Анна и Сергей Литвиновы - Бойся своих желаний
По реакции битлов Васнецов понял: их перспектива захватила. Она им нравится, они хотят побыть здесь (а его могучей, бескрайней стране в самом деле есть чем гордиться!). И продолжал расписывать:
– Далее мы с вами побываем в гостеприимной Грузии, чье вино не хуже, а как утверждают, даже лучше французских вин. Будем на Черноморском побережье Кавказа и Крыма – виды и климатические условия там, поверьте, прекраснее, чем на Лазурном Берегу. Наконец, мы посетим Ленинград и Москву: увидим величественные образцы архитектуры: Кремль, храм Василия Блаженного, университет на Ленинских горах; Эрмитаж, Царское Село; сходим на знаменитый балет и в цирк. А также отправимся в те точки, которые не видел пока ни один иностранец!..
– Ага, урановые рудники, – как бы в сторону буркнул Пол, а затем, нарочито усиливая ливерпульский акцент, чтобы посторонние не поняли, бросил, адресуясь к другим ребятам: – Да он расхваливает свой товар, прям как менеджер в турфирме.
Петр Ильич прекрасно разобрал скептическую реплику музыканта, однако сделал вид, что не заметил ее, и продолжил:
– И если вы, господа, захотите, никто в целом свете не узнает о вашей поездке по СССР. Как я уже замечал, мы в нашей стране умеем хранить секреты. Для всего мира вы отправитесь в Индию и будете там предаваться духовным практикам, – два последних слова «генерал» выделил саркастическим тоном. – А на самом деле совершите самый занимательный вояж в своей жизни, какой только может присниться другим музыкантам, вашим коллегам. Например, «Роллинг стоунз».
– А у нас есть выбор? – с подковыркой спросил Пол.
– Ну, разумеется, – залучился Васнецов. – Или вы полагаете, что попали в барак ГУЛАГа? – И он красноречиво обвел рукой гастрономическое великолепие.
Музыканты заржали. «Генерал» был доволен, что они, кажется, поняли его. А он – их.
– А если кто-то из нас не захочет поехать по СССР? – вопросил Пол. – И будет настаивать на отдыхе в Индии?
– Ну, тогда нам придется для дымовой завесы привлечь мистера Уильяма Кемпбелла. И ему подобных.
Битлы снова захохотали, а Маккартни даже покраснел. Своей репликой Петр Ильич продемонстрировал, что знаком с перипетиями их биографии и даже внутренними дрязгами. Смысл шутки заключался в том, что после выхода пластинки «Клуб одиноких сердец сержанта Пеппера» прошел слух, что Пол погиб в автомобильной катастрофе, а в группе его заменил двойник, некий Уильям Кемпбелл.
Однако Пола не удалось сбить с практической нотки. Он молвил:
– Перспективы прекрасные, картины впечатляющие. Пульмановский вагон, прислуга и все такое… Но бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Что вы потребуете от нас взамен?
И все парни испытующе уставились на Васнецова. Вопрос и в самом деле был важным, если не решающим, и потому Петр Ильич постарался быть если не максимально серьезным, то максимально убедительным:
– Ничего. Ровным счетом ничего. Никаких расписок о сотрудничестве. Ни с КГБ, ни с ЦК. Ни, кровью, с дьяволом. Может, если вдруг вам самим (я подчеркиваю – самим!) захочется спеть перед обслуживающим персоналом или рабочими и колхозниками какого-то местечка – что ж, я возражать не буду. Но вы, повторюсь, ничего делать НЕ обязаны. И я приглашаю вас от всей души: велкам!
«Генерал» радушно обвел стол руками: все это, мол, и угощение, и обстановка, и обслуга, ваше, и так будет весь предстоящий месяц.
Он не сказал всего об одной услуге, которой он ждал от «Битлз» в обмен на гостеприимство. Точнее, о двух. Он надеялся в конце путешествия уговорить их в знак благодарности выступить перед избранной публикой на одной из кремлевских дач, возможно, даже у Генерального секретаря. Продемонстрировать, что советской идеологии и лично товарищам Фурцевой и Суслову абсолютно нечего бояться этих волосатиков – и тем самым добиться, чтобы для советских людей, и главным образом комсомольцев и молодежи, открылись богатства современной западной музыки, литературы, театра. Ведь если юные пытливые умы по-прежнему будут черпать сведения о модных течениях из «вражьих голосов», а не передач Центрального радио и телевидения – неизбежно проникновение в нашу молодежную среду враждебной идеологии, что может, в конце концов, реально угрожать делу мира и социализма. Тем, кому сейчас шестнадцать, как его дочурке Наташе и ее подружке Нине, в восьмидесятом году будет двадцать восемь, а, скажем, в девяносто первом – тридцать девять. Самый возраст для всевозможных свершений. В том числе, извините за каламбур, свержений. То есть революций. И контрреволюций. Ведь перевороты, как известно, бывают не только прогрессивными, но и наоборот.
