Елена Гордина - Орхидеи в крови
– Это удар ниже пояса. Ты же ничего не знаешь.
– И знать не хочу! – Федор бегал вокруг жены, нелепо поднимая ноги в домашних тапках. – Дура, дура, дура, трижды дура. Куда ты собралась? Зачем?
Олеся молча выложила вещи из шкафа на пол и начала задумчиво их перебирать.
– Чего ты молчишь? Чего ты вечно молчишь? Честное слово, ты недоделанная какая-то! – Федечка присел рядом и схватил ее за руки.
– Мне больно! – Олеся попыталась освободиться. – И прекрати этот визг, пожалуйста.
– Больно? Да что ты знаешь о боли? Ты, изнеженная, избалованная дура! – Он некрасиво дернулся. – Да катись ты в свои тропики, может, хоть там чему-нибудь научишься!
Олеся зло выдернула руки и, подняв с пола джинсы, кинула их в сумку.
Федор выбежал в коридор, продолжая громко сопеть, затем он нервно накинул куртку и заглянул в комнату:
– Я ухожу. И возможно, навсегда. Мне не нужна жена-истеричка, способная подставить под удар все, что у нас было, повинуясь всего лишь минутному порыву! Да что там! Идя на поводу у бабьей дури! – И, оглушительно шарахнув дверью, вылетел вон.
– А я все равно поеду, – мстительно прошептала Олеся в пустой комнате и решительно закрыла сумку.
Глава 2
Вульгарного вида женщина в дорогой кожаной куртке, кожаных брюках и кожаной кепке улыбалась ему, наверное, уже час. Воронин сразу же поставил диагноз: «Провинция». Ну, действительно, кто так одевается? Только обеспеченная провинция.
– Спички есть? – грубым голосом поинтересовалась дама и нагнулась к нему близко-близко. – А то я свои дома оставила.
От нее пахло сладкими духами, мятной жвачкой и сигаретным дымом.
Воронин молча протянул зажигалку, потом откинулся в кресло и закрыл глаза. Поезд мчался на всей скорости, распугивая лесную живность резким сигналом. Наступил июнь, теплый и солнечный, зеленая листва мелькала за окном, воздух был пропитан свежестью, и только Воронин чувствовал себя все хуже и хуже.
– Вы домой едете? – Дама прикурила вторую сигарету от первой.
– Нет, – соврал Воронин. Конечно, домой, к отцу, куда ж ему еще ехать за помощью? После подброшенного водительского удостоверения стало совершенно очевидно, что его собираются шантажировать, а это значит, что в городе нельзя оставаться ни дня. Воронин быстро собрал сумки и, так ничего и не объяснив рыдающей Марине, рванул сюда, в город своего детства.
– Отдыхать? – никак не успокаивалась дама.
– Слушайте. – Воронин был сплошным комком нервов. – Я очень устал, я женат, я люблю жену, успокойтесь, а? – попросил он, снова откидываясь назад и закрывая глаза.
– Скотина, – процедила женщина и резко встала с места. Воронин открыл правый глаз и успел заметить, что и сумочка у нее была тоже кожаная. И тоже черного цвета. Скрипнула дверь в купе, и Воронин, к великому его счастью, остался один.
В родной город он приехал уже поздно ночью и, не дожидаясь маршрутки, поймал такси.
– Коли Мяготина, 145, – бросил он таксисту и закурил. После того ужасного случая с Белкой он курил почти беспрерывно.
На четвертый этаж пятиэтажного дома он едва поднялся, страдая от отдышки и нехватки воздуха.
«Пора завязывать», – решил Воронин, прислоняясь лбом к закрытой двери родительской квартиры. Он переводил дыхание, собираясь с мыслями: ему предстоял серьезный разговор.
Воронин поморщился и нажал на звонок.
– Кто там? – моментально отреагировал Герман Степаныч.
– Свои, – выдохнул Воронин и поставил сумку на пол. Оказывается, все это время он так и держал ее в руке.
Дверь распахнулась, и Воронин шагнул вперед, в такой знакомый и родной до боли коридор, где пятнадцать лет назад стоял его велик.
– Привет! Я приехал!
Мать всплеснула руками и повисла у него на шее.
– А почему не предупредил? Мы бы тебя встретили! – затараторила она, обнимая сына. – У нас и поесть-то ничего не приготовлено.
Воронин вяло пожал ее плечи и обратился к отцу, стоявшему рядом:
– Пап, мне надо скрыться на пару месяцев, у меня серьезные проблемы.
Мать громко ойкнула и замолчала, а Герман Степаныч взял сына за руку и повел на кухню.
– Рассказывай, все, что смогу, сделаю. Ты же дома, сынок!
Глава 3
Сергей и Аня поселились в небольшой частной гостинице на окраине Бангкока и почти двое суток не вылезали из постели. К вечеру третьего дня, когда запасы провизии закончились, Сергей, проклиная все на свете, отправился на рынок.
