Миньон Эберхарт - Две богатеньких малышки
– Какое именно?
Диана обожгла ее сердитым взглядом:
– Хоть ты, ради Бога, не веди себя, как Сэнди! Ты все понимаешь слишком буквально. Не знаю, какое именно, – но я бы позаботилась о том, чтобы полиция его не нашла... Эмми, ну не смотри ты так серьезно!
– Знаешь, мне сейчас не до шуток.
Диана оторвала взгляд от зеркала, подошла к сестре и заглянула ей в глаза:
– Неужели ты хоть на миг подумала, что это я его убила?
– Нет. Я знаю, что не ты. Но важно не мое мнение, а мнение полиции.
Диана не сводила с нее тревожного взгляда ярко-голубых глаз. Затем произнесла:
– Вот и Сэнди говорит то же, но... Эмми, когда я сегодня выходила из дому, никто не пытался меня задержать. За мной не шли по пятам, не следили... что они там еще делают, когда человек у них на подозрении? Я никого не заметила... – Она нахмурилась. – А впрочем, знаешь, заметила: возле входа в подвал кто-то был. Я пошла на кухню за кофе и увидела, как он крадется за изгородью, что под кухонным окном. Я подумала, что, может быть, это переодетый полицейский...
У Эмми участился пульс:
– Как он выглядел?
– Как все и как никто. Маленький, невзрачный...
– В больших очках?
– Ну, да. Он, похоже, заметил меня в кухне или просто почувствовал мое присутствие. Я увидела, как блеснули его очки, отскочила – и в следующий миг его уже не было. – Диана глубоко вздохнула и повторила упрямо: – За мной никто не шел. Меня никто не преследовал. Полиция ведь всегда устраивает слежку за подозреваемыми, правда?
– Я не знаю, что обычно делает полиция, – сказала Эмми, – но ты должна рассказать Сэнди об этом человеке.
– Ладно. Увижу Сэнди – расскажу. – Она снова посмотрела на часы. – Мне пора бежать.
– Постой, Ди. Что ты знаешь о семье Гила? У него же где-то есть родные...
– Ах, ты об этом... Конечно. У него в Калифорнии сестра и отец. Дуг взял их адрес у Коррины... а может, он знал его и раньше... В общем, он с ними связался, и как только Гил... – Диана запнулась. Милое личико словно окаменело, и вся кровь от него отхлынула. – Как только полиция позволит забрать тело, его перевезут в Калифорнию. Там и будут похороны. Там, а не здесь. – Она вымученно усмехнулась. – Так что Коррине не удастся порыдать над гробом. Разве что она поедет в Калифорнию... но кто ее отпустит? Кстати, Эмми, завтра вечером ты сидишь рядом со мной. Дуг будет суетиться, он вообще не присядет. Говорят, что драматург не может смотреть свои пьесы... Зато я могу! И буду! И разоденусь в пух и прах – и ты, пожалуйста, сделай то же! Нацепи что-нибудь из фамильных бриллиантов. Там будет куча фотографов. И к тому же, – Диана вдруг посерьезнела, – мы обязаны держать голову высоко! Никто не посмеет сказать, что я прячусь от людей или что-то в этом роде. У меня два пригласительных в первый ряд. – Она слегка нахмурилась. – Интересно, заставит ли Дуг Коррину сбросить траур?
– Думаю, да, – сказала Эмми.
– Я тоже так думаю. Ладно, вечером увидимся. На генеральной репетиции.
Диана упорхнула, легкая, как перышко, в изящных туфельках-лодочках и бледно-желтом костюме. Эмми долго сидела неподвижно, ни о чем не думая; потом, осознав, что голодна, направилась в кухню. Пылесос давно утих, рассеянно подумала она; наверняка уборщица слышала много такого, что не предназначалось для ее ушей. Агнес явно дала ей четкие инструкции: на кухне Эмми поджидал готовый салат.
Она с нарастающей тревогой думала о Джастине. Уже пять часов, а его все нет! Эмми принялась уговаривать себя, что отчим благополучно отдал деньги и на радостях засиделся в клубе – и тут появился Сэнди.
– Новостей никаких, – сказал он с порога. – Не спрашивай, что делает полиция, какие у них соображения, какие планы – не знаю ничего. Знаю только одно: и Дуг, и Диана ведут себя так, словно убийство их совершенно не касается. Дуг целый день сочинял новую сцену для второго акта; Диана куда-то убежала...
– Она была у меня. Сэнди, по-моему, им даже в голову не приходит, что Диане могут предъявить обвинение в убийстве...
– Я бы чего-нибудь выпил, – сказал Сэнди.
Они прошли в кладовую, взяли бокалы и лед и вернулись в гостиную. Через считанные минуты, к огромному облегчению Эмми, звякнул ключ в замке, и послышались веселые, вприпрыжку, шаги Джастина.
– Привет! – салютовал он с порога, и глаза его заблестели при виде подноса с бутылками.
– У него потрясающее чутье, – сказала Эмми.
