Агата Кристи - Скрюченный домишко
- Отец зачитал нам документ, - продолжал Роджер, - - и спросил, есть ли у нас какие-нибудь замечания и возражения. Конечно, ни у кого никаких замечаний и возражений не было.
- У Бренды было замечание, - подала голос мисс де Хэвилэнд.
- Да! - с жаром подтвердила Магда. - Она говорила, что не может слышать, как ее милый Аристид говорит о смерти. Мол, у нее мурашки бегают от таких разговоров. И мол, после его смерти ей не нужны будут эти противные деньги.
- Традиционное для людей ее класса поведение, - сказала мисс де Хэвилэнд.
Это было жестокое и язвительное замечание. Внезапно я осознал, насколько сильно Эдит де Хэвилэнд не любит Бренду.
- Очень ясные и разумные условия, - сказал мистер Гэйтскилл.
- И что же случилось после того, как завещание было зачитано?
- После того как завещание было зачитано, папа подписал его, - сказал Роджер.
Тавернер подался вперед.
- Как и когда именно он подписал его?
Роджер оглянулся и призывно посмотрел на жену. Заговорила Клеменси. Все члены семьи, похоже, были довольны, что слово взяла именно она.
- Вы хотите знать, как все происходило, в мельчайших подробностях?
- Да, пожалуйста, миссис Леонидис.
- Мой свекор положил завещание на стол и попросил одного из нас кажется, Роджера - позвонить в колокольчик. Роджер позвонил. Когда на звонок пришел Джонсон, свекор велел ему пригласить в гостиную Джанет Волмер, горничную. Когда Джонсон и Джанет вернулись, мистер Леонидис подписал документ и приказал слугам тоже поставить свои подписи.
- Все правильно, - вставил мистер Гэйтскилл. - Завещание должно быть подписано завещателем в присутствии двух свидетелей, которые после этого должны поставить на документе и свои подписи.
- И затем? - спросил Тавернер.
- Мой свекор поблагодарил слуг, и те покинули гостиную. Мистер Леонидис взял завещание, положил его в длинный конверт и сказал, что наутро отправит его мистеру Гэйтскиллу.
- Вы все подтверждаете точность этого рассказа? - инспектор Тавернер обвел взглядом присутствующих.
Все согласно закивали головами.
Значит, завещание лежало на столе. Как далеко вы находились от стола?
- Довольно далеко. В пяти-шести ярдах.
Зачитывая завещание, мистер Леонидис сидел за столом?
- Да.
- Он вставал или выходил из-за стола перед тем, как подписать документ?
- Нет.
- Могли ли слуги прочитать текст завещания, когда подписывали его?
- Нет, - ответила Клеменси. - Свекор прикрыл текст листом бумаги.
- Как и подобает в таких случаях, - вставил Филип. - Содержание завещания слуг совершенно не касается.
- Понятно, - сказал Тавернер. - То есть... ничего не понятно.
Резким движением он извлек из кармана длинный конверт и протянул его поверенному.
- Взгляните, - предложил он. - И объясните, пожалуйста, что это такое.
Мистер Гэйтскилл вынул из конверта сложенный лист бумаги, развернул его и пробормотал с ошеломленным видом:
- Нечто совершенно неожиданное... Ничего не понимаю... Где вы нашли это, инспектор?
- В сейфе, среди бумаг мистера Леонидиса.
- Но что это? - спросил Роджер. - О чем вы?
- Это то самое завещание, которое я подготовил для вашего отца, Роджер... но непонятно... после всего, что вы рассказали... Документ не подписан!
- Как? А-а, это, наверное, черновик.
- Нет, - сказал поверенный. - Черновик мистер Леонидис мне вернул, после чего я переписал завещание начисто - _в_о_т_ э_т_о_ с_а_м_о_е з_а_в_е_щ_а_н_и_е_, - мистер Гэйтскилл постучал по документу пальцем, - и послал его вашему отцу на подпись. Согласно вашим показаниям, мистер Леонидис и двое свидетелей подписали завещание в вашем присутствии... И тем не менее документ не подписан.
- Но это невозможно! - воскликнул Филип Леонидис, наконец-то демонстрируя слабые признаки каких-то эмоций.
- Как у вашего отца было со зрением?
- Он страдал глаукомой и для чтения пользовался сильными очками.
- Он был в очках в тот вечер?
- Конечно. И не снимал их до тех пор, пока не подписал документ. Я прав?
- Абсолютно, - подтвердила Клеменси.
- И никто не подходил к столу перед тем, как завещание было подписано?
- Никто к столу не подходил, - твердо сказала София. - И дедушка из-за стола не вставал.
- И стол находился на том же месте, что и сейчас? Не у двери? Не у окна?
- Нет, на том же самом месте.
