Анна Ольховская - Лгунья-колдунья
Лана глянула на монитор видеокамеры, установленной над входной дверью, и срочно забренчала замками, отпирая их. А поскольку она уже больше не собиралась сегодня никуда выходить, то заперлась основательно, на все, что было втиснуто в дверь. Ну да, имелась определенная фобия, согласна, но я посмотрела бы на вас, случись с вами хоть треть того, во что судьба окунула Милану Мирославовну Красич.
— Господи, Ленка, что случилось? — Спокойно смотреть на мертвенно‑бледную подругу, тщетно пытавшуюся прилепить на лицо постоянно соскальзывавшую бодрую улыбку, не было никакой возможности. А Лана и не смотрела, она решительно втянула прислонившуюся к стене тень в квартиру и захлопнула дверь. — Так, стаскиваем туфли, надеваем тапки и… Осенева, ты где шлялась? Почему ноги насквозь промокли? И не только ноги! Ты что, без зонтика прогуляться решила? Все, сначала в ванную, полежи в теплой водичке, согрейся, а потом — на кухню. Расскажешь, что произошло.
Лена послушно поплелась за подругой в указанном направлении, она даже пыталась сказать что‑то жизнеутверждающее, вот только зубы, стучавшие все сильнее, превращали все попытки в набор странных, слабо поддающихся идентификации, звуков.
— Все, помолчи лучше, пока язык себе не откусила! — Лана забрала из судорожно сжатых ладошек сумку и кивнула на чистый махровый халат. — Его надень, хорошо? А твои гуни в стирку бросим, слишком уж они грязные. Ты точно по канавам шлялась! Вот только непонятное что‑то на юбке, на сажу похожее, чернозем, что ли?
— Н‑н‑н‑ет, — простучала Осенева. — С‑с‑сажа.
— Сажа? В Москве? — озадачилась Лана. — Ты трубы чистила, да? Все‑все, — увидев, как исказилось вдруг лицо подруги, заторопилась девушка, — молчу. Извини. Жду тебя на кухне вместе с Тимычем и вкуснятинкой.
И, оставив Осеневу наедине с бьющей в ванну струей воды, позорно сбежала в указанное место встречи. Где уже суетился озадаченный Тимка. Вернее, суетиться он начал у входа в ванную, продолжил по пути в кухню, где и довел процесс до максимально мешающего хозяйке.
— Тимус! — налетев в очередной раз на внушительную тушу алабая, рявкнула Лана. — Ты что, решил поиграть в «догони хвост» прямо здесь? Так у меня для тебя две новости, и обе плохие. Во‑первых, пищеблок для подобных развлечений не предназначен, а во‑вторых — и это самое печальное — тебе, дружище, нечего догонять. Вместо хвоста у тебя неприличная бульбочка. Да, вижу, ты волнуешься из‑за Ленки, я тоже волнуюсь. Но я же не бегаю по кухне, сбивая стулья, не скулю и не тычусь мордой в хозяйку. Я, между прочим, делом, спасительным для Ленусика, занимаюсь, даже в ущерб первоначальным планам. Каким? Поужинать легким овощным салатиком. Видишь, отбивную готовлю, салат из помидорок и огурчиков, картошку жарю. Да, знаю, после шести это лопать не стоит, но Осенева так лучше успокаивается. Вкусная сытная еда, винчик весьма способствуют восстановлению душевного равновесия, поверь мне. Вижу, что веришь, ты тоже насчет пожрать мастер, за кусок мяса сдашь нас с Кириллом любому желающему. Ну‑ну, не обижайся, я шучу. А если не хочешь получить очередной пинок в лохматую задницу, будь любезен, сядь вон в том углу, за дверью, и притворись гипсовой собакой. Меньше шерсти будет в еде. Так, — девушка озабоченно посмотрела на часы, — что‑то Ленка там застряла. Надеюсь, не притонула ненароком? Пойду, проверю.
Осенева не притонула. И даже уже вылезла из воды, завернулась в халат, причесала волосы. Вот только дальше этого дело не пошло. Дело сидело на краю ванны, горестно ссутулившись, и плакало. Тихо так, жалобно.
Правда, зубами барабанить перестала. Уже хорошо.
— Согрелась? — Старательно не замечая ручейков слез на щеках подруги, Лана обняла ее за плечи и увлекла за собой. — Теперь пошли, есть будем, пить будем, говорить будем.
Глава 13
Лана усадила вялую подругу в самый уютный уголок кухонного диванчика, за право устроиться в котором они с Кириллом постоянно воевали, поставила перед ней тарелку с вальяжно раскинувшейся на ней отбивной, подпираемой горкой жареной картошки. Рядом кокетливо поблескивала фарфоровым боком мисочка с греческим салатом, пыхтел крупно порезанный свежайший хлеб, подмигивало в бокале мартини. Ну какие могут быть мрачные мысли и воспоминания в присутствии подобного натюрморта! Тут главное — скатерть слюной не залить, как делает это с полом Тимыч.
