Марина Серова - Пикантные подробности

Дальше за диваном на полу лежали вещички Григорьева. В комнате была еще одна прикрытая дверь недалеко от входной. Сам же Григорьев, богатырь былинный и бесстрашный победитель одиноких девушек, совершенно голый сидел, скрючившись, на коленях. Прямо посередине дивана. Заведенные за спину руки его были связаны. Через шею шел тонкий шнур, крепко примотанный к его мужскому хозяйству. Рефлекторно спина выгибалась назад, но вот этого делать было нельзя: тянуло же! Рядом с Григорьевым на диване лежала зажигалка «Зиппо». Сквозь окно я видела, как с ее помощью Григорьеву подпаливали подбородок. Удав стал кроликом, когда потерял осторожность, по этой причине мне и пришлось менять планы.

Я подошла к Григорьеву ближе. Он, будучи не в состоянии поднять голову, смотрел на меня как бы исподлобья и молчал. Но слова были и не нужны.

Осмотревшись, я заметила на столе обыкновенный кухонный нож, рядом со столом валялись две бутылки с минералкой и раздавленные бутерброды. Пистолет я сунула за пояс брюк, мой животик возмутился этим холодным соседством. Но я не обратила на это внимания и решила, что он перетерпит, зато оружие будет под рукой. Я взяла нож в руки и снова приблизилась к Григорьеву. С силой надавив ему на голову, я нагнула его еще ниже. Он застонал, но снова промолчал.

— Сейчас, сейчас, — сварливо пробормотала я и перепилила шнур, удерживавший его голову в опущенном положении.

Пленник со вздохом облегчения наконец разогнулся. Я уже приготовилась сказать что-нибудь ядовитое, но подобающее моменту, как вдруг получила крепкий пинок в спину. Братишка лежащий в полнейшем отрубе, оказался быстро регенерирующим. Он незаметно для меня очухался, приподнялся, и… я не заслужила, конечно, такого отношения к себе, но нечего было настолько неосторожно отвлекаться на голых мужиков. Лучше бы я привязала этого поганца к стулу, что ли, а не понадеялась на мощь своих махательных рефлексов.

Я упала на Григорьева, только-только получившего кайф от расслабления. Холодный пистолет, пригревающийся у меня на пузе, нырнул мне в брюки. Ножом, зажатым в правой руке, я взрезала обивку дивана. Григорьев вскрикнул, потому что приземлилась я отнюдь не нежно и не совсем туда, куда было можно.

Перекатившись направо, я, оттолкнувшись от дивана, прыгнула вперед. Парень, подавшись к двери, уже распахнул ее и удирал вон с григорьевской дачи. Я кинулась следом как была: с пистолетом, бултыхающимся где-то в брюках, и с кухонным ножом в руке.

Парень драпал быстро, но у калитки я его почти догнала. Вот тут-то мне и не повезло. Зацепившись ногой за какой-то дурацкий корень, подло торчащий у дорожки, я не упала — еще чего! — просто, перекувырнувшись через голову и слегка ободравшись, я самым вульгарным образом потеряла темп. Пистолет, болтавшийся в брючине, наконец-то шмякнулся на землю, я его и подхватила, разумеется. Промчавшись еще несколько шагов в полусогнутом положении, почти как Григорьев сидел совсем недавно, я подскочила к калитке, когда браток уже обогнал меня на безнадежное расстояние. Пришлось, гордо вскинув голову, отмаршировать назад в дом. Предстоял многообещающий разговор с Григорьевым.

Дверь оставалась все это время распахнутой, как я ее и оставила. Войдя со стволом в опущенной руке, я окинула быстрым взглядом все помещение. Григорьев сидел на диване почти в той же позе, а вот трофейного пистолета на полу не было. Маловероятно, что он сумел развязаться за те секунды, что я отсутствовала, но пистолет он подобрал.

Дружелюбно улыбнувшись, я подошла к нему и резким движением за шею скинула его на пол. Руки он точно освободить не сумел. Упав на пол, Григорьев сумел сгруппироваться даже со связанными руками и присел около входа.

Я поцокала языком:

— Вы страдаете геморроем, Алексей Иванович? А я и не слыхала про такой метод: подкладывать пистолет под задницу. Помогает?

Он помолчал и хриплым голосом ответил:

— Я не знаю, чего от вас ожидать, поэтому и подстраховался. Извините, пожалуйста. Спасибо вам за помощь.

— Пожалуйста, можете сесть на стул. А то с вашими проблемами на полу не тот кайф, я думаю.

Он медленно встал и, пройдя мимо меня, устроился на стуле, стоящем рядом со столом. Когда он проходил, я деликатно отвела глаза, но не настолько, чтобы потерять его из виду. Сама я села на диван и с удовольствием ощутила, какой он мягкий.

