Мила Серебрякова - Бойтесь своих желаний
– Значит, у нее действительно были деньги?!
– Странная вы какая-то, естественно, у человека есть деньги, если он собирается покупать дом. А как же иначе, не за красивые же глазки ему жилище подарят.
– Таня всегда приезжала одна?
– Так точно.
– Вспомните, а в разговоре она не упоминала, с кем собирается жить в коттедже? Может, говорила, что переберется за город с мужем или молодым человеком?
– Нет, на подобные темы мы с ней не общались. Правда, один раз я спросил большая ли у нее семья, так Жучковская такую мину скорчила, я сразу понял – мне лучше умолкнуть.
– Да, не густо. – Копейкина прошлась по гостиной. – Борис, мне нужен адрес коттеджа Татьяны.
– На память не помню, но как только вернусь в агентство, сразу вам звякну. Идет?
– Буду ждать вашего звонка.
Нехотя поднявшись с дивана, Лимонов прищурился.
– Катарина Бориславовна, ответьте предельно откровенно, когда вы еще были нашей клиенткой, а я агентом, вы верили каждому моему слову или я немного переигрывал?
– В смысле?
– Ну, – Борис выпрямился, закрыл глаза и вытянул руки. – В этой гостиной сконцентрирована положительная энергетика, – с усмешкой повторил он. – Вы мне поверили?
– Честно?
– Угу.
– Нет, я прекрасно знала, что вы будете расхваливать дом на все лады, но, пожалуй, с энергетикой вы перегнули палку.
– Сильно вошел в роль. Но дом действительно достойный. Посмотрите, какие высокие потолки, окна, а лестница вообще вне конкуренции, я уже завидую тому, кто станет его хозяином.
В холле Катарина остановилась.
– Во сколько Жучковской обошлась покупка коттеджа?
Лимонов медлил с ответом.
– Борис, вы же обещали ответить на все мои вопросы.
– Шестьсот сорок тысяч евро.
– Не хило.
– Нормальная цена, в любом случае тот дом стоит тех денег. Уж поверьте мне на слово.
– Я верю, там тоже наверняка в каждом помещении сконцентрирована положительная энергетика, – хохотнула Катка.
– А вот издеваться над ближним не есть хорошо, Катарина Бориславовна.
– Не обижайтесь, я не со зла.
Они вышли на улицу, и в этот момент в небе грянул гром.
Лимонов вздрогнул:
– Терпеть не могу грозу.
Катарина молчала. В настоящий момент ее мысли были очень далеко, она пыталась сообразить, как двадцатитрехлетняя девушка, до недавнего времени работавшая психологом в обычной московской школе, превратилась в независимую женщину, делающую себе дорогие подарки в виде загородных домов.
Полтора часа спустя Борис сообщил Катке адрес коттеджа, на котором остановила выбор привередливая Татьяна.
* * *Йоркширский терьер носился за бабочками по зеленому газону, а чуть поодаль его хозяйка – миловидная блондинка Олеся – затеяла очередной спор с матерью.
– Мама, ну что ты делаешь, неужели тебе больше нечем заняться? – вопрошала молодая женщина, с отвращением глядя на лопату в руках родительницы.
– Я тебе уже говорила, земля не должна пустовать, нам необходимо сделать несколько грядок.
– Опомнись, мы же не в деревне.
– Это ты так думаешь. – Ирина Валентиновна с неудовольствием осмотрела сочный газон. – Кому в голову могла прийти мысль засадить все вокруг травой? Совсем люди с ума посходили, ну какой прок от вашего газона? Собаке раздолье – и только?
– Если ты заметила, здесь у всех газоны, а грядки, извини, это вчерашний день. Сейчас все можно купить в магазине и совсем не обязательно с утра до ночи возиться с землей.
– В магазине, шустрые какие, если деньги появились, так давайте разбрасываться ими направо и налево. Как ты понять не можешь, что свои овощи и зелень намного полезней покупных. Встала утром, вышла на улицу, нарвала укропчику, петрушки, салатику, редиски…
– Что?! Ты еще редиску сажать собралась?
– А как же без нее. Я задумала пять грядок сделать.
Олеся схватилась за голову.
– Мама, соседи нас засмеют.
– И пусть смеются, если у них в голове мозгов нет. Разве мы чем-то противозаконным занимаемся? Чего молчишь, кому мои грядки помешают? А у тебя маленький ребенок, тебе витамины нужны.
– Через пару недель ты уедешь к себе, кто будет за грядками смотреть?
– Прополоть и ты сможешь. Делов-то. Мне бы сейчас тележечку навоза раздобыть.
Издав пронзительный стон, Олеся посеменила к крыльцу.
– Я к твоим грядкам близко не подойду, пусть зарастают травой, а от меня помощи не жди.