— Давай‑ка сначала поужинаем, а потом ты расскажешь, что случилось, ага? — Лана устроилась рядышком на диванчике и всунула подружке в руку вилку. — Ну, давай пробуй. Оцени в очередной раз мой кулинарный талант. Посмотри, какую классную отбивнушку я зажарила!
Осенева сфокусировала заплаканные глаза на румяной мясной корочке, вздрогнула и, зажав рукой рот, выбежала из‑за стола. Хорошо, что уютный уголок имел два входа‑выхода, иначе все закончилось бы гораздо хуже. Причем при любом раскладе досталось бы сидевшей рядом Лане. Либо на пол опрокинули, либо…
Пострадал роскошный стол.
Лана задумчиво разглядывала вкусно пахнувшее изобилие, не собираясь ужинать без гостьи, когда та появилась в дверях.
— Ну, горе луковое, — девушка озабоченно вгляделась в осунувшееся лицо Осеневой, — давай колись, кто он? Почему не знаю?
— Ты о чем? — вяло удивилась та, не делая никаких попыток вернуться к столу.
— Не о чем, а о ком. Судя по твоей неадекватной реакции на вкусное, всегда любимое тобой мясо, ты, подруженька, беременна! А я вот не знаю, радоваться за тебя или огорчаться, ведь ты, похоже, совсем не рада этому. И еще…
— Подожди, — Лена попробовала улыбнуться, но улыбка пожухлым листком соскользнула на пол. — Я бы в полной мере оценила твое снайперское попадание пальцем в небо, если бы не… — Она запнулась, затем, трудно сглотнув, попросила: — Слушай, убери ты это мясо со стола, а? Не то меня снова вырвет.
— Хорошо, — пожала плечами Лана, скинув мясо на сковородку и закрыв ее крышкой. — Вот, убрала. Надеюсь, против картошки и салата ты ничего против не имеешь?
— В первую очередь я ничего не имею против мартини. — Осенева села на диванчик и, согнув ноги, свернулась жалобным комочком. Тимка немедленно среагировал на настроение гостьи, пристроившись рядом и сочувственно заглядывая ей в глаза.
— Так вот же бокал.
— А можно стакан?
— Что? Полный стакан?!
— Да, — Ленка попыталась залихватски ухмыльнуться, но вместо этого лицо ее перекосилось, и она, уткнувшись в сгиб руки, громко зарыдала.
Лана, если честно, растерялась. Совсем. Ее новая подруга вовсе не относилась к кисейным барышням, обильно заливающимся слезами и соплями по поводу и без. Осенева тем и была симпатична подруге, что всегда старалась любую проблему встречать лицом к лицу, не срываясь на истерику. И, если получалось, высмеивать проблему, а обсмеянная проблема уже не воспринимается всерьез, и в нее можно смело метать дротики.
И вдруг — образцово‑показательный приступ бабства! И даже не беременная. Правда, тогда непонятно, почему ее тошнит при виде аппетитно поджаренного куска мяса.
Лана решила переждать, пока иссякнет очередное слезоизвержение, периодически подсовывая подруге бумажные платочки.
А еще — затребованный стакан мартини.
Который, собственно, и вернул прежнюю Осеневу.
Правда, для этого Ленке пришлось вцепиться в стакан обеими руками и выцедить его, рискуя откусить кусок стекла вновь застучавшими зубами. Зато буквально через три минуты после принятия ударной дозы спиртного Осенева прекратила рыдать и даже съела немного салата вперемешку с картошкой.
Потом подняла глаза на Лану и прошептала:
— Вадим погиб.
— Кто? — не сообразила та сразу.
— Вадим Плужников. Один из нашей компании, ездившей на Север. Славные такие ребята, Вадим и Ирина Плужниковы, владельцы охранного агентства, — монотонно заговорила подруга, автоматически наглаживая устроившуюся рядом алабайскую мордень.
— Да‑да, я вспомнила, — Лана участливо, но в то же время с легким недоумением посмотрела на Осеневу. — Жалко, конечно, безумно жалко, когда молодые здоровые люди так рано умирают, но… Ленка, а тебе не кажется, что ты слишком бурно реагируешь не смерть приятеля. Или я чего‑то не знаю? Может, между вами что‑то было?
— Не говори ерунды, — поморщилась Лена. — Вадька, как ты правильно сказала, мой хороший приятель. Как и его жена, Ира. И все остальные из нашей команды. Просто… Понимаешь, сначала Антон, сегодня — Вадим.
— Не вижу связи, ты уж извини. Антона, как я понимаю, убил местный псих. Или ты хочешь сказать, что и Плужникова убили?
— Нет. Здесь все гораздо банальнее — Вадим попал в аварию, не успел выбраться из машины, взорвался бак с бензином, и все. Угли. Там просто жуть какая‑то, — Лену снова затрясло, губы посинели.