— Кто это был? — спросила я.

— Люди Лапы, — поморщившись, ответил Григорьев и положил ногу на ногу. Видок у него, конечно, был тот еще. — Не могли бы вы мне дать воды? — попросил он.

Пришлось встать, подойти к столу и подобрать лежащую на полу бутылку минералки. Я открыла ее о край стола и поднесла горлышко ко рту Григорьева, не теряя при этом бдительности. Он пил жадно и неаккуратно, вода текла по лицу и шее. Когда бутылка опустела, я поставила ее на стол.

— Спасибо, — сказал Григорьев.

Я махнула рукой и, возвращаясь на диван, продолжила прервавшийся разговор:

— А я не заметила в этом парнишке особой крутизны, как он умудрился вас повязать? Или вы нарочно поддались, чтобы потом показать ему, как работают профессионалы?

Григорьев дернул шеей и нехотя ответил:

— Их было двое, пришли ночью, оглушили.

— Где второй? — резко спросила я.

Возвращения ребяток не хотелось нам обоим, поэтому Григорьев охотно ответил:

— С полчаса назад ушел встречать какого-то своего босса. Возможно, и самого Лапу. Он заблудился где-то тут рядышком. Развяжите меня, вдвоем легче будет отмахнуться.

Я покачала головой:

— То, что мы с вами из разных команд, это наш маленький секрет. Почти интимный, верно? — Я ему подмигнула, но все-таки опять встала, прошла и заперла входную дверь. — Не думаю, что они сунутся. К тому же этот мальчонка не признается, что его выгнала симпатичная, но слабая девушка. Как минимум он наплетет про роту спецназа и свою героическую оборону. Я правильно соображаю?

Я вернулась на диван и снова устроилась на нем. Григорьев пожал широченными плечами:

— Не знаю. А вы разве меня не развяжете?

Поняв, что я не Робин Гуд, он начал стрелять глазами по сторонам, прикидывая возможные варианты освобождения.

— Я вас боюсь, мужчина, — робко сказала я.

Григорьев непонимающе вытаращился:

— Чего? Почему это?

— Даже не знаю, — немного растерянно произнесла я, — вы такой огромный, можете напугать еще беззащитную девушку. Или чего доброго даже загнать под стол. Помню, мама меня постоянно предупреждала…

Григорьев недовольно засопел и отвернул лицо в сторону.

— Вы можете держать меня под пистолетом, — нервно начал он, — но дайте хоть трусы надеть! — Он поерзал на стуле, не зная, какую позу принять, чтобы было и удобно, и прилично.

— А сама я в каком виде? Я тоже не могу одеться, мне нужно умыться. А вы мне мешаете.

— Душ вон там! — с готовностью, кивком показал он на вторую закрытую дверь, находящуюся недалеко от входной.

— А подвал там? — спросила я, так же кивком показав на пол.

Григорьев внимательно посмотрел на меня. Он понял, что пришло время договариваться.

— Что вы хотите? — медленно спросил он.

— Неправильная постановка вопроса, — я поиграла пистолетом и положила его рядом с собою, — это я вас спрашиваю: что вы хотели? Кто вас послал? Какая связь между вами и Гурьевым? Где тетрадь, которую вы увезли из «Царских забав»? На десерт последний вопрос: что нужно Лапе? Вы мне подробно отвечаете, и мы расстаемся почти друзьями.

— А если я откажусь? — решил проверить перспективы Григорьев.

— Мне с Лапой ругаться смысла нет. Я очень хотела поговорить с вами и просто не пожелала ждать своей очереди. Позвоню Лапе, объясню ситуацию, за минуту до приезда его людей выйду отсюда. Вот как будет, Алексей Иванович, если, к моему сожалению, вы не посчитаете меня достойной собеседницей.

Григорьев задумался о моем злостном шантаже. Я блефовала, но ведь он об этом не знал. Теперь, когда стало ясно, что он с Лапой не союзники, мое положение мне рисовалась в ином свете, а не в том, в каком я его видела до сих пор.

Гена знает Лукашенко, который трется около Лапы. Следовательно, и машину мне засыпали и угрожали, и покушались именно лаповские братки. Григорьев же только пришел и предупредил меня. Действий, им предпринимаемых, я не вижу. Но, наезжая на меня, он сработал заодно с Лапой, возможно, что и случайно, а потом что-то с ним не поделил. Вот это мне и хотелось выяснить.

— Надумали, Алексей Иванович?

— Вы меня толкаете на должностное преступление….

— Тьфу! — не выдержала я. — Звоню Лапе, пусть подгоняет своих бойцов. Они вам оторвут яйца, и вы достойно умрете честным служакой!

Я действительно вскочила и дернулась к одежде Григорьева, кучкой валявшейся на полу. В его скомканных брюках виднелся кожаный футляр сотового телефона.