Леена Лехтолайнен - Мое первое убийство
— Какие?
— Точно не знаю, спроси у него сама. — Юри так хитро на меня посмотрел, что я поняла: он знает гораздо больше, чем говорит. — Честно говоря, я думаю, это Мирья его убила. — Юри налил себе еще виски. Я же сделала всего один глоток, хотя «Баллантайн» был весьма неплохим напитком.
— Почему ты так думаешь?
— Да потому что все нервничали, дергались, а она была чертовски спокойна. Как будто знала что-то. Хотя не представляю, зачем ей понадобилось его убивать. Она вроде на Антти запала.
Опять намек, что Мирье нравится Антти. Мне было неприятно даже думать, что придется лезть в сердечные дела кого бы то ни было.
— Как же ты будешь играть, ведь ты пил виски?
— А у нас и пиво всегда с собой, это вовсе не мешает игре. Ты, видимо, не особо в этом разбираешься. Я не думаю, что мы будем долго играть, скорее будем планировать, что петь на похоронах Юкки. Его хоронят в субботу, ты в курсе?
— Да, знаю. — Технический отдел и патологоанатомы уже завершили свои исследования, и тело выдали родным. Но я еще не получила на руки всех заключений. — А я не смогла бы петь на похоронах друга.
— Согласен, это ужасно тяжело. Посмотрим, как получится. Ты тоже можешь пойти на похороны и там задержать того, кто не заплачет. Гарантирую, это будет Мирья.
Юри явно расслабился, поняв, что я не собираюсь тащить его в тюрьму. Я потихоньку смаковала виски и наслаждалась теплом и чувством расслабленности. Только сейчас я поняла, насколько суматошный и тяжелый день у меня был. Теперь было бы хорошо прогуляться, не торопясь, на свежем воздухе — меня такие прогулки обычно очень взбадривают.
Юри стал собираться и попросил меня подождать, пока он переодевается, чтобы мы могли немного пройтись вместе. Он уже понял, что я пришла своим ходом, а не приехала на полицейской машине. После третьей рюмки он окончательно расслабился и стал доверительно делиться со мной сплетнями, половина которых уже была мне известна. В основном он расхваливал свой певческий талант и поносил других. Еще живя в общежитии вместе с Яной, я заметила, что ругать других — любимое занятие творческих людей. А уж из рассказов Юри вообще можно было сделать вывод, что Хор Восточной Финляндии — просто змеиное гнездо. Но все же казалось маловероятным, чтобы один убил другого за то, что тот поет на полтона ниже, как нашептывал мне Юри про Тимо.
В трамвае Юри пытался уговорить меня поехать вместе с ним посмотреть игру, но эта идея меня не вдохновила. Юри вышел в Кайсаниеми, а я доехала до Эйра и вышла на набережной. Берег Финского залива в Хельсинки никогда особенно не воспевался поэтами, и все же море — это всегда море. Я родилась в глубине материка, но любила бывать на море. На секунду я даже затосковала, что рядом со мной нет человека, вместе с которым можно было бы посмеяться над забавной вороной или полюбоваться похожим на слоненка облаком. Но минутная слабость быстро прошла.
Белый парус на горизонте снова вернул меня к мыслям о Юкке. Мне следовало срочно побеседовать с Пией Валроз. Наверняка она могла бы рассказать много интересного о любовных историях Юкки. У меня пока не сформировалось четкое отношение к этой девушке, но интуитивно я чувствовала, что она находится в начале списка подозреваемых. Также как и Юри, несмотря на все его заверения. Тимо и Сиркку я поставила в конец списка. Мне казалось маловероятным, чтобы роман на гастролях, случившийся два года назад, послужил достаточным поводом для убийства. К тому же я вообще не могла представить Сиркку с топором в руках. Может, мне стоило сосредоточиться на способе убийства и таким образом постараться очертить круг подозреваемых?
Убийца хотел избавиться от Юкки быстро. Казалось, он действовал в ярости или сильном страхе. Кто может прийти в такую ярость? Наверняка Антти, возможно, Тимо. Сиркку относилась к числу склонных к истерике женщин, но скорее можно было представить, как она в слезах колотит Юкку по груди наманикюренными пальчиками, чем бьет его чем-то тяжелым.
А Мирья? Я знала много очень спокойных людей, которые, если их разозлить, могли отважиться на совершенно ужасные поступки. Каким образом Юкка мог так разозлить Мирью? Тулия могла рассвирепеть, но мне почему-то было трудно представить, как Тулия бьет обидчика топором. Она скорее воспользовалась бы ядом.
