Марина Серова - На всю катушку
— Тогда мы их тоже, — наконец-то почти серьезно проговорил Курилов. — Значит, через час у тебя? А почему, если уж на то пошло, тебе не приехать сюда, а?
— Потому что так гораздо безопаснее для всех нас. Неужели так сложно поверить мне? Курилов, ты меня знаешь, я за свой базар всегда отвечал. Никакого кидняка. Все, жду. — И раздались короткие гудки.
— Что же мы будем делать? — беспомощно спросил Демидов, нервно наливая себе еще кофе. — Не ехать же в самом деле в это змеиное гнездо, а, Евгения Максимовна?
— Именно ехать, — немедленно ответила я. — Костя, ведь вы в какой-то степени знаете Маркелова. На мой взгляд, он говорил совершенно искренне, и именно поэтому я и предлагаю вооружиться до зубов.
— Судя по всему, он действительно серьезно озабочен, если не сказать, напуган, — откликнулся Курилов. — Я так чувствую, поездка предвидится очень веселая.
* * *Подготовку к визиту в гнездо Маркелова мы провели по полной программе и очень тщательно. Прежде всего упаковали в бронежилет Демидова и снабдили его «магнумом». Курилов нацепил на себя курточку, похожую на ту, под которую он столь мастерски упрятал половину содержимого полок супермаркета своего дяди, то есть самую бесформенную и безразмерную вещь своего гардероба.
Однако на сей раз он засунул под куртку нечто гораздо менее невинное, нежели фрукты, спиртные напитки, соленые помидоры и сыр. А именно грамм сто пятьдесят пластита в маленькой плоской коробочке, которую он аккуратно прикрепил под правую подмышку, перехватив грудь тонким кожаным ремнем.
— А это еще зачем? — спросила я, глядя на его манипуляции.
— А это на случай, если кто-нибудь станет нарушать общественный порядок, — серьезно ответил он и взвесил на правой ладони пистолет-автомат «узи».
Бронежилет он надевать не стал, а на протестующие вопли Демидова ответил, что если сложится ситуация, что понадобится бронежилет, то он точно уже не понадобится.
Дельфийский оракул, а не человек. Ляпнул что-то туманное и с претензией на афористичность, и понимай, как знаешь.
Я надела строгий деловой костюм, любезно предоставленный мне Демидовым. Хотя в данном случае моя излюбленная мимикрия решающего значения не имела, благо Маркелов со товарищи уже определили, с кем имеют дело.
Но это вовсе не мешало мне удостовериться в наличии при мне моей спецбижутерии, галантереи и косметики.
Мне особенно нравилось сделанное под золотое с крупным черным бриллиантом кольцо. Надо сказать, что бриллиантом там и не пахло, зато порой пахло довольно неприятным угольно-черным веществом, выходящим из «драгоценного камня» при определенном его повороте и создающим превосходную дымовую завесу, при этом изрядно раздражающим нетренированную носоглотку с дальнейшим проникновением в легкие. Конечно, в бессознательное состояние этот милый туман повергнуть не мог, но на этот случай в моей сумочке имелась косметическая пудра, которую можно сдуть в лицо назойливому человеку и отстранить его таким образом от всех дел в этой жизни минимум на час, а также замечательно пахнущий нервно-паралитический дезодорант в комплекте с двумя мини-противогазами весом по пятьдесят восемь грамм каждый, но тем не менее с блеском выполняющими возложенные на них функции.
Что до всего остального, то есть еще стреляющая авторучка a la James Bond, в пару ей заколка, начиненная пулей со смещенным центром тяжести — грубо говоря, попадет в задницу, выйдет из виска, перерыв при этом все мозги.
Пачка сигарет, взрывающихся через пять секунд после того, как вы сигарету прикурили.
Излюбленный электрошок.
Мои любимые туфли очень дорогой и изящной модели, между прочим, — с микроскопическим шприцем в носке, содержащем милую столбнячную смесь. Никакого отношения к одноименной болезни она, разумеется, не имеет, просто обработанный ею гражданин «смирно» лежит около часа, судорожно вытянув отказавшие в маломальском движении ручки и ножки.
Экипировавшись таким замечательным образом, мы сели в упоминавшийся ранее джип «Чероки», на котором по обыкновению бодро рассекала охрана, и двинулись в путь. В особняке Демидова остались только трое сонных охранников и домочадцы — повар, горничная и Аня.
