Анна Данилова - Прекрасный возраст, чтобы умереть
– Лиза, тебе мама прическу сделала? – улыбнулся девочке Родионов, подхватывая ее на руки и целуя в теплые щечки. – Какая же ты красавица!
– Вся в маму! – сказал Гурьев. – Господи, какая же у вас тут красота!!! Лиза, может, и мы тоже поселимся за городом?
– Как ты себе это представляешь? Я же работаю почти круглыми сутками! – ответила Травина, поднимаясь на крыльцо. – Но здесь и правда красиво.
– А как же Глаша? – не унимался Гурьев. – Она же тоже, кажется, с тобой работает? И ничего, все успевает. Еще и двое детей! А у нас няня!
– Гурьев, делай, как знаешь… – отмахнулась от него, находясь в прекрасном настроении, Лиза. – Жить за городом, значит, за городом. Вот только вряд ли ты дождешься от меня пирогов. У меня нет времени! Ой, Дим, чуть не забыла, пожалуйста, возьми из машины мою сумку…
– А моя Глафира все успевает! – похвастался Родионов.
– Просто Глаша любит готовить, а я не очень…
Стол в гостиной был уже накрыт. Глафира встретила подругу на пороге, обняла.
– Сто лет не виделись, а? – засмеялась она.
– Ну, да, несколько часов уж точно прошли. Как дела?
Лиза бросила на Глашу взгляд, в котором читалось великое множество открытых вопросов, связанных с делом, над которым они сейчас работали. Обе знали, что после ужина, оставив за столом мужчин, они уединятся в тихой комнате, где расскажут друг другу все самое важное, что сумели наработать за день.
Мальчики раскладывали возле каждого прибора салфетки, носили какие-то салатницы, вазочки, стаканы.
– Как Арсений подрос, – заметила Лиза. – Мы привезли минеральной воды, колбасу, ветчину… Дим, вы там сами разберитесь! С чем пироги, Глашенька?
– С капустой, курагой, грибами, мясом…
После ужина Глафира с Лизой расположились в кабинете Родионова. Лиза открыла сумку и достала оттуда пухлую папку.
– Дело Гинера?
– Да, Сережа помог достать. Думаю, ему нетрудно было это сделать, поскольку дело закрыто, человек в тюрьме.
– С Никоновым, конечно, не встречалась.
– Пока нет. Но обязательно встречусь. Хотя уверена, что нового он мне ничего не скажет. Верит ли он сам в виновность Гинера, мы никогда не узнаем, да нам это и ни к чему, правда? Самое главное в нашем деле – это мотив убийства. Поскольку явно обозначенных мотивов, кроме финансовых, конечно, мы в деле все равно не найдем, Никонову просто ни к чему было копаться в отношениях между Валентиной и ее окружением, значит, этим займемся мы. Мне и дело-то понадобилось для того, чтобы хотя бы представить себе, что вообще произошло на озере. Кто там был, чем занимался. Какие отношения существовали между членами этой группы так называемых свидетелей. Не был ли знаком кто-нибудь из них с Гинером или Соляных. Не связаны ли эти люди с искусством, конкретно с художественным училищем, в котором училась Валентина… Словом, вопросов много, и мы все-все должны проработать.
– Ты же была у Гинера, что нового узнала?
– Уверена, что он не убивал Валентину. Он любил ее. К тому же, посуди сама, стал бы он убивать ее, зная, что рядом находится целая компания людей? Если даже предположить невозможное, что это он ее убил, то зачем было ему кричать на всю округу, что он нашел труп своей возлюбленной? Убил бы тихонько да и уехал.
– Да не стал бы он убивать ее на озере, я тоже так считаю. Если бы они были вдвоем, еще можно было бы предположить. А так… Однако убийство-то совершено рядом с людьми, а это значит, что человек, сделавший это, просто не мог не убить. То есть ему было на тот момент все равно, есть ли кто-нибудь рядом или нет. Как если бы он ее не убил, убили бы его, понимаешь?
– Конечно, понимаю. Возможно, это совершил кто-то из компании, кто случайно увидел Валентину и, увидев, убил. Быть может, она в свое время сделала что-то против этого человека. А потому его преступление было спонтанным, отчаянным. Либо ее убил наемный убийца, профессионал, который незаметно подкрался к жертве и напал на нее, причем практически на глазах Гинера, тем самым подставив его! Хотя в это верится с трудом, конечно. Очень, очень странное это убийство! Ладно бы еще Валентина Соляных была обыкновенной женщиной, я имею в виду не известной скульпторшей, зарабатывающей огромные деньги. Тогда можно было бы предположить такой мотив, как, скажем, ревность или что-то, связанное с ее личной жизнью. Любовники и все такое…
– Лиза, а что, у скульпторши не могло быть любовников?