И еще одну цель преследовал Васнецов: допустим, поездка «Битлз» по Советскому Союзу пройдет успешно, и парни увидят то, что надо – а то, чего видеть не стоит, не разглядят (или благоразумно закроют на это глаза). И тогда члены чрезвычайно популярного ансамбля исподволь, безотчетно, станут пропагандистами идей социализма. Петр Ильич был искренне уверен: мощь, размах и достижения его страны не могут не поразить. Парни обязательно должны влюбиться в Советский Союз, и это чувство непременно отразится в их музыке и их высказываниях – а значит, в конечном счете на миллионах и миллионах поклонников (в том числе среди советских парней и девушек).
Он положил себе быть с музыкантами предельно честным (они, как люди одаренные и независимые, должны особенно остро чувствовать фальшь), поэтому с мягкой, обезоруживающей улыбкой проговорил:
– Можете считать, что я пытаюсь превратить вас в агентов влияния нашей страны. Но становиться ими или нет – это ведь ваше дело, правда?
Битлы переглянулись. По их лицам «генерал» видел, что они колеблются. И решил больше не давить на квартет. Молвил:
– В русском языке есть хорошая поговорка: утро вечера мудренее. Давайте отложим принятие вашего решения на завтра. Вам требуется время подумать, обсудить все друг с другом. Могу вам дать хоть устные, хоть письменные гарантии, что никто против вашей воли удерживать вас на территории Советского Союза не собирается, и мы сделаем все, чтобы ваше пребывание у нас, сколько бы оно ни продлилась, прошло максимально комфортно.
Дальше, согласно операции «Моряк», планировалась безудержная выпивка и более близкое – максимально близкое! – знакомство музыкантов с обслуживающим персоналом. А уж девчонки-официантки должны постараться – и назавтра битлы просто не смогут от них оторваться.
И тут Васнецов дал слабину. Мысленно поздравил себя: самый важный этап операции – вербовка (как он его называл) – позади. Он, кажется, одержал победу. Музыканты почти согласились.
Однако произошло нечто, поставившее операцию под угрозу.
…В то время, пока папаня Васнецов уговаривал «Битлз» в сверкающей столовой, его родная дочь Наташа на пару с верной подругой Ниной Навагиной мерзли и злились в холодной и бесприютной подсобке.
– Можете вернуться в гостиницу, – ледяным тоном сказала им старшая, Аксинья, руководительница их небольшой фольклорно-приветственной группы. По отношению к юным девицам она чувствовала сильнейшее раздражение: соплюшки, столичные штучки и даже не просто москвички, а явно чьи-то дочурки! И держат себя высокомерно и заносчиво, и одеты гораздо лучше – хотя она уже старший лейтенант госбезопасности! И в портовом городе служит, где возможностей достать фирменные шмотки куда больше, чем на просторах страны!
– Мы не пойдем ни в какую гостиницу, – буркнула Нина.
– Почему это? – опешила старший лейтенант.
– Спросите у руководителя операции, генерала Васнецова, – с вызовом молвила вторая девчонка.
– Генерал сейчас занят…
Чем с большим напором действовали малолетки, тем растеряннее держалась «кагэбэшница».
– Тогда можете сказать ему, что мы не подчинились, сразу, как он освободится, – продолжала нагличать Наталья.
– Или в Москву позвоните, прямиком Леониду Ильичу, – подхватила та, которую звали Ниной. – Могу номерок Генерального секретаря дать.
После такого заявления старшей лейтенантше ничего не оставалось делать, как благоразумно оценить диспозицию: «Девки молодые, наглые, явно не из комитета, без погон, наверняка и вправду чьи-то дочки, связываться с такими себе дороже». Потому она плюнула (мысленно) и решила не вмешиваться. Пусть творят, что хотят. Она девчонкам не начальник и за них не отвечает. Васнецов сказал ей с двадцати двух ноль-ноль быть свободной – вот она и будет. Надо воспользоваться случаем и для начала хотя бы выспаться.
Аксинья, строгая, высокомерная и прямая, ушла. И Нина тут же стала один за другим открывать одежные шкафчики. Они не запирались – социализм! Что там можно своровать у официантки!
– Что ты делаешь? – удивленно вопросила Наташа.
Подруга не отвечала. Она вытащила из одного шкафчика официантскую униформу, деловито подбежала к мутному, полуоблезлому зеркалу, приложила костюмчик к себе.
