Марина Серова - Это только цветочки

— За Славу я вышла по любви, — спокойно продолжила Галина Семеновна, — он никогда не разочаровывал меня. Меня сразу подкупила его честность, его принципиальность и искренность.

— У него были друзья, понимающие коллеги и так далее? — спросила я.

— Несомненно, но было и много врагов, — горько вздохнула Трегубова.

— В этом я уверена, — кивнула я, — вы не могли бы подробнее рассказать об аресте Садыха Тагирова? Ведь, насколько я поняла, ваш муж подготовил материалы дела и передал их в прокуратуру.

— Правильно, — Трегубова сделала глоток остывшего кофе, — он сотрудничал с областной прокуратурой и конкретно — с Луниным Аркадием Александровичем, помощником главного прокурора.

— Ага, — я достала блокнот и записала фамилию, имя и отчество помощника прокурора.

— Аркадий Александрович не раз бывал у нас, они со Славой дружили, — Галина Семеновна поставила локоть на подлокотник и подперла рукой голову, — он тоже подвергался преследованиям.

— А главный прокурор у нас сейчас Селиванов?

— Да, Илья Гаврилович.

Я снова открыла блокнот и записала. Кажется, это тот самый друг Витькиного отца.

— А как Аркадий Александрович сейчас поживает, трудно ему приходится?

— Он уволился по собственному желанию, — многозначительно посмотрела на меня Трегубова.

— После этого случая с Тагировым?

— Некоторое время спустя…

— А вы случайно не знаете, где нынче бывший начальник РУБОПа?

— Не знаю точно, — пожала плечами Трегубова, — но Слава говорил, что он переведен в район на такую же должность.

— После скандала с его братцем и задержанием вашего мужа?

Галина Семеновна кивнула.

— Кто-нибудь угрожал вашему мужу? Может быть, по телефону… Он вам ничего не говорил?

— Нет, — отрицательно покачала головой Трегубова.

— Чем он занимался на работе в последнее время?

— Да как обычно… Я толком не знаю.

— А что говорят в прокуратуре по поводу исчезновения Вячеслава Николаевича?

— Уверяют меня, что сделают все возможное со своей стороны, чтобы найти Славу… Со мной разговаривал сам Илья Гаврилович. Да и у Аркадия Александровича я тоже была, советовалась с ним. Но мне показалось, что он не хочет вникать в это дело, — она скептически пожала плечами.

— Вы им верите? — прямо спросила я.

— Это сложный вопрос, — уклончиво ответила Галина Семеновна.

— Хорошо, я сама с ними поговорю, — деловито сказала я, допив кофе и снова закурив. — Галина Семеновна, вы не могли бы мне дать фотографию вашего мужа?

— Конечно, — улыбнулась Трегубова.

Она встала и направилась в другую комнату. Вскоре она появилась с небольшим фотоальбомом в руках.

— Вот, посмотрите, не знаю, какая вас больше устроит, — Галина Семеновна протянула мне альбом и села рядом на диване.

Я взяла альбом и принялась перелистывать страницы, внимательно вглядываясь в фотографии. Черт побери! Вот уж к чему я определенно не была готова, так это увидеть в этом альбоме знакомое лицо. В тот солнечный день, пять суток назад, я видела этого человека. Это его расстреляли там, на поляне. А может, он остался жив? Нет, если я правильно поняла разговор на даче у Пал Василича, то речь шла именно о трупе Шатрова. Господи, надо же как-то сказать об этом его жене… Я повернула голову и посмотрела на Галину Семеновну. Заметив, что я перестала смотреть фотографии, она сразу же что-то почувствовала и вся напряглась.

— Вы что-нибудь знаете о Славе? — резко спросила она.

— Не хочу вас раньше времени расстраивать, — неуверенно произнесла я, — в жизни всякое бывает…

— Говорите, — потребовала она, — я ко всему готова. Не пугайтесь, со мной не будет истерики, если вы скажете, что Слава мертв.

— Я не вполне уверена, — сказала я, хотя была уверена на все сто процентов, — но я стала случайным свидетелем убийства…

— Как это произошло?

Я ей рассказала все, что видела в лесу, и все, что случилось потом со мной и моими приятелями, чтобы ей стало понятно, что сначала я не успела вмешаться, а потом мы сами оказались в качестве преследуемых. Я не оправдывалась, потому что знала, что иначе поступить не могла, а просто говорила. Галина Семеновна очень внимательно меня слушала, дымя своими крепкими сигаретами. Если она в душе и переживала, то по ее лицу заметить этого было нельзя. Я просто поразилась ее выдержке.

— Вы должны найти его тело, — с каменным величием сказала она, когда я закончила. — Я хочу его видеть.