А что, если Юкка домогался Пии? Приставал к ней на пьяную голову, она его и ударила. Отлично, тогда это считалось бы самозащитой. Мне было невероятно тяжело от мысли, что в случае удачного расследования придется кого-то из них посадить за решетку на долгие годы.
Работа в полиции была одной из моих идей фикс. Я много лет выписывала и, несмотря на дурацкое название, читала газету «Полицейский». Поэтому, увидев в ней объявление о вакансии, решила откликнуться. По-моему, меня взяли только потому, что я была женщиной. Хотя поначалу было очень непросто. Иногда я мечтала быть замужней женщиной лет на десять старше своего возраста. Парни приглашали меня на свидания, как и во времена школы полиции, а когда я отказывалась, начинали строить различные догадки. «Симпатичная девчонка, но без друга-мужчины. Наверняка лесбиянка, иначе не стала бы заниматься мужской работой». Эту песню я слышала тысячу раз.
Почему я должна была оправдываться перед своими коллегами? Случалось и так, что молодые люди практически сбегали от меня, узнав о моей работе в полиции. В последнее время меня так загрузили на службе, что я вообще забыла о существовании секса. В отделе тяжких преступлений было столько для меня нового, а я так старалась делать все хорошо, что приходила домой смертельно уставшая и сразу ложилась спать. Когда мы расстались с Пете, я решила, что больше никогда не смогу влюбиться. Но через год познакомилась с Харри, вдохновенным ботаником и орнитологом, самой ужасной чертой которого было то, что он прекрасно знал названия всех растений и птиц и стремился обучить им меня. Он был слишком мягким и интеллигентным, совершенно не мог противостоять моей энергии, и я постоянно им командовала. К счастью, в конце концов ему это надоело, и мы расстались.
Нет, я не хотела ни от кого зависеть. Я так погрязла в своих буднях, что не могла даже представить кого-то около себя. Я хотела завтракать без разговоров за столом, спокойно пить утренний кофе за чтением газеты, не опасаясь, что кто-то стащит ее у меня из-под носа. Я смотрела сериалы без чьих бы то ни было комментариев о том, какие они глупые, и, не опасаясь насмешек, всласть рыдала над счастливым концом фильма. Я любила в два часа ночи с коробкой шоколадных конфет и бутылкой виски залезть в ванну и долго сидеть в ней. Конечно, иногда мне очень хотелось излить кому-нибудь душу, поделиться своими мыслями. И я стала думать о том, чтобы завести кошку. Полагаю, мы бы с ней хорошо поладили. График работы в полицейском участке позволял мне ее держать. С кошкой проще, мужчина доставляет гораздо больше хлопот. Конечно, было бы приятно иногда с кем-нибудь спать, но в принципе я уже научилась обходиться без этого. Наверное, я не очень страстная женщина.
Я так увлеклась своими мыслями, что вздрогнула, когда вошедший в комнату коллега громко меня поприветствовал. Заметив, что вместо того, чтобы размышлять над загадкой смерти Юкки, думаю о себе, я смутилась. Возможно, разгадка преступления таилась в его квартире. Завтра я должна была получить разрешение на обыск. Ужасно, жизнь убитого человека становится всеобщим достоянием, все его секреты всплывают на поверхность. Сначала препарируют тело, исследуют внутренности, узнают, чем обедал. Затем выворачивают наизнанку все остальное — дом, отношения с другими людьми, финансы. Без стыда вторгаются в личную жизнь как жертвы, так и подозреваемых. Да, и мне пришлось делать то же самое, ведь во что бы то ни стало следовало выделить правду из той смеси информации, намеков, сведений, которая лилась на меня мутным потоком.
6
В сердце есть часы, поверьте…
Разрешение на обыск лежало у меня на столе во вторник утром. Там же я увидела справку иммиграционных служб о том, что Яна и Франц Шен не въезжали в страну в течение последней недели. Койву позвонил по телефону, который дал Хейкки Пелтонен, и получил подтверждение маршрута парусника «Майсетта». Хозяин заправки в Баресюнде также хорошо их запомнил, поскольку Хейкки купил у него просроченную упаковку колбасной нарезки и вернулся обменять ее. Я вычеркнула Пелтоненов из круга подозреваемых, поскольку тоже не смогла придумать никакой веской причины, зачем им понадобилось убивать собственного сына. Конечно, позже могли выплыть наружу какие-нибудь новые факты, но пока явно следовало сосредоточиться на Хоре Восточной Финляндии.
Я позвонила в лабораторию и поинтересовалась результатом анализа крови. Полученный ответ меня потряс:
— Послушай, красавица, думаю, что кровавое пятно на мостках имеет большое значение.