– А то нет! – радостно согласился Джастин. – Твоя мать, бывало, говорила, что я, сидя в клубе, слышу, как дома звенит лед в бокалах. Спасибо, Эмми, радость моя.
Он взял бокал, в который Эмми плеснула каплю виски и побольше содовой, внимательно оглядел его, понюхал и со вздохом поднес ко рту.
– Ну совсем как твоя матушка, – пробормотал он после первого глотка.
– Ты взял расписку?
Он помотал головой:
– Нет. Не дали. Но сказал, что все в порядке. Что я могу быть спокоен.
Сэнди навострил уши:
– Ты хочешь сказать, что расплатился с ростовщиком?
– Ну да. А что мне оставалось делать – каждую минуту ждать, пока меня... – Джастин замялся, подбирая слово, – пока меня укокошат? А как насчет ужина, Эмми? У меня остались деньги, ты не забыла? Пойдем в ресторан! И ты, Сэнди, тоже, – великодушно добавил он. – Конечно, в домашней еде что-то есть... но порою хотелось бы, чтобы этого не было. Нет-нет, Эмми, ты великолепная хозяйка... но сегодня мы ужинаем в ресторане!
– Лично я сегодня иду к Дугу на генеральную репетицию, – сказал Сэнди, – и надеюсь, Эмми составит мне компанию.
– Отлично, – отозвался Джастин. – Я тоже иду.
– А Дуг звал тебя? Это ведь репетиция, не просмотр. Он пригласил меня и сказал, что я могу взять с собой Эмми.
– Я ни за что на свете не пропущу такого события, – жизнерадостно заявил Джастин. – В свое время мне довелось вращаться в театральных кругах... – Он поймал взгляд Эмми и быстро добавил: – Конечно, еще до того, как я познакомился с твоей милой матушкой. Идем, малышка. Если хочешь переодеться – поторопись. Генеральная репетиция может начаться в любой момент – добавил он задумчиво, словно припоминая какие-то подробности своего холостяцкого прошлого.
Эмми вышла в холл. Поднимаясь по ступенькам, она думала: я вся в маму; я делаю все, как пожелает Джастин. Зато он добрый; правда, легкомысленный, но в жизни и так хватает чересчур серьезных людей... И тут до нее донесся громкий голос Джастина:
– Ну, и когда они намерены арестовать Диану за убийство?
Эмми не расслышала, что ответил Сэнди. Оказавшись в своей комнате, она подошла к зеркалу и долго простояла неподвижно, вглядываясь в свое отражение. То же лицо, те же глаза, те же волосы... но Эмми чувствовала: что-то неуловимо и бесповоротно изменилось в ней в ту минуту, когда она ступила в залитый солнцем холл – и увидела пятна крови на белой рубашке Гила...
Держа голову высоко (как настаивала Диана), Эмми выбрала серо-голубое платье, а поверх – синий с серебром пиджак. "Я прекрасно выгляжу", – сказала она своему отражению. Она гладко зачесала светло-каштановые волосы, а веки чуть оттенила голубым. Джастин любит, когда рядом с ним идет красивая, нарядная женщина. Сэнди, наверное, тоже...
Мужчины терпеливо ждали ее внизу. Спустившись, Эмми увидела, что Джастин по-прежнему пребывает в благодушном настроении, а Сэнди выглядит так, точно его огрели по голове пыльным мешком.
– Что еще случилось? – уставилась на него Эмми.
– Джастин... – начал было Сэнди, но поперхнулся, прокашлялся и заговорил снова: – Джастин намерен заявить полиции, что Диана была... была...
– ...ужасным, несносным ребенком! – с милой улыбкой подхватил Джастин. – Делала всяческие пакости. Я уверен, что это она его убила, и пусть ее арестуют!
– Джастин! – Эмми схватила его за руку. – Джастин, ты не имеешь права говорить такие вещи. Иначе я...
– Что, лишишь меня содержания? – с любопытством осведомился Джастин.
Эмми с трудом сдерживалась:
– Ты не будешь говорить подобных вещей ни-ко-му. Даже Сэнди. Ты меня понял?
Когда она говорила таким тоном, Джастин обычно сразу унимался. Он пожал плечами:
– Ладно, ладно. Как скажешь. Хотя знаю я нашу Ди... Ну, идемте же!
Он повел их в "Ля Гренвилль" и заказал ужин с вином, изысканный и немыслимо дорогой. К концу трапезы все трое настолько размякли (возможно, благодаря отборным винам), что Эмми никак не могла набраться духу заглянуть в счет. Сэнди оказался решительней и пробежал взглядом колонку цифр; затем его серо-зеленые глаза посмотрели на Эмми:
– Я всего-навсего адвокат. Неужели это верно?
Джастин с хохотом выложил деньги и добавил щедрые чаевые:
– Совершенно верно, мой мальчик! Ужин прекрасен, а за все прекрасное надо платить!
Джастин довольно мурлыкал себе под нос какую-то песенку, пока они ехали в такси к театру, мимо кричащих огней Бродвея, сквозь праздношатающиеся толпы. Боковая улочка была освещена не так ярко, но над парадным входом в театр светилась красивая вывеска.
