Крейг Райс - Убийство по-домашнему
Внезапно я почувствовал слабый запах лаванды. Я огляделся по сторонам и увидел что-то белое на ковре. Я взял этот предмет в руку.
Это был дамский носовой платочек. Маленький платочек, какими обычно пользуются старые женщины.
И он пахнул лавандой.
Глава 8
Я положил платочек в карман пижамы и прикрыл его большим носовым платком, который дал мне Йен. Я чувствовал, что должен быть спокойным и решительным. Меня буквально преследовала эта мысль. Кем бы ты ни был, мысленно повторял я, ты должен держаться.
В лунном свете комната казалась особенно красивой. Селена — светловолосая и притягивающая, как луч лунного света, — лежала в соседней кровати и спала, а возможно, только притворялась, что спит. Какая-то часть моего «Я» хотела ее позвать, она тосковала по ее теплой близости и объятию рук. Однако я прогнал эту мысль, старался даже не смотреть в ту сторону. Я со всей определенностью убедился в том, что Селена лжет… что она фальшива.
Я снова почувствовал глубокое беспокойство. Старая женщина существует на самом деле. Селена старалась внушить, что мне это только приснилось. Она лжет потому, что если бы она подтвердила присутствие такого человека в доме, я потребовал бы встречи с этой женщиной, и старушка повторила бы то, что уже один раз мне сказала: «Ты не Горди Френд…»
Я мысленно повторял эти слова. С какой-то упрямой трезвостью, присущей ночью больным людям, я был совершенно убежден в том, что я не Горди Френд. Мой инстинкт нашептывал мне это с самого начала. Однако я не мог ничем конкретным подтвердить это убеждение, вплоть до того момента, когда появилась таинственная старушка и платочек, пахнущий лавандой.
Да! Я не Горди Френд!
Этот факт я воспринял с удивительным спокойствием. Я лежал в кровати, в красивой, роскошно обставленной комнате, являющейся частью богатого дома, который, как мне сказали, является моим собственным домом. Однако это не мой дом. Меня опекает и угождает мне женщина, которая утверждает, что она моя мать. Однако это не моя мать. Молодая девушка, выдающая себя за мою сестру, старалась пробудить во мне воспоминания детства, но это была не моя сестра. Меня ласкала и сжимала в объятиях чудесная молодая женщина, утверждающая, что она моя жена. Однако это не моя жена. Мои неясные и еще нечетко сформулированные подозрения пытались подавить в зародыше объяснениями врача, который якобы является моим другом. Мне объяснили, что я страдаю психическим расстройством в результате автомобильной катастрофы…
Друг! В тихой, залитой лунным светом комнате это слово приобретало особенно мрачное значение. Все прикидывались моими друзьями, усыпляли мою бдительность липкой, успокаивающей сладостью одной фразы: «Ведь мы твои друзья».
Но это не мои друзья. Напротив — это мои враги. И я не в красивой залитой лунным светом комнате. Я в тюрьме…
Я не мог найти никакого другого выхода. По крайней мере четыре человека составили заговор против меня, утверждая, что я Горди Френд. Мать, сестра или жена не целуют обманщика, как сына, брата или мужа, врачи не ставят под удар свою репутацию. Разве что на это имеется какая-то дьявольски важная причина. У них должна была быть какая-то невероятно серьезная причина для того, чтобы создать фальшивого Горди Френда. А я стал их жертвой.
Жертва. От этого слова, родившегося в моем мозгу, у меня прошел мороз по коже, как от прикосновения руки той незнакомой старой женщины. Несмотря на всю заботу и опеку, я жертва Френдов, жертвенный ягненок, которого холят и балуют перед тем как… перед тем как…
Низкий заботливый голос Селены нарушил тишину в комнате.
— Горди, Горди, любимый!
Я лежал неподвижно, ничего не отвечая.
— Горди… ты спишь?
Я чувствовал, как под бинтами сильно стучит пульс у меня в висках.
— Горди!
Я услышал, как она откидывает одеяло, засовывает ноги в шлепанцы и идет на цыпочках через комнату. На какой-то миг она оказалась в моем поле зрения… стройная, гибкая, полная очарования, с блестящими волосами. Она склонилась надо мной и внимательно посмотрела на меня. В ее движениях было что-то обдуманное, целенаправленное. Я с горечью осознал, что близок к тому, чтобы влюбиться в своего собственного врага. Вскоре она отвернулась и ушла. Я слышал, как дверь тихо открылась, а потом закрылась.
