Урсула Куртисс - Следы в ночи
— Не хочешь кофе? — спросила Сара.
Она принесла ему чашку и тост. Сентри осторожно принял полусидячее положение и потянулся за сигаретами. Задавая вопрос, он чувствовал себя виноватым.
— Ты ведь принесла письма, Сара?
Девушка смотрела в сторону. Она причесалась, умылась, подкрасила губы. Теперь она больше походила на холодную нью-йоркскую Сару, чем на бледную девушку, всю ночь ухаживающую за ним. И все-таки было заметно, что это стоит ей усилий.
— Я хотела объяснить тебе вчера вечером… Письма исчезли, Эндрью. Джейн, вероятно, только собиралась отправить их в банк, но так и не собралась, хотя думает, что сделала это… В общем, их там нет. Извини…
«Что бы там ни происходило с письмами, — думал Сентри, наблюдая за ней, — но всю эту историю она выдумала. Джейн Трестершоу не похожа на человека, который не помнит, что делает».
Сентри оставил эту тему, так как заметил по поведению Сары, что больше ничего от нее не добьется. Он спросил о происшествии в ее квартире, на что она ответила недоуменным и укоризненным взглядом.
— Но разве ты не… разве это был не ты, Эндрью?
— Если бы это был я, я бы забрал гравюру, висящую над письменным столом, а она, наверное, все еще там, да?
Сара без улыбки кивнула.
— Тебе нужно поспать до прихода доктора. — И она быстро вышла.
Около восьми он опять проснулся. Сара принесла ему кофе и томатный сок. Он только теперь заметил у нее под глазами серые тени.
— Машина у тебя здесь? — спросил он и, когда она кивнула, продолжал: — Почему ты не едешь домой? Ты же всю ночь сидела здесь, пока я спал. Ты выглядишь ужасно усталой.
— Я очень хорошо себя чувствую, — и она быстро отвернулась, как будто ей нужно было что-то привести в порядок на комоде.
— Не можешь ли ты оказать мне еще одну любезность, раз уж ты здесь? — попросил Сентри. — В правом верхнем ящике под носовыми платками лежит револьвер. Дай мне его, пожалуйста. Но будь осторожна, он заряжен.
Сара быстро взглянула на него, выдвинула ящик и сунула туда руку.
— Эндрью, ты не мог положить его в другое место? Здесь только носовые платки.
Глава 14
Воскресенье Сентри провел в постели.
— День отдыха, — весело сказал Пальмер. — Потом я сделаю рентгеновские снимки, но, насколько я могу судить уже сейчас, переломов нет. Успокаивающие таблетки тоже больше не нужны. Сегодня вечером примите лишь снотворное. — Он посмотрел на часы. — Сюда едет мисс Тиббетт, медицинская сестра. Она будет готовить вам, менять повязку и следить за тем, чтобы вы не бегали на танцы.
Он взял шляпу, сумку и почти вышел за дверь, когда Сентри позвал его:
— Когда будете выходить, не посмотрите, работает ли на веранде освещение?
Вернувшись, Пальмер сказал:
— Оно и не может работать, нет лампочки. Это послужило причиной вашего падения?
— Во всяком случае, внесло свою лепту, — мрачно пробормотал Сентри.
Сэндс, конечно, знал, что Сентри не станет сомневаться в причине происшедшего, и это создавало между ними прямую и опасную связь. Однако Сэндс не мог знать, будет ли Сентри молчать, и поэтому он, вероятно, нервничал.
Пусть его нервозность растет. Может быть, ее можно даже подхлестнуть.
В тот вечер, когда неожиданно появился Си Стевенсон, то есть за день до происшествия, внешнее освещение работало, и в тот же вечер Сентри вынул из ящика комода кольт и зарядил его. На следующий день, в субботу, он ходил в бухту купаться, и дом оставался безнадзорным около получаса. После обеда у Трестершоу он вернулся сюда, потом поехал в город за покупками.
Говорил ли он об этом своем намерении за обедом? Вполне возможно.
Так как Сэндс знал, что в девять вечера Сентри будет один ждать Сару, то предпринял нужные приготовления: выкрутил лампочку, украл кольт. Но он мог сделать это лишь после того, как узнал о его договоренности с Сарой, а так как все были в доме во время их разговора под яблоней, то значит Сара кому-то рассказала об их планах.
Мисс Тиббетт, медицинская сестра, была пожилой, добросовестной и раздражительной. По ее мнению, виной всему была бутылка рома, которую она обнаружила у него на кухне.
Сентри находился на грани сна и бодрствования, когда услышал звук открывшейся двери.
В комнату осторожно вошел Си Стевенсон, посмотрел на него и сказал:
— Ну, мальчик, прекрасная история! — Он пытался скрыть свою озабоченность за широкой улыбкой. — Надеюсь, я тебя не разбудил. Как самочувствие?