– Собаку свою забери, она мне мешает.
Олеся хлопнула массивной дверью.
– Нервы подлечи, – крикнула Ирина Валентиновна. – Нечего здесь свой характер показывать.
Час спустя, сев на маленькую скамейку, Ирина начала бросать в лунки замоченные ранее семена редиса.
В этот момент калитка открылась, и на дорожке появилась рыжеволосая женщина, к которой не замедлил подбежать терьер.
Непрестанно лая, собачонка пыталась подпрыгнуть как можно выше, отчего Катке пришлось ускорить шаг, дабы псинка ненароком ее не тяпнула.
Ирина Валентиновна встала.
– Тобик, а ну отойди! Отойди, я сказала!
Йорк продолжал надрываться.
– Не бойтесь, он не укусит, – схватив грабли, Ирина шикнула и замахнулась. Не решившись и дальше следовать за гостьей, Тобик посчитал для себя лучшим вернуться на газон и продолжить охоту на бабочек.
– Добрый день, – Копейкина приблизилась к Ирине вплотную и перевела удивленный взгляд на грядки.
– Добрый, добрый, – отозвалась та. – Вот, благоустраиваю участок, грядочки решила сделать, зеленушки всякой посадить, редисочки. А вы к Олесе пришли? Так она в доме, Мишка спит, а Леська небось опять в компьютер свой пялится.
– Я не к Олесе. – Катарина покосилась на дом. – Мне необходимо переговорить с хозяевами коттеджа.
Ирина Валентиновна вытянула губы трубочкой.
– Олеська и есть хозяйка. Они с Романом здесь живут, ну и Мишенька, разумеется, с ними. Леся моя дочь, Ромка зять, а Мишутка внучек, – пояснила Ирина после короткой паузы. – Я-то сама к ним погостить приехала, а вообще в Сызрани живу.
– Мне можно увидеться с вашей дочерью?
– Да чего ж нельзя-то? Конечно, можно, проходите, не стесняйтесь.
Заинтригованной Олесе Катарина сказала следующее:
– Два года назад этот дом принадлежал мне. Но в силу обстоятельств у меня в тот период возникли финансовые затруднения – я была вынуждена выставить его на продажу. Теперь, слава богу, я опять на коне, и встал вопрос о приобретении загородного жилья. Ничего не могу с собой поделать, понимаете, Олеся, меня тянет на прежнее место. Я очень любила свой дом и готова заплатить любые деньги, чтобы вновь оказаться в родных стенах. Можете называть это ностальгией, прихотью, но факт остается фактом, меня тянет сюда, словно магнитом.
Леся выглядела растерянной.
– Купить дом? Но почему вы обратились с этим вопросом ко мне?
– Вы же хозяйка… или я ошибаюсь?
– Мы с мужем сняли коттедж до октября месяца.
– Ах, вот оно что, – протянула Катка, заерзав в кресле. – Это меняет дело. Извините за причиненное беспокойство, и, если вас не затруднит, не могли бы вы сказать, как я могу связаться с хозяевами?
– Конечно, конечно. – Леся поднялась. – Подождите, я быстро, только принесу записную книжку и продиктую телефон Константина.
– Константина?
– Мы снимает коттедж у него.
– Минуточку, вы уверены, что владелец дома мужчина?
– Естественно.
Когда Леся выбежала из гостиной, Копейкина прикрыла глаза ладонью.
Получается какой-то замкнутый круг. Дом купила Татьяна Жучковская, но в настоящий момент его снимает молодая семейная пара, и снимает ни у кого-нибудь, а у неизвестного Катке Константина. В чем здесь дело? Кто, в конце концов, настоящий хозяин коттеджа? Борис ясно сказал – сделка с Жучковской была заключена, значит, дом по всем законам принадлежит ей… вернее, принадлежал. Тогда откуда взялся Константин? У Тани кроме престарелой бабушки не было родственников, поэтому вариант, что Константин является наследником покойной, отпадает сам собой. Да и со дня гибели девушки прошло меньше двух месяцев. Вряд ли за столь короткий срок человек мог успеть вступить в права наследства и умудриться сдать жилище в аренду.
Олеся вернулась с новенькой записной книжкой.
Пока она искала номер Константина, Катка не замедлила поинтересоваться:
– Лесь, а вы давно здесь обосновались?
– Около месяца.
Точно, дело нечисто. Получается, дом был сдан через три недели после похорон Жучковской.
– А что собой представляет Константин? – равнодушно спросила Копейкина, вертя в руках сотовый.
– Нормальный парень, простой, воспитанный.
– Парень? Так он молодой?
– Ему нет и двадцати пяти.
– Ого! Наверное, сын новых русских.
