Шарль Эксбрайа - Вы помните Пако
Виллар размышлял. Когда нападение не заставало его врасплох, каид оставался "великим" доном Игнасио, выученным и выдрессированным еще в школе Хуана Грегорию, чью память многие обитатели баррио глубоко почитали до сих пор. Просто у Виллара с годами малость сдали нервы. Впрочем, если ему давали время очухаться, дон Игнасио по-прежнему оставался очень опасным противником.
- Скажите, Хоакин... А вы не подозреваете Миралеса или Гомеса?
Пуиг с удивлением воззрился на патрона.
- Да что вы, дон Игнасио! Это невозможно! Миралес очень дружил с Риберой, а Гомес, тот вообще ни с кем не общается...
- Многообещающий малыш... Надо за ним приглядывать. Ну, а вы, Пуиг?
- Я?
- Вы не особенно любили Антонио, и, помнится, он не раз обращался с вами крайне невежливо... А вы ведь терпеть не можете, когда вас унижают, Пуиг...
- Это правда, дон Игнасио, я презирал Риберу с его ужимками матадора-неудачника... А этот болван к тому же продолжал корчить из себя знаменитого тореро... Но я бы никогда не решился напасть на него с ножом... Для такого рода работы в баррио есть другие специалисты.
- А кто мне поручится, что вы не наняли одного из них?
- Моя преданность вам, дон Игнасио... я ни за что не стал бы действовать наперекор вашим интересам...
- Самое удивительное, Хоакин, - что так оно, несомненно, и есть. Но пока мы не выяснили, кто прикончил Риберу, ваше предположение поможет мне окончательно "утопить" фараона. Мы еще поглядим, осмелится ли Мартин защищать подчиненного, на котором висит обвинение в убийстве!
Виллар снял трубку и набрал номер полицейского управления.
На улице она купила газету. Ей хотелось знать, что пишут о смерти Риберы. Заметку об убийстве напечатали на последней полосе. Тело обнаружили слишком поздно, и журналисты не успели выяснить подробности. Автор статьи, вероятно, афисьонадо*, долго распространялся о карьере покойного. Говорил о надеждах, которые матадор подавал вначале, напоминал о великолепной схватке с громадным мьюхийским быком, о триумфе, одержанном Риберой в Севилье на арене Маестранца в 1933 году, и о тяжелом ранении в Саламанке, по-видимому, лишившем его качеств, необходимых первоклассному тореро. Во время гражданской войны следы Риберы окончательно затерялись, и многие считали его погибшим. По мнению журналиста, немало афисьонадос узнают о последних годах жизни тореро только теперь, после его смерти. Статья заканчивалась пожеланием скорейшей поимки убийцы.
______________
* Страстный поклонник корриды. - Примеч. перев.
Она улыбнулась. А Пако? Кого волнует Пако? Кто станет искать его убийцу или убийц? Полиция - само собой, да и то... Она любила Пако и будет любить его всегда, ведь с ним связывались все надежды на будущее. И теперь, когда Пако погиб, ее больше ничто не интересовало, ничто, кроме мести... Всю душу, все силы она положит на то, чтобы те, кто убил Пако и сломал ее собственную жизнь, заплатили за свое преступление. Она добралась до своего обычного пристанища, церкви Нуэстра Сеньора де лос Рейес, и возблагодарила небесную Матерь за то, что Рибера открыл счет, а потом стала горячо молиться, чтобы и остальные, все остальные уплатили цену пролитой крови.
Ризничий дон Хасинто, спрятавшись за колонной, наблюдал, как страстно молится эта женщина. Служитель храма не сомневался, что у нее чистое сердце, такое чистое, что она недолго останется среди мужчин и женщин нашего испорченного мира. Скоро - дон Хасинто искренне в это верил - прихожанка сделает ему знак и, освободившись наконец от земных скорбей, закроет за собой монастырскую дверь.
Конча с содроганием слушала рассказ Мигеля о его разговоре с доном Альфонсо. Сеньора Люхи понимала, что, не будь ее муж другом комиссара, быть может, он уже сидел бы сейчас в тюрьме. Урок, по-видимому, принес пользу, ибо инспектор признавал, что вел себя самым недопустимым образом. Теперь ему предстояла встреча с Вилларом, не внушавшая особого оптимизма. Надо думать, дон Игнасио не забыл о пощечине. Удастся ли его урезонить? Вряд ли теперь, когда представился столь редкостный случай избавиться от Мигеля, каид откажется от бесспорной победы над противником. Но, возможно, у дона Альфонсо есть какие-то свои соображения? Только на это Люхи и мог уповать. А потому, невзирая на уговоры Кончи, он навел в делах полный порядок на случай, если уже не вернется домой.
