Хеннинг Манкелль - Человек, который улыбался

– Не с ним, – возразила она. – Я работала на него. Это большая разница.

Валландер кивнул, соглашаясь:

– Даже если вы были доверенным лицом Густава, все равно, вы должны много о нем знать. И я вас прошу рассказать все, что вы знаете. В противном случае мы никогда не сможем найти убийцу его сына.

И тут фру Дюнер удивила его вновь.

– Комиссар скрывает от меня правду, – сказала она. – Что же на самом деле случилось там, на дороге?

– Этого мы пока не знаем, – ответил он. – Но мы подозреваем, что в связи с аварией имели место и какие-то другие события. Мы не знаем, послужили ли эти события причиной аварии, или все произошло потом.

– Он ездил этой дорогой много раз, – сказала она. – Он знал ее наизусть, каждый поворот. И он никогда не гнал.

– Если мне сказали правильно, он навещал кого-то из своих клиентов.

– Человека из Фарнхольма.

Валландер ждал продолжения, но так и не дождался.

– Человека из Фарнхольма? – переспросил он.

– Альфред Хардерберг. Человек из Фарнхольма.

Валландер знал, что замок Фарнхольм расположен в довольно глухом месте на южном берегу реки Линдерёд. Он несколько раз проезжал мимо поворота на замок, но никогда там не был.

– Он был самым крупным клиентом в конторе, – продолжила фру Дюнер. – А у Густава Торстенссона в последние годы – единственным,

Валландер нашел в кармане клочок бумаги и записал имя.

– Никогда не слышал, – сказал он. – Он что, помещик?

– Если человек купил замок, то он волей-неволей помещик. Но он землей не занимается, у него какие-то большие международные дела.

– Обязательно с ним свяжусь, – сказал Валландер. – В конце концов, он был последним либо одним из последних, кто видел Густава Торстенссона в живых.

На пол в прихожей с шумом упали засунутые в почтовую щель рекламные проспекты. Валландер заметил, что фру Дюнер вздрогнула.

И она чего-то боится. Но чего?

– Итак, Густав Торстенссон, – снова сказал он. – Давайте попытаемся еще раз. Попробуйте его описать.

– Он был, наверное, самым замкнутым человеком из всех, кого я встречала в своей жизни.

Валландер почувствовал раздражение в ее голосе.

– Он никогда никого к себе не подпускал. Педант, всегда следовал раз и навсегда заведенному порядку. Из тех, про кого говорят, что по ним можно сверять часы. Причем буквально. Не человек, а силуэт… ни дружелюбный, ни враждебный… просто скучный до невозможности.

– А Стен Торстенссон утверждал, что его отец был довольно веселым человеком, – возразил Валландер.

– С этой стороны я его не знала, – холодно произнесла фру Дюнер.

– А какие отношения были у него с сыном?

– Густава раздражали попытки сына модернизировать дело, – не задумываясь, ответила она. – А Стен считал, что отец – обуза для конторы. Но ни тот, ни другой не показывали своего недовольства. Оба боялись открытых конфликтов.

– Стен незадолго до своей гибели намекал, что отец в последнее время был чем-то встревожен. Что вы можете сказать по этому поводу?

На этот раз она задумалась:

– Может быть… Когда комиссар заговорил об этом… И в самом деле – в последние месяцы он был… как бы это сказать… отсутствующим, что ли…

– И вы можете это объяснить?

– Нет.

– Ничего особенного не случилось?

– Нет. Ровным счетом ничего.

– Я хочу, чтобы вы хорошенько подумали. Это очень важно.

Она налила себе еще чаю. Валландер ждал. Наконец она подняла на него глаза.

– Я не могу ответить на этот вопрос. У меня нет объяснения.

Валландер, еще не дослушав фразу, понял, что она что-то скрывает, но решил пока на нее не давить. Все пока еще не обрело форму, для решительных допросов было не время.

Он отодвинул чашку и встал.

– Тогда не буду больше беспокоить, – сказал он. – Спасибо за беседу. Но, к сожалению, должен предупредить, что это не последний наш разговор.

– Конечно, конечно, – сказала фру Дюнер.

– Если что-то вспомните, обязательно позвоните, – уже на улице сказал Валландер вышедшей проводить его фру Дюнер. – Не сомневайтесь и не тяните. Любая деталь может оказаться решающей.

– Обязательно, – заверила она и закрыла дверь.

Валландер сел за руль и некоторое время сидел неподвижно. У него было тяжело на душе. Сам не мог объяснить почему, но он чувствовал, что за гибелью двух адвокатов скрывается что-то чрезвычайно серьезное, даже пугающее. А они пока только скребут по поверхности.