Я был в отчаянии от того, что не могу пойти за ней и проверить, куда она направилась. Этот внешне незначительный факт снова напомнил мне, насколько я бессилен. Я больше чем жертва, я совершенно беззащитен, со сломанной рукой и ногой, жертва, лишенная всяких шансов на побег.
И ко всему прочему, я психически неполноценен. После глубокого раздумья я пришел к убеждению, что именно это обстоятельство самое пугающее. Я знал, что не являюсь Горди Френдом, но одновременно не имел ни малейшего понятия, кто я такой. Я предпринимал нечеловеческие усилия, чтобы как-то связать несколько мечущихся у меня в голове фактов. Ирисы… моряк… пропеллеры и Питер… пес… Питер… Питер… На какое-то мгновение мне показалось, что я вот-вот что-то вспомню, но потом все снова стиралось. У меня уже начала кружиться голова от чрезмерных усилий. Память отказывалась мне помочь. Я не мог ни на что рассчитывать, абсолютно ни на что, кроме собственного ума.
Я мог полагаться полностью и исключительно на себя.
Или, может быть, не только на себя? Мне пришла в голову мысль, что у меня есть два потенциальных союзника. Один — это старая женщина, которая знает, что я не Горди Френд, и будет готова открыто это сказать. Если бы мне только удалось каким-то образом с ней встретиться! Тогда бы я мог наконец узнать, кто я. Конечно, это будет нелегко, потому что семья Френдов, вероятнее всего, постарается держать ее подальше от меня. Но есть и другой союзник, к которому я имею более легкий доступ. Нетти с деснами в красных прожилках. Только надо соблюдать осторожность. Если Френды сориентируются, что мои подозрения нечто большее чем болезненный бред калеки, то я выложу мой единственный козырь… Однако, возможно, осторожно, с помощью Нетти…
Мой мозг, только недавно освобожденный от действия наркотиков, очень быстро устал. Я совершенно обессилел и был не в состоянии разобраться в сложной ситуации. Белый чепчик Нетти кружился у меня в голове, как карусель.
Я заснул еще до того, как вернулась Селена.
Проснулся я — как и предыдущим утром — от того, что солнце ярко светило мне в лицо. Я открыл глаза. Уже в который раз меня поразила роскошь этой комнаты. В соседней кровати спала Селена. Я видел на подушке контуры ее округлой щеки, прикрытой прядью блестящих волос. Она была такой же теплой и соблазнительной на солнце, какой она была холодной и коварной при лунном свете. Мне хотелось, чтобы она в самом деле была моей женой. Мне хотелось притворяться, что все в порядке, поскольку я подсознательно этого желал. Вся старательно обдуманная прошедшей ночью логика моего поведения казалась мне теперь мрачной игрой воображения. Да, верно, если говорить о старой женщине, то тут Селена солгала. Но даже если она солгала, почему я должен слепо верить этой старушке, что я не Горди Френд? А может, она сумасшедшая и Селена старается это скрыть от меня, учитывая мое состояние? Или, может, старушка плохо видит и в туманном свете луны просто-напросто ошиблась? Уже сами бинты могли ввести её в заблуждение.
Каким было бы наслаждением забыть обо всех терзающих меня сомнениях и иметь возможность расслабиться! Как приятно было бы просто быть Гордоном Рентоном Френдом Третьим!
Из кармана пижамы доносился слабый запах лаванды. Он действовал на меня, как холодный душ. Селена солгала. Пока я не сумею объяснить себе причину её лжи, мне следует соблюдать осторожность. И обязательно нужно что-либо предпринять. Я не могу терять ни минуты. Я прекрасно понимал, что в этой войне с Френдами время играет решающую роль.
Дверь открылась: у меня появилась надежда, что это Нетти с завтраком. Однако в комнату вошла Марни. Она была в китайской пижаме, босиком. Блестящие черные волосы были еще растрепаны после сна. Она подошла к кровати и села, скрестив ноги.
— Как ты себя сегодня чувствуешь, Горди? Как твоя амнезия?
Она улыбнулась, глядя на меня чуточку бессовестными огромными карими глазами. Она была так молода, что даже прямо из постели, без грима, выглядела привлекательно. Несмотря на все то, что я уже узнал, мне казалось просто невозможным подозревать её в причастности к заговору. Она улыбалась так обезоруживающе…
Марни бросила взгляд на спящую Селену.
— Ох уж эта Селена! — высокомерно сказала она. — Спит, как корова!
Она потянулась через меня и взяла с ночного столика портсигар, оставленный там вчера Селеной. Закурила, не меняя позы и опираясь на одну руку.
— Ну так как, Горди? — спросила она. — Как прошла первая ночь?