— Но… — я собиралась ей возразить, но Трегубова не слушала меня.

Она поднялась и вышла в другую комнату, оставив меня одну. Вскоре она вернулась и положила на столик рядом со мной тонкую стопку стодолларовых банкнот.

— Здесь тысяча, — Трегубова опустилась в кресло и закинула ногу на ногу.

На ее лице была написана такая решимость, что было понятно — она что-то задумала.

— Это аванс за пять дней, — продолжила она, глядя мимо меня, — если найдете тело моего мужа раньше, оставшиеся деньги можете мне не возвращать. Это еще не все. Вы должны найти убийцу Славы, живого или мертвого. Когда предоставите мне доказательства, получите еще три тысячи. Это вас устраивает?

— Вы не предполагаете, что ваш муж может просто исчезнуть? Это называется конфирмацией. А когда нет тела, нет и преступления. Понимаете, о чем я?

— Понимаю, — Трегубова достала из пачки сигарету и прикурила.

В комнате воцарилась тишина, прерываемая только слабым шумом автомобилей да тиканьем напольных часов, стоящих в углу гостиной. Галина Семеновна поднялась и снова, ни слова не сказав, куда-то ушла. Вернулась она с новыми порциями кофе и с принятым решением.

— Тогда, — с суровым лицом сказала она, словно мы не прерывали нашего разговора, — вы убьете его. Десяти тысяч будет достаточно?

— Наверное, Сан Саныч вас неправильно информировал, — покачала я головой. — Я не киллер, а частный детектив.

— Но ведь вы видели убийцу моего мужа, знаете его в лицо, — немного растерялась она. — Может быть, пятнадцать тысяч?.. Двадцать?

Я молчала. Предложение было заманчивым. Деньги, можно сказать, сами просились мне в руки. В этот самый момент я вспомнила предсказание гадальных костей о выгодном торговом партнере. Да, этот партнер был действительно выгодным. Но убивать людей ради денег? Даже ради очень больших? Я не сомневалась, что легко могла бы выполнить поручение Трегубовой, только вот брать на себя роль карающей десницы было как-то не по мне. Я понимала, что может так случиться, что смерть Шатрова не будет доказана, что он просто исчезнет с лица земли, словно он вовсе и не жил, а довольный убийца будет гулять на свободе и, возможно, вскоре убьет еще кого-нибудь… И все-таки решиться на преступление (а убийство — это преступление, как ни крути и какие ни подводи под него обоснования) было выше моих сил.

Наверное, целую минуту я боролась со своими чувствами, вернее сказать, чувства боролись во мне. Не знаю, сколько бы это могло еще продолжаться, если бы Трегубова не пришла мне на помощь. «Вот железная женщина!» — восхищалась я про себя ее мужеством.

— Давайте поступим вот как, — видя мои терзания, снизошла Трегубова. — Сперва вы займетесь поисками моего мужа или его тела. Потом или параллельно, как вам будет угодно, сбором улик против его убийцы. А затем мы возобновим наш разговор. Вы согласны?

— Согласна, — с облегчением кивнула я и поднялась с кресла.

ГЛАВА 7

От Трегубовой я вышла немного в растрепанных чувствах, потому что не была уверена, что смогла бы устоять, не согласиться на ее предложение расправиться с убийцей мужа, если бы она и дальше продолжала прибавлять цену. Двадцать тысяч долларов — сумма для меня не запредельная, но она позволила бы мне, ни о чем не заботясь, достойно существовать год или даже больше. Я вполне могла бы съездить туда, где круглый год стоит лето, где не нужно заботиться о приготовлении пищи, можно сутки напролет потягивать хорошее вино, плескаться в голубых лагунах и нежиться в лучах ласкового солнца, покрываясь медным загаром. Что и говорить, перспектива заманчивая.

С другой стороны, деньги у меня и так были. То есть не такие, конечно, большие, но те, что позволяли мне отправиться не так далеко, но отдохнуть почти в таких же условиях. Это могла быть, к примеру, Испания, с ее бесконечными пляжами и бесчисленными рыбными деликатесами вроде морских ежей, лангустов, омаров… Я непроизвольно сглотнула слюну. Не так уж много мне нужно денег, чтобы устроить себе небольшой праздник. Я успокоилась. Да и зачем мне сейчас ехать на отдых? День, два, даже неделю я вполне могу позагорать и на Волге. Не зря ведь тучи москвичей летом прилетают и приезжают в наш провинциальный город — столицу Поволжья — на берега великой русской реки. Ладно, так, пожалуй, недолго дойти до великодержавного шовинизма. Собственно, и не устала я еще, с чего бы мне отдыхать? А вот подкрепиться не мешает. Дома я не позавтракала, а кофе у Трегубовой хоть и замечательный, но малокалорийный.