«Что-то нас уводит от главного направления, – подумал он. – Эта открытка из Финляндии… может быть, это вовсе не ложный след, а истинный? Но тогда след чего?»

Он уже собрался завести мотор, как вдруг заметил, что на противоположной стороне улицы стоит молодая, лет двадцати, женщина, скорее всего азиатского происхождения и внимательно за ним наблюдает. Поняв, что он ее заметил, она повернулась и быстро пошла прочь. В зеркале заднего вида Валландер видел, как она, не оборачиваясь, свернула на Хамнгатан.

Он был совершенно уверен, что никогда раньше ее не видел.

Но это вовсе не означало, что и она его не знает. За годы работы в полиции он нередко встречался с беженцами и соискателями вида на жительство.

Валландер поехал в полицию. По-прежнему дул сильный, порывистый ветер. С востока натягивало темные облака. Уже добравшись до поворота на Кристианстадсвеген, он вдруг резко затормозил. Сзади истерически просигналил грузовик.

«Я реагирую слишком медленно, – подумал он. – Не замечаю даже очевидных вещей».

Он развернулся вопреки всем правилам дорожного движения и той же дорогой поехал назад. Оставил машину у почты на Хамнгатан и по переулку поспешил к Стиквеген. Валландер выбрал удобное место, откуда был хорошо виден розовый дом фру Дюнер.

Было довольно холодно. Он начал прогуливаться взад и вперед, все время держа дом под наблюдением.

Прошел час, он уже готов был сдаться, но почему-то был уверен, что не ошибается. Его, наверное, уже ждет Пер Окесон. Напрасно ждет.

В двадцать семь минут четвертого дверь в розовом доме отворилась. Валландер поспешно отступил за выступ здания.

Сомнений не было – это была она, та самая молодая женщина с азиатской внешностью, которую он видел полтора часа назад.

Она исчезла за углом.

И в ту же минуту пошел дождь.

5

Оперативное совещание следственной группы, начавшееся в четыре, продолжалось ровно семь минут. Валландер пришел последним. Он весь вспотел и никак не мог справиться с одышкой. Все смотрели на него с любопытством, но никто ничего не сказал.

Сразу стало ясно, что ни у кого ничего нет – ни новых фактов, ни повода для дискуссии. Это был хорошо знакомый всем полицейским этап следствия, на их жаргоне – проходка туннеля. Каждый работал в одиночку, стараясь увидеть что-то под поверхностью. Говорить пока было не о чем. Единственный вопрос возник у Валландера.

– Кто такой Альфред Хардерберг? – спросил он, посмотрев в бумажку, на которой он записал незнакомое имя.

– А я думал, его все знают, – удивленно сказал Бьорк. – Один из самых успешных предпринимателей страны. Когда он не улетает по делам на своем личном самолете, он живет здесь, в Сконе.

– Ему принадлежит замок Фарнхольм, – вставил Сведберг. – Говорят, у него там аквариум с настоящим золотым песком.

– Он был клиентом Густава Торстенссона, – сказал Валландер, – самым крупным клиентом. И к тому же последним. Густав ездил к нему в день аварии.

– Хардерберг организует сбор частных средств в помощь жертвам балканской войны, – сказал Мартинссон. – Чего не сделаешь, когда денег сколько угодно.

– Во всяком случае, Альфред Хардерберг заслуживает всяческого уважения, – сказал Бьорк.

Валландер почему-то разозлился.

– Все заслуживают уважения, – буркнул он. – И все же я к нему съезжу.

– Только сначала позвони, – сказал Бьорк и встал.

На этом оперативка и закончилась. Валландер захватил кофе и пошел к себе в кабинет – ему хотелось в одиночестве поразмышлять, что мог означать таинственный визит юной азиатки к фру Дюнер. Вполне возможно, что ровным счетом ничего. Но интуиция подсказывала ему, что здесь что-то есть. Он положил ноги на стол и откинулся в кресле. Чашку с кофе, с трудом добившись равновесия, он пристроил на колене.

Зазвонил телефон. Он потянулся за трубкой и, разумеется, тут же уронил чашку и залил брюки кофе.

– О, черт! – воскликнул он, не донеся трубку до уха.

– Хамить вовсе не обязательно, – сказал его отец. – Я только хотел узнать, почему ты не даешь о себе знать.

Валландеру стало стыдно, и он, как всегда в таких случаях, начал злиться. Неужели он никогда не дождется, чтобы их отношения с отцом были не такими напряженными или хотя бы чтобы это напряжение не находило постоянного выхода…