А Аня осталась одна. Она некоторое время бесцельно бродила по номеру, затем приняла душ и уселась в кресло поудобнее. На душе у нее было тяжело.
Как там говорят? «Однажды обжегшись на молоке, дуют на воду»? А если – не однажды? Тогда на что дуть? Аня сидела, белая и неподвижная, как привидение, и вспоминала свое прошлое. Она так часто совершала в своей жизни ошибки, что порой ей казалось, что ее жизнь и есть сплошная ошибка.
И не сказать, что люди попадались ей плохие, нет. Похоже, что в ней самой было что-то не так. Впервые влюбившись еще почти в детстве, мучаясь и сгорая от страсти, она позволила этим чувствам так глубоко врасти в душу, что та кровоточила до сих пор. Правда, теперь все реже и реже, но зато Аня хорошенько запомнила, как это больно, когда любишь. И постаралась уже в сознательном возрасте построить новый брак по расчету. Но очень скоро жизнь перестала радовать, один день сменял другой, и Аня уже перестала их различать, насколько они были похожи в своей серости. И тогда возникла новая мысль: «Плевать! Лишь бы не было хуже!» Но опять-таки появилось но. Жизнь так коротка, что бессмысленно существовать в болоте, в трясине, даже не позволяя себе мечтать о счастье, поняла она. Многие женщины на этом этапе заводят себе кто ручных собачек, кто коллекцию золотых украшений или парочку любовников, кому что больше нравится, лишь бы заполнить пустоту души. Скорее всего, и Аня пошла бы этим проторенным путем. В конце-то концов, с Ией можно было жить. Он ее не бил, почти не упрекал куском хлеба, а на молодую жену можно было бы просто «забить». Но тут появился Сергей. Безобидная авантюра переросла в чувство, во что-то глубокое и пугающее девушку. Память услужливо подсовывала ей самые больные моменты прошлой любви, как бы предостерегая: «Куда ты лезешь, дурочка? Разве ты не помнишь, как больно любить? Захотела еще раз, по живому?»
И Аня испугалась, когда поняла, что просто не умеет, нет, разучилась доверять людям. И как много надо терпения, ласки и любви, чтобы вернуть ей эту самую веру в ее отношения. Да и какой мужчина выдержит все это?
Надо было что-то решать, и решать прямо сейчас, каждый совместный день привязывал ее к Сергею все больше и больше, каждое его слово отогревало ее застывшую душу, как маленькое пламя свечи, но самое ужасное было в другом – она ему поверила!
Девушка глубоко вздохнула и закрыла глаза. Она всего лишь хотела уйти от Ии и вернуться в Россию, а теперь влюбилась как кошка.
– Что за жизнь? – в отчаянии воскликнула Аня и закрыла лицо руками.
Она не могла понять, чего же хочет на самом деле. И если честно, то ее поверг в отчаяние кастинг в ночном клубе. Она смотрела на Сергея со стороны и видела не чудо-принца, которого придумала себе еще совсем недавно, а циничного, пресытившегося женским телом мужчину, который рассматривал девушек как товар. На ее монолог, сбивчивый и робкий, Сергей громко рассмеялся и ответил:
– Дорогая, все женщины делятся на три типа: жена, любовница и шалава. На первых женятся, от них рожают детей и доверяют им пароль от банковского счета. Вторые созданы для секса и романтики, это простушки, которых приятно время от времени вывести в ресторан. А шалавы – это тупые животные, которых интересует только секс, стриптиз и тому подобное. Четвертого не бывает.
Аня вздрогнула, но так и не решилась спросить, к какому типу Сергей отнес ее.
– Приглашаю тебя на «гоу-гоу шоу», здесь недалеко, в районе Texas, посмотришь, что местные девушки готовы сделать за деньги, и, может быть, тогда поймешь, насколько лояльно я отношусь к своим стриптизершам.
Аня вздохнула и согласилась, отказаться от этого загадочного шоу она не могла, еще не хватало, чтобы Сережа решил, что она законченная ханжа. К ночному клубу, на этот раз в обычном такси, они подъехали уже в полночь. Яркие фонари красного цвета, шумная компания у входа. Аня испугалась, что и здесь все знают Сергея в лицо, но, к счастью, они просто купили билеты и как обычные посетители зашли внутрь.
И снова большой зал, сцена, бар и столики возле сцены. Сергей потащил Аню в первый ряд, уселся за столик, вытянул ноги и заказал себе водки.
– Обычную русскую водку, – попросил он официантку.
Аня от спиртного отказалась и напряженно смотрела на пустую сцену. Шоу еще не началось.
– Это настоящие девушки, – пояснил Сергей, – не трансвеститы. Они родились здесь, здесь живут, и обычно доход от этого шоу – это единственные деньги, на которые они существуют. Родиться в Таиланде девушкой – это удача.