* * *К дому Маркелова, располагающемуся в районе, диаметрально противоположном тому, где жил Демидов, мы подъехали минут через двадцать, хотя нужно было пересечь весь город. Просто Курилов гнал по темным ночным улицам под двести, на полном ходу проскакивая светофоры и демонстрируя тотальное равнодушие и к дорожным знакам, и к тем, кто обязан был следить за их соблюдением, то есть гаишникам. Или ГИББД, по-новому.
Особняк Маркелова, очевидно, хорошо известный Курилову, судя по той уверенности, с которой он выбирал к нему дорогу, трудно было назвать домом в полном смысле этого слова. Скорее уж это была средней степени неприступности крепость.
Первый бастион — высоченный металлический забор с острыми навершиями, выполненными в виде наконечников стрел. Про этот забор Курилов тут же сообщил мне одну милую подробность: оказывается, радушный хозяин этой мини-Бастилии не удовольствовался абсолютно неприступным видом ограды и на ночь пропускал через нее ток высокого напряжения.
— По крайней мере, так было в пору нашего знакомства с ним, — произнес Курилов.
— А что это вы с ним водили знакомство?
Курилов коротко взглянул на меня и ответил сквозь зубы:
— Да так… попросил меня позаимствовать из сейфа одного ублюдка важные документы.
— А что раздружились?
— А я отказался выполнить маленькую дружескую просьбу Маркела: убить упомянутого ублюдка.
Нас, очевидно, ожидали, потому что буквально через несколько секунд после того, как наш джип подъехал к ограде маркеловского дома, к воротам подбежали два человека и, ухватившись каждый за свою створку, споро открыли и пропустили нашу машину во двор.
Слабо освещенный мучнистым светом высокого фонаря в нескольких метрах от передней стены дом Маркелова казался заброшенным, глухим и мрачным. Высоченная стена с узкими, на манер бойниц, окнами, из которых, казалось, вот-вот просунется дуло станкового пулемета, с громадной, метра два с половиной, стальной дверью. Свет, тусклый, рассеянный — только в зарешеченном окне на втором этаже.
— Тоже мне Баскервиль-холл, е-мое, — откликнулся дрожавший то ли от нетерпения, то ли от страха Демидов. Скорее всего и от того, и от другого сразу.
— Да Маркел таких песиков периодически заводит, что конандойловское пугало отдыхает, — откликнулся Костя. — А домик у него в самом деле мрачный.
В этот момент перед машиной возник весьма значительных размеров темный силуэт и помахал нам рукой, сигналя остановиться.
— Ба! — воскликнула я, выскакивая из джипа. — Никак, старый знакомый. Быстро ты очухался, Дрон.
Это в самом деле был Дрон, но он никак не выказал своего знакомства со мной. Мрачно скользнув по нам отсутствующим взглядом, он кивком головы велел идти за собой и, минуя большую черную дверь с фасада, углубился в сад. Он определенно вел нас за дом.
Я оказалась права.
С обратной стороны жилище господина Маркелова оказалось не так зловеще. Вполне привлекательная и уютная терраса, правда, из бронебойного стекла. Возле дома — большой бассейн, в котором в свете мощного военного прожектора (как будто нельзя поставить нормальный фонарь) вяло плескался здоровенный детина. Очевидно, один из многочисленных маркеловских братков.
Дрон впустил нас на террасу и закрыл на замок хрупкую на первый взгляд дверь, которую на самом деле можно было демонтировать только выстрелом из гранатомета. На террасе мы попали под перекрестные взгляды трех молодцов в спортивных костюмах и стандартных «адидасовских» шлепках.
— Стволы давай, — сказал один из них, кивая на демидовский «магнум», который тот на манер полена держал под мышкой. Надо же додуматься… нет, я не о братке, который проявлял вполне понятную и похвальную осторожность, правда, вид у него был при этом, словно из злополучного «магнума» Демидов только что порешил всю его семью, а его самого не пристрелил только потому, что не было бронебойных для высокоинтеллектуального медного лба.
Но этот гигант аграрной мысли и отец новой русской агрономии… может, в помидорах он толк и знал, но в обращении с оружием смыслил столько же, сколько лошадь Пржевальского в истории освоения Тибета. Надо же так облажаться!
— Да ты че, Стоерос? — бросил Курилов. — Своих не узнал?..
Сначала я подумала, что это ругательство, но по тому, как отреагировал детина на эти слова Кости, я поняла, что это его «пацановское» погоняло.
— Да никак Мангуст! — наморщив лобик с явным намерением выдавить из него какую-нибудь мысль, вдруг заорал Стоерос. — Ну да! Ну че, здаррово, коли так.
