Ирина Градова - Последний секрет Парацельса
Денис все еще стоял у могилы, но с того места, где я находилась, было трудно разглядеть выражение его лица. Я уже собиралась подойти к молодому человеку, но Виктор меня опередил. Встав рядом с сыном, он начал что-то тихо говорить ему. Денис слушал молча. До меня долетали лишь отдельные слова, а подходить ближе я сочла неудобным. Внезапно Денис развернулся к отцу и громко и четко произнес:
– Убирайся отсюда! И никогда, слышишь, никогда больше не приближайся ко мне, или я не посмотрю на то, что ты мой отец!
С этими словами Денис развернулся и быстро зашагал в сторону ритуального автобуса, который должен был развезти всех по домам. Речи о поминках не шло: все понимали, что сыну Люды, оставшемуся в одиночестве, недосуг этим заниматься.
Виктор немного потоптался на месте, искоса оглядывая тех, кто еще не разошелся, проверяя, обратили ли они внимание на его фиаско. Наши взгляды встретились, и бывший муж Людмилы решительно направился в мою сторону. Признаюсь откровенно – меньше всего мне сейчас хотелось разговаривать с Виктором. Но бежать было поздно, и я осталась на месте, крепко сжав челюсти.
– Привет, – поздоровался Виктор, как мне показалось, даже слегка застенчиво. – Рад тебя видеть.
Фраза прозвучала странновато, учитывая повод, по которому мы встретились. Я пробубнила в ответ нечто, при желании вполне похожее на приветствие.
– Ужасно то, что случилось, – продолжал Виктор, сообразив, что вести разговор придется ему, если он вообще ожидает хоть какого-то отклика.
– Угу.
– Послушай, Агния, ты всегда была разумным человеком, и это мне в тебе нравилось, – сказал он, и я почувствовала, как в нем закипает раздражение. – Денис еще очень молод, и он не может понять… Черт, что же теперь делать, если любовь прошла?! Мы с Людмилой расстались без скандала, и я надеялся, что мой сын сможет это принять. Этого не произошло, но я все равно продолжу свои попытки сблизиться. И ты должна мне помочь.
Я уставилась на него, не веря своим ушам.
– Помочь тебе?! – переспросила я, справившись с первой волной гнева. – А где ты был, когда у Люды были проблемы на работе? Ты, адвокат, мог бы в два счета разрулить то дело…
– А, так ты в курсе, – перебил меня Виктор.
Я видела, что это ему очень не понравилось, и испытала ни с чем не сравнимое удовольствие от того, что удалось задеть самовлюбленного мужика. Тем не менее он попытался исправить положение:
– Знаешь, мне тогда показалось, что мое вмешательство будет… нежелательным.
– Неужели? – хмыкнула я. – Ты решил, что ей веселее кувыркаться в грязи самостоятельно, в то время как она могла получить не только профессиональный совет, но и дружескую поддержку – хотя бы в память о тех годах, что вы прожили вместе?
Неприкрытый сарказм в моем тоне был призван окончить наш неприятный разговор, но Виктор оказался более настойчивым, чем я ожидала, и у меня начало складываться впечатление, что ему от меня что-то нужно.
– Агния, мне действительно нужна твоя поддержка, – вздохнул он, разведя руками, словно признавая свою беспомощность. – Это касается Дениса, а ты всегда хорошо к нему относилась.
– К нему – да, – согласно кивнула я.
– Вот и хорошо! – обрадовался Виктор. – Тут, понимаешь, такое дело… У парня ведь клиническая практика сейчас начинается. Так вот, я поговорил с кем надо, устроил его в Центральную медико-санитарную часть № 122 – сама понимаешь, там техника, специалисты, условия соответствующие. Хотел, чтобы сын мой работал в хорошем месте, которое не отбило бы у него охоту заниматься медициной, а, наоборот, стимулировало бы. Так этот поганец, представляешь, не поверил, что его распределили на практику без моего участия, выяснил, что прав, и отказался от теплого местечка! В общем, теперь его запихали в Елизаветинскую больницу скорой помощи, а ты сама знаешь, что там за условия.
Это точно. Не могу сказать ничего плохого о персонале этой больницы, так как народ ломается там не по-детски в силу нехватки персонала, медикаментов и элементарных вещей, необходимых для функционирования любого медицинского учреждения. Однако само здание давно требует капитального ремонта, и так как людей катастрофически не хватает, а в Елизаветинскую больницу свозят ежедневно огромное количество народа, то на несчастных практикантов падает львиная доля нагрузки. Причем заниматься им приходится не обучением у соответствующих специалистов, как то предполагает само назначение практики, а уходом за больными ввиду отсутствия младшего медицинского персонала и выполнением мелких поручений врачей и даже медсестер. Так как Денис закончил только второй курс, ему придется работать санитаром: бельишко менять, профилактику пролежней проводить и выполнять еще кучу грязной физической работы, зависящей только от фантазии его наставников, коими на данный момент будут являться медсестры. Работу врачей он, скорее всего, вообще не увидит. Возможно, такая практика и научит Дениску тому, как нелегок хлеб медицинского работника, но вот любви к этому делу не привьет, это точно.