- Я пытаюсь понять, каким образом могла быть произведена какая-нибудь подмена, - пояснил инспектор. - А подмена явно имела место. Мистер Леонидис был уверен, что подписывает только что зачитанный документ.
- А подписи не могли быть стерты?
- Нет, мистер Леонидис. Так, чтобы не осталось следа, нет.
- Но существует еще одна вероятность: это не тот документ, который мистер Гэйтскилл послал мистеру Аристиду и который мистер Аристид подписал в присутствии всей семьи.
- Ничего подобного, - вмешался поверенный. - Могу присягнуть: это подлинный документ. Здесь, в верхнем левом углу листа находится маленькое пятнышко, похожее на самолетик... дефект бумаги. Я сразу его заметил.
Все недоуменно переглядывались.
- Чрезвычайно любопытная ситуация, - сказал мистер Гэйтскилл. Беспрецедентный случай в моей практике.
- Просто невероятно! - воскликнул Роджер. - Мы же все присутствовали при подписании завещания. Все это просто не могло произойти!
Мисс де Хэвилэнд сухо кашлянула.
- Сейчас бессмысленно тратить силы и время на подобные заявления, заметила она. - Все это уже произошло. И каково наше положение на данный момент, вот что хотелось бы узнать?
Гэйтскилл мгновенно превратился в осторожного юриста.
- Ситуацию можно тщательно проверить, - сказал он. - Данное завещание, безусловно, аннулирует все предыдущие. Мистер Леонидис, будучи в полном уме и здравии, подписывал при большом количестве свидетелей документ, который искренне считал этим вот завещанием. Хм-м. Очень интересно.
Тавернер взглянул на часы.
- Боюсь, я задерживаю ваш ленч, - сказал он.
- Вы не останетесь на ленч, инспектор? - спросил Филип.
- Спасибо, мистер Леонидис, но мне еще нужно встретиться с доктором Грэем.
Филип повернулся к поверенному:
- А вы останетесь, мистер Гэйтскилл?
- Благодарю вас, Филип.
Все поднялись со своих мест. Я незаметно пробрался к Софии.
- Мне уйти или остаться? - тихо спросил я. Фраза прозвучала смешно, как название викторианской песенки.
- Думаю, можешь уйти, - ответила она.
Я незаметно выскользнул из гостиной вслед за Тавернером.
В коридоре болталась Джозефина. У нее был страшно довольный вид.
- Полицейские - дураки! - сообщила она.
Из гостиной вышла София.
- Чем ты тут занималась Джозефина?
- Помогала Нэнни на кухне.
- А я полагаю, ты подслушивала.
Джозефина скорчила сестре гримасу и удалилась.
- С этим ребенком, - вздохнула София, - хлопот не оберешься.
11
Я вошел в кабинет отца в Скотленд-Ярде и застал там Тавернера, завершающего изложение скорбной повести.
- И что мы имеем? - говорил он. - Я вывернул всех в доме наизнанку и к чему пришел? - Да ни к чему. Ни у кого никаких мотивов. В деньгах никто не нуждается. Единственное, в чем можно уличить жену Леонидиса и ее молодого человека, - это в том, что последний смотрел на нее бараньими глазами, когда та наливала ему кофе.
- Ну-ну, Тавернер, - вмешался я, - я могу несколько разнообразить вашу информацию. - Можешь? Итак, мистер Чарлз, что же удалось узнать в_а_м_?
Я сел, закурил, откинулся на спинку стула и выдал:
- Роджер Леонидис с женой собирались уехать за границу в следующий вторник. У Роджера с отцом произошел бурный разговор в день смерти старика. Старый Леонидис обнаружил какой-то непорядок в делах фирмы сына, и Роджер признал себя виновным.
Тавернер побагровел.
- Откуда, черт побери, ты узнал это? - осведомился он. - Если эта информация идет от слуг...
- Не от слуг, - сказал я. - От личного агента.
- То есть?
- И должен заметить, что, в полном соответствии с канонами детективной литературы, он - или, верней, она, или даже _о_н_о_ - во всех отношениях превзошло полицию... Кроме того, - продолжал я, - мой частный сыщик наверняка держит про запас еще кое-какие сведения.
Тавернер открыл рот и снова закрыл. Он хотел задать сразу так много вопросов, что не знал, с какого начать.
- Роджер! - наконец произнес он. Значит, у Роджера рыльце в пушку, да?
Теперь, когда я все выложил, у меня стало как-то нехорошо на душе. Мне понравился Роджер Леонидис. Я вспомнил его уютную, располагающую к приятному отдыху комнату, благодушие и дружелюбие стеснительного великана и понял, что совсем не хочу пускать по его следу гончих псов правосудия. Можно предположить, конечно, что информация Джозефины не заслуживала доверия, но мне почему-то так не казалось.
- Значит, тебе сказал это ребенок? - спросил Тавернер. - Девочка, похоже, в курсе всех происходящих в доме событий.
