Дик Фрэнсис - Дорога скорби
— К какому месту ты прикоснулся?
— К капоту, — сказал он и добавил, удивляясь собственной памяти: Он был еще горячий.
— Ты видел номер?
— Не было возможности. Я не заглядывал.
— Что еще ты увидел?
— Ничего.
— А откуда ты узнал, что в машине никого не было? Там могла лежать парочка.
— Да нет, не лежала. Я заглянул через окно.
— Окно было открыто или закрыто?
— Открыто. — Он опять удивился сам себе. — Я заглянул быстро, на ходу. Там никого не было, только какие-то инструменты за передними сиденьями.
— Какие инструменты?
— Откуда я знаю? Там только ручки торчали. Что-то вроде газонокосилки. Я не смотрел. Я торопился. Не хотел, чтобы меня заметили.
— Ясно, — согласился я. — А как насчет ключа зажигания?
— Что? — Я задел его за живое. — Я не угонял эту машину.
— Почему же нет?
— Я же не угоняю каждую машину, которая попадается мне на глаза. И никогда не делаю этого в одиночку.
— Когда один, нет удовольствия?
— Маловато.
— Так был ли там ключ зажигания?
— Полагаю, да. Был.
— Это был просто ключ или связка?
— Не знаю.
— А кольцо было?
— Не помню!
— Тогда подумай.
— Слушайте, — недовольно сказал он, — я заметил ключ зажигания.
— Так.
— Ну, там была связка ключей. Вместо брелка была серебряная подковка с цепочкой. Маленькая подковка. Обыкновенное кольцо для ключей.
Мы взглянули друг на друга.
— Я ничего не думал об этом, — сказал он.
— Нет, — согласился я. — Ты не мог. Ну ладно, вернемся немного назад. Когда ты положил руку на капот, ты посмотрел в ветровое стекло?
— Пришлось.
— Что на нем было?
— Ничего. А что вы имеете в виду?
— Значок такси там был?
— Его же можно убрать, верно? — сказал он. — Ладно, а что-нибудь другое? Например, наклейка «Спасите тигров»?
— Нет, не было.
— Закрой глаза и подумай, — посоветовал я. — Ты бежишь. Ты не хочешь, чтобы тебя заметили. Ты чуть не врезаешься в «Лендровер». Твое лицо оказывается близко от ветрового стекла...
— Там был красный дракон, — прервал он меня. — Красный круг с драконом в нем. Не очень большой. Переводная картинка, которую наклеивают на стекло.
— Великолепно, — сказал я. — Что еще? В первый раз он сосредоточенно задумался, но ничего больше не вспомнил.
— Я ничего не скажу полиции, не испорчу тебе испытательный срок и не выдам тебя тете, но я бы хотел записать все, что ты рассказал мне. А если ты согласишься, чтобы я использовал это по назначению, ты это подпишешь?
— Ну, я не знаю. Я не знаю, почему я это все рассказал вам.
— Это может быть важно. А может ничего не значить. Но я хочу найти этого мерзавца...
«Господи, — подумал я, — я должен его найти».
— Я подпишу, — сказал Джонатан. Вероятно, он не был безнадежен.
Он повернулся на пятках и быстро скрылся в доме, не желая, чтобы его увидели в такой малопочтенной компании. Я пошел в дом куда медленнее. Джонатана не было в гостиной, где продолжали сидеть невозмутимые жильцы, старая тетушка жаловалась на ранний подъем, глухой муж через равные интервалы говорил: «Э?», а Бетти Брэккен молчала, глядя в пространство. Совершенно нормальными казались только три собаки, которые теперь лежали, положив головы на лапы.
— Нет ли у вас случайно пишущей машинки? — спросил я у миссис Брэккен.
— В конторе есть, — безразлично ответила она.
— А...
— Я покажу вам.
Она встала и провела меня в маленькую аккуратную комнатку с остатками техники, которая не производила впечатление работающей.
— Я не знаю, как здесь и что, — просто сказала Бетти Брэккен. — У нас есть приходящий секретарь, работает один день в неделю. Разбирайтесь сами.
Я поблагодарил ее, и она ушла. Под запыленным футляром обнаружилась действующая электрическая пишущая машинка. Я напечатал:
"Обнаружив, что мне трудно заснуть, я пошел прогуляться вокруг Мейнора-хауса примерно в половине четвертого утра (здесь я поставил дату). На дорожке возле ворот загона я прошел мимо «Лендровера», который был там припаркован. Машина была голубого цвета. На номер я не посмотрел. Когда я, проходя мимо, задел капот, мотор был еще горячим. В зажигании торчал ключ.
Это был один из связки ключей, висевших на кольце, с которого свисала на цепочке серебряная подковка. В машине никого не было. За передними сиденьями лежали какие-то инструменты, но я не присматривался. На ветровом стекле я заметил небольшую наклейку — красный дракон в красном круге. Я прошел мимо машины и вернулся домой".
