительная структура, — с искренним удивлением говорил он. — Медицинское учреждение, святое место. У кого на него поднялась рука?!

— Могу только догадываться. Возможно, среди боевиков есть наши земляки с неустойчивой психикой, которые находились на учете. Ведь в первую очередь сожгли регистратуру, где хранились личные карточки больных.

— Ага. Решили сжечь о себе компрометирующие данные. Чтобы представляться истинными борцами за веру.

Затем, порасспросив для приличия о семье, Абукир Идрисович начал издалека подходить к делу:

— Знаешь, конечно, что на выборах губернатора компартия выставляет мою кандидатуру? — Резоев кивнул, и хозяин продолжил: — Не могу сказать, чтобы я безумно рвался. Но раз уж обстоятельства складываются таким образом, то отказываться глупо. А складываются они благоприятно. По предварительным опросам я занимаю третье место. Первое — Круликовский, второе — Тавасиев, третье — я. Остальную шушеру в расчет можно не принимать, им в лучшем случае светит по одному-два процента.

Снова наполнив рюмки коньяком, он предложил выпить за успех заварившейся каши. Резоев слушал, по-прежнему теряясь в догадках. Беспокойные мысли мелькали в голове, словно птицы в клетке: выборы выборами, он-то тут при чем?

Отвечая на безмолвный вопрос, Хустанбеков продолжил:

— Выборы — это настоящая боевая операция, для победы в которой все средства хороши. Раньше у нас это была лодочная прогулка, а сейчас — война. Оставим на время в покое Тавасиева. Главным моим соперником является генерал. Он постарается обогнать меня, а мне хочется опередить его. Одному этого не сделать, нужны коллективные усилия. Я надеюсь, что могу считать тебя членом своей команды.

Резоев согласно кивнул, все еще не догадываясь, какая от него может быть польза.

— В такой войне, которую нам предстоит вести, каждый ищет у соперника слабые места и действует в соответствии с обстановкой. Мне готовятся наносить удары из-за угла, да ведь я тоже не мальчик для битья — должен уметь и дать отпор, и нападать первым. Удары бывают самой разной силы, с неожиданной стороны, и, нужно заметить, порой булавочный укол может оказаться более эффективным, чем пушечный выстрел.

Тут Резоев вспомнил эту всегда раздражающую его привычку бывшего первого секретаря часами молоть языком по любому поводу. Приходилось бывать на многих совещаниях в горкоме, наслышался. Потом забыл, а теперь вспомнил. Осуждать своего благодетеля не осуждал, но демагогия его утомляла. Вместо того чтобы взять быка за рога, будет три часа подводить базу.

Хустанбеков опять наполнил рюмки и предложил выпить за здоровье дорогого гостя. Прожевав кусочек лимона вместе с кожурой, сказал:

— Тебя, Осман Рашидович, хотел просить о простой вещи — раздобыть справку о том, что Круликовский состоял на учете в наркодиспансере. Понимаешь?

Осоловевший было от еды и коньяка врач мигом протрезвел.

— Понимать-то понимаю, Абукир Идрисович. Но ведь тут такая закавыка — Круликовский мой хороший знакомый. Если бы Тавасиев, это еще куда ни шло…