– И чего ты хочешь от меня? – спросила я, покусывая губы.
– Еще не поняла? Чтобы ты уговорила Дениса изменить свое решение и все же прийти в ЦМСЧ, как я и спланировал. У меня там много знакомых, о нем позаботятся, а я тем временем попытаюсь наладить с ним контакт.
– Слушай, а чего это ты так внезапно вцепился в Дениса? – спросила я с подозрением. – От его матери ты ушел…
– Это она меня прогнала! – протестующе перебил Виктор. – Если бы Людмила не устроила мне скандал и не попросила убираться к черту…
– …то ты бы так и продолжал тихо ходить налево, – закончила за него я. – Ты же рад-радехонек был освободиться, разве нет? И с Денисом долго после этого не общался, как рассказывала тетя Оля…
– Старуха всегда меня ненавидела! – вновь перебил Виктор. – А Денис – мой единственный сын, я его люблю и хочу достучаться до него. Он разозлился из-за развода, сам не хотел меня видеть, а я все время пытался. Потом просто решил дать ему время успокоиться. Да, Людмила умерла, но она, ты уж извини, сама во всем виновата: кто ее просил с собой кончать? Что, она жила так плохо, что впору было отправляться на тот свет?
– Так ты, значит, в курсе, что Люда умерла не от сердечного приступа? – уточнила я.
– А то! – развел руками Виктор. – Ко мне же следователь приходил, все выспрашивал.
– Правда? – пробормотала я. Удивительно, зачем бы это следователю допрашивать бывшего мужа Людмилы, если сразу было решено, что она сама себя убила? – А фамилию его ты, случайно, не запомнил?
– Тебе-то зачем? – удивился Виктор. – Кажется, Карпов… или нет?
– Может, Карпухин? – подсказала я.
– Точно, Карпухин! Ты что, знаешь его?
Ах Карпухин, молодец – все же выполняет мою просьбу!
Вопрос Виктора я сочла за лучшее проигнорировать: какое ему дело, откуда я знаю следователя. Вместо этого сказала:
– Хорошо. Я поговорю с Денисом, раз ты просишь, но, сам понимаешь, гарантировать согласия я не могу. Денис на тебя очень зол.
– Но я же не убивал Людмилу, в конце-то концов! – воскликнул Виктор, воздев руки к небу. Я заметила, как на его запястье сверкнули часы марки «Patek Philippe», – как раз эту модель намеревался подарить Дэну Славка на день рождения, но я была категорически против: часы настолько дорогие, что за них и убить могут. Кроме того, на руке мальчишки вроде моего сына они, как мне казалось, будут смотреться не по возрасту. Черт, а дела у Виктора, похоже, идут превосходно! Я поймала себя на том, что мне больно это видеть. Людмила, конечно, не бедствовала: работала в хорошей больнице, имела репутацию отличного врача-офтальмолога, к ней записывались за год-два вперед, но она растила сына одна и отнюдь не жировала, как ее бывший! Ездила не на новой машине, проживала в старой квартире, да еще и тетке своей помогала, так как та существовала на одну маленькую пенсию. Почему все в жизни так несправедливо? Одновременно я не могла не поздравить Дениса с тем, что он настолько тверд в своих принципах: отцу не удалось подкупить его, а ведь в его возрасте хочется иметь все самое лучшее! Отец мог прекрасно обеспечить Дениса, более того, он ведь привык к хорошей жизни – семья до развода никогда не считала денег. Однако же мальчик не поддается на отцовскую наживку, и это заставляло меня испытывать к нему уважение. С другой стороны, Виктор, конечно, прав: если Люда, вопреки моему убеждению, все же покончила с собой, то Денис остается совершенно один в этом мире – при живом-то отце! Сейчас в нем говорит юношеский максимализм, но пройдет время, и Денису потребуется надежное плечо. Не знаю, как там жила Людмила с Виктором, но чего у него не отнять, так это любви к сыну.
– Я все понимаю, – ответил между тем Виктор. – Потому и обращаюсь к тебе. Люда мало с кем близко общалась, но тебя всегда считала своей самой близкой подругой. Денис тоже тебя любит, поэтому он непременно послушается, если ты… То есть, я, конечно, понимаю, что ты ничего не можешь гарантировать, но прошу: пожалуйста, будь поубедительней, ладно?