— Не хуже, чем если бы я спал под кегельбаном.
— Я ужасно испугался, когда мне позвонила Сара. Полагаю, твои адвокаты уже готовы?
При этих словах Сентри внутренне напрягся, потом овладел собой.
— Конечно. Я буду претендовать на все, что ты имеешь, вплоть до костюмов. Но самое глупое заключается в том, что мне нужно будет доказывать, что это не моя вина.
Си опустился в кресло.
— Как это вообще могло случиться? Я признаю, что веранда очень узкая, но лампочка-то должна быть на месте. Сара говорит, что когда она приехала, было темно. В пятницу вечером свет ведь горел, а лампочки не имеют обыкновения сбегать самостоятельно…
— Может, дети… — ответил Сентри.
— Гм… — Си наморщил лоб. — Такого здесь не бывало. У детей есть пляж и гавань. Жители даже не запирают двери, когда уходят.
«И поэтому у них крадут пистолеты», — мрачно подумал Сентри.
Си оглянулся на открытую дверь, подошел к кровати и тихо сказал:
— Знаешь, возможно, это только мои старческие опасения, но… дело, которым ты занимался в Нью-Йорке до своего приезда сюда… Когда я услышал, что ты упал и разбился о скалу, я тут же спросил себя, а действительно ли это был несчастный случай. У тебя нет никаких подозрений?
Сентри повернул голову и встретился взглядом с другом, который теперь испытующе и без всякого юмора смотрел на него.
— Никаких, Си, хотя… нет, это была одна из тех глупых случайностей, которые иногда происходят. Я убежден в этом на девяносто девять процентов.
— Только на девяносто девять?
— Наверное, я насмотрелся фильмов… не могу избавиться от ощущения, что мне надо что-то вспомнить.
После того, как Си ушел, Сентри почувствовал себя слегка пристыженным. Противоречивые мысли носились в его больной голове.
Сэндс не мог быть целиком уверен, что Сентри в тот короткий момент до потери сознания не заметил чего-то, что могло повести к его, Сэндса, разоблачению.
Сентри рассказывал посещающим его о каких-то своих неясных впечатлениях; среди посетителей, вероятно, был и Сэндс. А у него кольт, принадлежащий Сентри. Сентри лежал неподвижно, обдумывая вытекающие из этого возможности. Ни одна ему не нравилась.
Джейн Трестершоу принесла холодную курицу и бульон и сказала, извиняясь:
— Я не знала, что у вас есть запасы.
И из разговора с ней он узнал, что в субботу Джеймс Корт ужинал у них, а потом попросил разрешения посмотреть старые бумаги Говарда Трестершоу.
— Фирма «Консолидейтед кемикалс» празднует свое пятидесятилетие. Я думаю, им нужны какие-нибудь статистические данные и несколько писем старых клиентов, — сказал он.
Звучало логично. Джейн упомянула, что бумаги находились в спальне наверху, которой не пользовались, а оттуда можно было незаметно спуститься по лестнице к выходу. Сэндсу понадобилось бы немного времени, если бы он пошел коротким путем через холм, кладбище и поля… и если бы он бежал, как уже сделал однажды.
Пришла Сара и принесла книги. Ее сопровождала Меган Уор, которая с любопытством смотрела на него своими большими карими глазами. Они пробыли недолго. Сара держалась подчеркнуто отчужденно, мимоходом спросила, что сказал врач и не нужно ли ему чего. И добавила, что они собираются на пляж. Сентри поблагодарил и ответил, что ему ничего не нужно.
Чарльз Феррар прибыл в воскресенье вечером с бутылкой коньяка, которую он торжественно открыл по просьбе Сентри.
— Мистеру Стевенсону повезло, что вы с ним друзья, не правда ли? — Сентри поднял брови, а Феррар быстро добавил: — Это, конечно, шутка. Я имел в виду, что с точки зрения закона… Ведь ранение головы остается ранением головы.
— Конечно, — согласился Сентри. — Но оно не хуже, чем… Вы когда-нибудь падали из мчащегося джипа?
Феррар покачал головой и скорчил гримасу.
— Я уже видел нечто подобное. Однажды сержант моей роты был переброшен через стену, он и сейчас…
Он вдруг умолк, и Сентри увидел, как его тонкие сильные пальцы крепче сжали рюмку. Подождав, Сентри спросил:
— Где это было?
— Где? О, в Новой Гвинее. — Его самоуверенности как не бывало, на лице Феррара отражался лишь страх.
Был ли это страх перед тем, что произошло в Новой Гвинее? Или на Филиппинах?
Феррар между тем взял себя в руки — его предательское волнение длилось не больше минуты. Он холодно сказал:
