Елена Арсеньева - Венецианская блудница
Глядя на себя в зеркало, она усмехнулась сурово, едва шевельнув губами, и тут же подумала, что следует поскорее отвыкать от этой усмешки многоопытной женщины. С этими поджатыми, хищными губами у нее был вид завзятой искательницы приключений. Вспомнив, как смеялась Александра, Лючия попыталась закатиться беззаботным хохотом. Да, похоже. Весьма похоже! Нет сомнений, что она справится с ролью, и, как любят говорить русские, комар носа не подточит. А вот Александре тяжеленько придется! Невинный образ сестры возник перед глазами Лючии, но вызвал не жалость или раскаяние, а лишь презрение – и некое чувство, похожее на мрачное торжество. Она просто-таки физически ощущала, как слепая Фортуна ставит все на свои места. Наконец-то будет исправлена жесточайшая несправедливость, допущенная судьбой к ней, Лючии! Пусть теперь ее беленькая, прозрачная, простодушная сестричка узнает, что такое сырой полумрак палаццо на Canal Grande, и вкрадчивый плеск весла по кромешно-темной воде, и солнце, завешенное маревом тумана, отчего все краски как бы приглушены, растушеваны… О la bella Venezia, Лючия уже сказала тебе – addio, теперь очередь Александры сказать – salve [27]! Ну а она…
Она принялась вырабатывать улыбку, и к тому времени, когда вернулся Шишмарев, освоила и ее, и взлет бровей, дрожанье ресниц и этот невнимательный, словно бы невидящий взгляд, так что могла бы и самого дьявола обвести вокруг пальца, не то что увальня-князя, которому предстояло сделаться ее мужем. И вдруг некая догадка настолько омрачила ее торжество, что Лючия даже за виски схватилась в отчаянии… Тут-то и появился Шишмарев – едва ли не вприпрыжку, сияющий, как новенький грош, и один взгляд его безошибочно сказал Лючии, что дело слажено: введенный в заблуждение Чезаре, словно волк, уволок свою добычу. Лючия не знала и знать не хотела, как все произошло, но понимала, что не обошлось без какого-нибудь зелья, кое ревнивая Фотинья с удовольствием подсунула княжне в молоке, вине, квасе – какая разница, в чем! Дело стояло лишь за тем, чтобы вынести обеспамятевшую жертву, погрузить ее в возок – и гнать на переменных тройках как можно скорее к границе! Итак, одна сестра похищена, другая терпеливо ждет своего часа.
Лючия тихонько засмеялась, и Шишмарев глянул озадаченно:
– Вот женщины! Смеетесь, а ведь только что были опечалены, когда я вошел. Чем, позвольте спросить?
В наблюдательности ему не откажешь, в бесцеремонности тоже.
– Ну, чем… мало ли! – туманно ответила Лючия. – День клонится к вечеру, когда же объявится ваш жених?
– Ваш жених, – уточнил Шишмарев. – Ваш, прекрасная… простите, мне все недосуг было узнать ваше имя, а вы не удостоили меня чести назваться.
– Как?! – изумленно воззрилась на него Лючия. – Разве вы не знаете? Но ведь я княжна Казаринова, Александра Казаринова!
– А по батюшке? – быстро спросил Шишмарев.
– Александра Сергеевна! – так же быстро ответила Лючия, и Шишмарев потер руки:
– Ах, хорошо, хорошо, отлично! Вижу, сударыня, вы вполне стоите того щедрого гонорара, которым будут оплачены ваши услуги – потом, когда спектакль будет сыгран.
«Надо бы потребовать деньги вперед, – подумала прежняя Лючия, а новая усмехнулась про себя: – Насчет гонорара – это мы еще посмотрим!»
Вслух же она сказала:
– Мне бы хотелось узнать чуть больше о человеке, за которого я сейчас выйду замуж. Интерес мой вполне объясним, сами понимаете.
– Ну что вам сказать… – протянул Шишмарев. – Можете не сомневаться: князь Андрей – волокита, страстный игрок и любитель всевозможных удовольствий. Он всю жизнь был занят только покорением женских сердец, картами и устройством блестящих праздников в своем имении.
Лючия облегченно вздохнула. Таких удальцов она знала как облупленных и лихо умела справляться с ними. Гораздо труднее пришлось бы ей с неискушенным праведником или неотесой, а характеристика Шишмарева изображает хотя бы светского человека. Северный вариант Лоренцо… ну-ну!
– Вы говорили, он красив? – спросила она с живейшим любопытством.
– Да, он хорош собою, – неохотно согласился Шишмарев, – но взгляд у него отталкивающий.
«Больше, чем у тебя?» – насмешливо подумала Лючия и, испугавшись, что Шишмарев прочтет издевку в ее глазах, с деланным беспокойством обернулась к окну:
– Однако уже смеркается, а его все нет. Вы уверены, что князь решится исполнить условия пари? Все-таки открыто, среди бела дня, умыкнуть благородную девицу силою – это может ему здорово навредить во мнении света и вашей государыни!
– Чего у него не отнимешь, – кисло ответил Шишмарев, – это умения держать слово – и бесстрашия. В жизни не видел человека, который бы так ничего не боялся, как князь Андрей! Если он сказал, что приедет, – значит, приедет, даже если против него выйдет полк солдат.
– Вот об этом я и говорю, – кивнула Лючия. – О непредвиденных случайностях, которые могут помешать…
– Вы уже знаете, сударыня, как я подстраиваю случайности, – перебил Шишмарев, чье лицо еще несло выражение оскомины оттого, что пришлось похвалить ненавистного князя. – Точно так же я умею от них избавляться. Не сомневайтесь: все пройдет без сучка без задоринки, если за дело взялся я! Я даже позабочусь о том, чтобы князь Андрей не заметил, что перед ним на брачном ложе не цветок невинности, а… как бы это поизящнее выразиться… прекрасная иностранка, которая торговала своими прелестями! Сознайтесь, ведь именно этим вы были озабочены, когда я вошел?
Лючия вонзила ногти в ладони, впервые осознав, что Шишмарев не только очень забавен, но и очень опасен. С ним надо быть крайне осторожной, и хорошо, что она получила предупреждение вовремя!
Послышался торопливый стук в дверь и задушенный голос Фотиньи:
– Едут! Князь едут!
– Ни о чем не беспокойтесь, – торопливо заметил Шишмарев. – Венчание пройдет здесь – князь везет с собой попа; ваша первая ночь будет уже в Извольском, но я позабочусь о том, чтобы супруг ваш добрался до постели не вязавши лыка. А теперь я прощаюсь с вами, мне надо…
– Погодите, – схватила его за рукав Лючия. – Где мы встретимся с князем?
– Ну, здесь, конечно, – повел рукой Шишмарев.
– Нет. Проводите меня в столовую – я встречу князя там.
– Сделаю, – кивнул Шишмарев. – Ну, скорее!
Уже ни от кого не таясь, они вихрем пролетели по коридору, и Лючия ворвалась в столовую в тот миг, когда на крыльце затопали вновь прибывшие. Шишмарев ринулся встречать их, а Лючия, усевшись и раскидав складки платья в продуманном беспорядке, схватила кота, все еще спавшего там, где он давеча упал, и, подняв его с некоторою натугою, принудила зацепиться когтями за край стола и повиснуть.
Кот медленно повернул голову и воззрился на Лючию. Никогда, ни до, ни после, не доводилось ей видеть такого всепоглощающего изумления на усатой кошачьей физиономии, и как ни была взволнована и напряжена Лючия, ей не пришлось прилагать ни малейших усилий, чтобы рассмеяться, так что, когда отворилась дверь, вошедших встретил заливистый хохот.
Лючия смеялась – но глаза ее были настороже. Она увидела высокого светловолосого человека – стройного, статного; увидела, что он сдержан и молчалив, у него изящный вид, выразительный взгляд, но главное – у него страстное, яркое лицо! И он был красив… в самом деле красив, больше, чем она могла надеяться!
От радости, смешанной со страхом, Лючия еще пуще рассмеялась – и каким смехом! Огонь в глазах, ослепительно белые зубы, тонкие черты изящного лица…
Разве могла так смеяться невинная, бесцветная Александра? Да никогда в жизни! Да где ей!
И Лючия увидела, ей-богу, она увидела, как дрогнули в ответной улыбке губы этого человека… как дрогнуло его сердце. Он был сражен первым выстрелом, он уже принадлежал ей – с первого взгляда, с первого мгновения!
В это время кот рухнул на пол, и засмеялись уже все присутствующие. Все смотрели на горемычного увальня, валявшегося на полу, и только князь Андрей не отводил взора от Лючии. Она тоже смотрела на него безотрывно и настолько была упоена своей победой, что не заметила: первый взгляд стал роковым и для нее.
Часть II
АЛЕКСАНДРА
7
Пробуждение к кошмару
Квас у Фотиньи оказался кислым, шибал в ноc перебродившим бражным духом. Александра всего глоточек-то и сделала, однако и этого достало, чтобы вдруг обморочно закружилась голова и пошли двоиться предметы. «Я захмелела! – с изумлением поняла Александра. – Ей-богу! В первый раз в жизни. Как интересно!»
Она тупо наблюдала, как плавает вправо-влево ленивый хозяйский кот, не сводя с нее сонно прижмуренных глаз. Фотинья, принесшая на подносе жбанчик с квасом, глядела на осоловевшую княжну с болезненным любопытством, не замечая, что ее тоже раскачивает то вправо, то влево. Так же закачался и человек в вороном парике, несмело заглянувший в комнату и опасливо воззрившийся на Александру. Она с трудом вспомнила, что это Шишмарев, московский знакомый, но ни слова приветствия сказать ему не смогла: вдруг замутило так, что пришлось сжать зубы и зажмуриться, чтобы не стошнило. Теперь ее обступали голоса, мужские голоса, казавшиеся слишком громкими – до боли в ушах. Вдобавок совершенно невозможно было понять, о чем они говорят, и у Александры даже лоб заломило от напрасных попыток найти хоть какой-то смысл в их словах.