– Да ты пойми, она была очень богата, и первый мотив, который приходит в голову, это, конечно, деньги. Ее сестра, к примеру, просто обогатилась. Муж сестры, который, находясь с ней в браке, тоже поимел немало, а заодно расплатился с долгами… Мы же знаем, что буквально за день до своей смерти Валентина распределила полмиллиона евро на две карты… Следует проверить эти карты, я просто не успела…
– Чистое безумие!!! Такие огромные деньги!
– Вот и подумай, зачем она это сделала.
– Либо под давлением, ее кто-то заставил, либо она человек крайне непрактичный, просто сделала так ради, скажем, своей сестры, чтобы та спокойно могла тянуть с карты деньги и погашать все долги… Ну, а остальную часть оставила себе. Тонкостей и подробностей этой банковской операции я, повторяю, пока не знаю, но могу предположить, что Валентина сделала это, находясь у себя дома, за компьютером. Просто открыла банковскую страницу и сделала два внутренних перевода со своего основного счета, на который поступили деньги из Германии, ее гонорар, на две свои же карты.
– Знаешь, думаю, что ты права и она сделала это исключительно для своей сестры. Иначе она не предпринимала бы вообще ничего. Ну, лежат себе деньги на счете…
– А может, она хотела что-то купить? Недвижимость, я не знаю, еще одну мастерскую… Хотя нет, вряд ли… Арина же сказала, что Валентина подумывала все же вернуться в Германию…
– Тогда имело бы смысл перевести деньги на немецкий счет, – заметила Глафира.
– …Может, и вернулась бы давно, если бы не ее реанимированный роман с Гинером. Давай теперь все по порядку. Арина.
– О, Арина – это тема, – улыбнулась Глафира, вспоминая свою встречу с помощницей скульпторши. – Очень интересная особа. В смысле психоанализа. Представь, мне открыла дверь точная копия самой Валентины! Да-да, я поначалу даже испугалась, когда увидела ее. Подумала, что у меня крыша едет, так она была похожа на покойную. А когда разговорились, она сама призналась в том, что была влюблена в нее и хотела быть во всем на нее похожей. Но у нее это получилось, естественно, только внешне. Она же не скульптор.
Глафира пересказала Лизе свой разговор с Ариной.
– Действительно, здесь есть о чем задуматься. Ты ее лесбийские наклонности отрицаешь?
– Честно говоря, в лесбиянках я не очень-то разбираюсь, – призналась Глафира. – Она сама, во всяком случае, это отрицает. Думаю, в их отношениях было место восхищению, понимаешь? Арина как бы служила Вале, была для нее и домработницей, и помощницей во всех ее делах, подругой… Арина, кстати говоря, сильно ревновала Валентину к ее сестре. Любу она до сих пор люто ненавидит. И считает, что это она убила сестру.
– Я звонила ей, но она трубку не поднимает. Я запланировала встречу с ней на завтра. А сама Арина, думаешь, не могла ее убить? Может, она нарочно сказала о своих отношениях с Валентиной, чтобы мы поверили в ее любовь к ней?
– Может, конечно. Тем более что у нее тоже имелся мотив. Причем мощный. Ей осталась мастерская, она же и квартира, в центре города. По сути, особняк отреставрированный. С мраморным крыльцом, большими студиями, жилыми помещениями, складом, кладовками и прочим… Были бы у меня деньги, сама бы прикупила этот дом.
– Хорошо. Оставим пока Арину. Вот, – Лиза достала блокнот и раскрыла его. – Давай пройдемся по свидетелям. Компания, веселящаяся в двух шагах от жертвы и ее друга, состояла из восьми человек. Четырех пар. Наталья и Александр Дорофеевы. Роза Нураева и ее муж Михаил Стасевич. Тамара и Григорий Утробины. Ольга и Андрей Селиверстовы.
– А эта Роза и ее муж… Он на самом деле ее муж? Фамилии-то разные.
– Все правильно. Они находятся в гражданском браке.
– Итак. Дорофеевы. Наталья – домохозяйка, двадцати пяти лет, Александр, ее муж, у него своя строительная фирма. Хотя раньше он был преподавателем английского в университете. Он старше своей жены на двадцать лет, значит, ему сорок пять.
Роза Нураева, двадцати трех лет, тоже нигде не работает, домохозяйка. Ее сожитель, Михаил Стасевич, финансист, работает в крупной фирме, занимающейся автоперевозками. Ему двадцать пять.
Тамара Утробина, двадцать семь лет, косметолог, ее муж, Григорий Утробин, тридцати лет, владеет собственными магазинами автозапчастей.
И, наконец, Ольга Селиверстова. Двадцать три года. Секретарь-референт в одной коммерческой фирме. Ее муж, Андрей Селиверстов, ему тридцать один, он инженер на нашем приборостроительном заводе.