Люхи, как всегда, отправился в управление пешком. Сегодня, больше чем когда бы то ни было, ему хотелось пройти по родной улице Монкада. Зашел он и попить кофе с той, кого считал своей няней. Однако эта прогулка не только не принесла Мигелю облегчения, но и окончательно повергла в растерянность. Неужто всем Люхи на роду написано погибнуть по вине бандитов? Мысль о том, что его собственная судьба - в руках убийцы отца, выводила инспектора из себя. Мигель знал, что, несмотря на принятые решения и обещания, данные Конче, он не сможет сдержаться, если Виллар оскорбит его, как вчера. В конце концов мозг его охватило такое лихорадочное возбуждение, что полицейский начал жалеть, зачем не прихватил с собой оружие. Если уж придется сесть в тюрьму за преступление, которого не совершал, почему бы не прикончить заодно дона Игнасио, а уж потом отбывать вполне заслуженное наказание? Нет, из-за Кончи он не имеет права так поступить...
Нина наконец соблаговолила позвонить из кафе "Рамблас", где пила чай, и обещание хорошего подарка, равно как и нежные извинения, по-видимому, успокоили девушку. В свою очередь, Хуанита тоже вернулась в контору очевидно, утреннее недомогание прошло. Таким образом, день заканчивался лучше, чем можно было предполагать, судя по его началу, и дон Игнасио, уже почти не думая о дурне Рибере (вольно ж было подставлять брюхо под нож кого-то из своих дружков!), снова чувствовал себя в блестящей форме и готовился достойно встретить комиссара Мартина с инспектором Люхи.
Секретарша доложила, что полицейские ждут в приемной. Ну, сейчас он покажет этим двум типам, где раки зимуют! Будут знать Игнасио Виллара! Каид приказал ввести посетителей, но тут же сделал вид, будто страшно занят, и со злобным удовольствием, по обыкновению, даже не предложил полицейским сесть. Мигеля трясло от ярости, но дон Альфонсо сжал ему руку, призывая к спокойствию. Наконец, подняв голову от досье, которое он якобы изучал, дон Игнасио притворился, будто только что заметил посетителей.
- Ну, садитесь... сейчас я освобожусь...
Еще немного помариновав кипящих от нетерпения полицейских, Виллар счел, что достаточно ясно показал, как мало значения придает их появлению в конторе.
- Вы просили меня о встрече, сеньор комиссар, - заметил он. - Не понимаю, зачем вам это понадобилось, но готов выслушать.
- Дон Игнасио, я пришел к вам со своим помощником немного поговорить о насильственной смерти Антонио Риберы, одного из ваших служащих. Вы не против?
Виллар улыбнулся - это вполне отвечало его планам.
- Напоминаю, сеньор комиссар, - отчеканил каид, - что Рибера работал на Хоакина Пуига и, лишь опосредованно, на меня. К тому же, я полагаю, тут нечего особенно обсуждать, тем более что вы, по-видимому, решили прихватить с собой убийцу Риберы!
Мигель едва не вцепился в горло дона Игнасио, но комиссар сухо призвал его к порядку:
- Инспектор!
Люхи покорно забился в кресло. Лоб его покрывали крупные капли пота.
- Я не ослышался? - невозмутимо спросил Мартин у хозяина конторы. - Вы и в самом деле обвинили инспектора Люхи в убийстве Антонио Риберы?
- Вот именно.
- Очевидно, у вас есть бесспорные доказательства? Иначе ваше обвинение было бы просто диффамацией...
- Диффамацией? Не смешите меня! Вчера вечером вы сами стали свидетелем отвратительной сцены, устроенной этим инспектором в кабинете Хоакина Пуига, не так ли? Вы слышали его угрозы? Так чего ж вы еще хотите, каких доказательств? Он наверняка подождал, пока Рибера выйдет, пошел следом и пырнул ножом... По-моему, все ясно. Разве не так?
- О, ясно-то ясно, сеньор, даже прозрачно... но только совершенно неверно. Видимость обманчива... поскольку я сам проводил инспектора домой.
- Ну и что это доказывает? Как только вы ушли, он снова выскользнул из дому, вот и все!
- Видите ли, сеньор, дело в том, что я никуда не уходил.
- Надеюсь, вы не станете уверять меня, будто сидели у Люхи до утра?
- Но так оно и есть, сеньор, мы очень долго разговаривали.
- Долго?.. Вероятно, тема была более чем захватывающей, раз вы совершенно забыли о времени?
- О да, сеньор! Мы обсуждали разнообразные средства, какие только можно пустить в ход, чтобы предъявить вам обвинение в убийстве Пако Вольса.
Виллар вскочил как ужаленный.
- Вы позволили себе обвинить меня...
- Но вы ведь тоже обвиняете инспектора, сеньор?
Дон Игнасио снова плюхнулся в кресло. Партия получалась куда труднее, чем он воображал.
- Вы, разумеется, лжете, сеньор комиссар? - вкрадчиво спросил бандит.