Я сделал три копии, пошел искать Джонатана и нашел его на кухне, где он соорудил себе завтрак на скорую руку. Он забыл о своей каше, держа ложку в воздухе, пока читал написанное мной. Молча я достал шариковую ручку и вручил ему. Он помедлил, пожал плечами и подписал первый экземпляр с завитушками и росчерком.
— Зачем три экземпляра? — подозрительно спросил он, отталкивая копии.
— Один для тебя, — спокойно сказал я. — Один для моих архивов.
Один — для расследования, которое может привести нас к мерзавцу.
— А-а. Ну тогда все в порядке.
Он подписал все листы, и я отдал ему один на хранение. Джонатан остался вполне доволен своей гражданской позицией. Когда я уходил, он перечитывал свои отредактированные показания над тарелкой с овсянкой.
Вернувшись в гостиную, я спросил, где миссис Брэккен. Тетушка, жильцы и глухой муж не ответили.
Снова преодолев лабиринт и двор с мусорными баками, я дошел до поля, где увидел, что сама миссис Брэккен, зеваки у забора, ветеринар-шотландец и брат миссис Брэккен наблюдают, как ветеринарная машина въезжает на поле и останавливается рядом с жеребцом.
Ветеринарная машина для лошадей состояла из узкого трейлера на низкой подвеске, который был прицеплен к «Рейнджроверу». В ней приехали водитель и грум, привыкший обращаться с больными и ранеными лошадьми, и под успокаивающее мурлыканье заботливой Евы бедный жеребчик мучительно проковылял в ожидавшее его стойло.
— Мой хороший, родной, — шептала миссис Брэккен за моей спиной. Мой хороший, малыш... Как они могли?
Я тряхнул головой. Рэчел Фернс и четыре призовых жеребца... Как вообще кто-то смог такое сделать?
Жеребца погрузили в трейлер, ведро, в котором лежала нога, забрали, и неспешный двадцатимильный путь в Ламборн начался.
Шотландец с сочувствием похлопал Бетти Брэккен по плечу, пожелал ей, чтобы с жеребцом все было как можно лучше, вывел свою машину из ряда стоявших вдоль дорожки и уехал.
Я взялся за сотовый телефон и позвонил в «Памп», а оттуда звонок переадресовали разъяренному газетчику прямо в его дом в Суррее.
— Куда ты делся, черт дери? — взревел Кевин Миллс. — Говорят, что все звонки по «горячей линии» утыкаются в твой автоответчик, который сообщает, что ты перезвонишь. Позвонили человек пятьдесят.
— Туристы, — сказал я.
— Что?
Я объяснил.
— Предполагалось, что это будет мой день, — прорычал он. — Ты можешь встретиться со мной в пабе? Когда? В пять часов устроит?
— Лучше в семь, — предложил я.
— Я полагаю, ты осознаешь, что это уже не эксклюзив для «Памп»? Но прибереги свои рассказы для меня, ладно? Дашь мне внутреннюю сторону?
— Она твоя.
Я убрал телефон и предупредил Бетти Брэккен, что ожидается нашествие прессы.
— О нет!
— Ваш жеребец — это последняя капля.
— Арчи! — Она обратилась к брату за поддержкой, и, как в тысячный раз в жизни, он принял правильное решение.
— Дорогая Бетти, — сказал он, — если ты не можешь встречаться с прессой, пусть тебя просто не будет здесь.
— Но... — заколебалась она.
— Я не могу тратить время, — сказал я. Ее брат смерил меня оценивающим взглядом. Сам он был среднего роста, худощавый, бесцветный — человек из толпы. Примечательными были только глаза — карие, яркие и понимающие. У меня возникло неприятное чувство, что он знает обо мне намного больше, чем я о нем.
— Мы еще незнакомы, — вежливо сказал он. — Я брат Бетти. Арчи Кирк.
— Очень приятно, — ответил я и пожал ему руку.
Глава 5
Мы все вместе вернулись в дом, опять обогнув мусорные баки. Машина Арчи Кирка была припаркована перед парадным входом, неподалеку от моей.
Поскольку хозяйка отказывалась уезжать без своего мужа, непонятливого старика, все так же повторявшего свое «Э!», его заботливо вынесли из зала через переднюю дверь и усадили в древний «Даймлер», самый консервативный и респектабельный, какой я только видел.
Мой собственный «Мерседес» цвета кофе с молоком стоял перед домом и что, подумал я, можно сказать о нем? Достаточно дорогой, довольно скромный. Я предпочитаю надежность блеску. И скорость, конечно.
Бетти усадила своего благоверного на заднее сиденье «Даймлера» и уселась рядом с ним, нежно погладив по руке. Прикосновения, подумал я, заменяют речь в их общении. Арчи Кирк занял свое место за рулем, как настоящий главнокомандующий, и поехал со двора, бросив мне на прощание короткое:
