Роберт Пайк - Жертва. Путь к пыльной смерти. Дверь между…
— Я вынужден был его записать, настолько оно было бессмысленным. «Томатный сок и черный кофе бегут к югу. Анджело на сто процентов из ста принесет и на вашем месте опустит в окошечко, как только его откроют».
Кленси улыбнулся. Не было необходимости в использовании кода между Порки и им. Единственное, чего требовал Порки и в чем ему шли навстречу, чтобы его обращения к Кленси не проходили через дежурного сержанта. Они иногда употребляли код, так, ради шутки.
— Это говорит вам что-нибудь, лейтенант? — спросил сержант после минутного колебания.
— Абсолютно ничего, — твердо сказал Кленси. — Это, наверное, какой-нибудь ненормальный.
Он положил трубку, посмотрел на часы и встал. Неоконченный рапорт, как упрек, лежал на столе.
Кленси перевернул первую страницу, надел пальто и вышел из кабинета. Тут же из соседней двери показался Капровский.
— Алло, лейтенант! Не так быстро, подождите меня! Я ведь должен сопровождать вас согласно приказу капитана.
— Я иду только завтракать, — сказал Кленси. Он улыбнулся. — Ах, в конце концов, пойдемте! Вы будете вести машину.
Они вышли из комиссариата и сели в машину Кленси.
— Куда поедем? — спросил Капровский.
— К Анджело, в тот бар, где мы были сегодня утром. Потом поедим. — Он почему-то пристально посмотрел на Капровского. — Вы отвезете меня к Анджело и подождете в машине, понятно? И не спорьте!
— А я еще ничего и не сказал, — обиженным тоном ответил Капровский.
Четверг, полдень
Они остановились у Анджелос-бара в том же месте, что и утром, и тот же запах пива встретил Кленси при входе в бар. Поверх голов посетителей, устроившихся у стойки, он бросил взгляд на бармена.
— Пиво, — коротко бросил он, направляясь в глубину зала.
Порки сидел в последнем боксе перед большой порцией виски с водой. Он весело улыбнулся Кленси.
— Привет, мистер К. Слава богу, пришел час выпить. Я ненавижу пить раньше полудня. Правда, это со мной иногда случается, но мне это глубоко противно. А для вас, сэр, что заказать, томатный сок?
Подошел бармен, поставил на стол бутылку пива и стакан и вернулся к стойке.
— Пиво? — удивился Порки. — Алкоголь во время службы? Вы поражаете меня, мистер К.!
— Перед возвращением в комиссариат я пожую резинку, — сказал Кленси. Он наполнил свой стакан и медленно его выпил. — Так ты все для меня узнал? Каким же образом так быстро?
— Я все уже знал через пятнадцать минут после того, как мы с вами расстались, — с гордостью сказал Порки. — Прежде чем пойти спать, я захотел кое-что позондировать. А оказалось, что сведения валяются прямо под ногами, мне надо было только нагнуться и поднять их.
— Почему же ты не позвонил мне сразу же?
— По многим причинам, сэр. Во-первых, я хотел спать. Во-вторых, то, что я нашел, не годилось вам в таком виде. Тогда я подумал, что можно еще немного подождать. И, в-третьих, когда все идет слишком быстро, вы не цените работу. Вы думаете, что это делается как бы само собой. Заметьте, — чистосердечно добавил он, — что в этом случае все шло так быстро, что стыдно было брать у вас гонорар.
— Никто тебя и не обязывает, — заметил Кленси, снова взяв свой стакан. — Так что же ты узнал?
— Они оба были без денег. На краю пропасти. Маркус, как говорят, должен был делать деньги, но он умел их только тратить. Что бы там ни было, я узнал сегодня утром, что в тот момент, когда Маркус сбежал, он должен был две тысячи долларов Биг Бенни. Я сомневаюсь, чтобы он когда-нибудь возместил этот долг, получая по двадцать центов в день в тюрьме! Хорошо еще, что он должен Биг Бенни, а не мне, а это могло бы случиться!
Кленси покрутил головой.
— Так. А Холли Вилльямс?
— Он был еще более нищ, если это только возможно. Нет, это не совсем точно: у него по крайней мере не было долгов. До ареста он был шофером грузовика на одном предприятии, правда, очень недолго, и все время со всеми ссорился. Его брат работал у цинковщика. Это он оплатил адвоката, а теперь оплачивает погребение. Правда, и семья Вилльямса тоже не купается в золоте.
Кленси был разочарован. Он допил свое пиво и вытер губы.
— Бесполезные старания, — немного подумав, сказал он.
Пристально глядя на Кленси, Порки медленно отхлебнул виски и лукаво улыбнулся.
— Но вообще, мистер К., вам все еще неизвестно самое главное: кто дал средства на организацию побега. Так?
— Ты очень умен, Порки.
— Я никогда и не думал обратного.
— Это верно, — сказал Кленси. — Я бы много дал, чтобы узнать, кто финансировал это предприятие и почему. У тебя есть какая-нибудь мысль по этому поводу?
Порки отрицательно покачал головой:
— Сейчас нет. Но при моей профессии многое слышишь.
— Тогда навостри уши, — сказал Кленси. — Так как при твоей профессии тоже наживают состояния. — Он встал, вынул из кармана деньги и положил их на стол. — Из этой суммы ты заплатишь за мое пиво.
— С удовольствием, — улыбнулся Порки. — И я никому не скажу, что вы выпили.
Кленси кивнул на прощание и вышел из бара. Подозвав машину, он сел в нее и уехал. Если и можно было узнать, кто давал деньги, то он этого не узнал, он все время стоял на мертвой точке. Однако кто же дал деньги беглецам, благодаря которым Сервера мог спрятаться неизвестно где? И помимо того, что его внешность изменилась за три года, проведенные в Синг-Синге, он, должно быть, постарался изменить ее еще больше, чтобы полиция, имея его дотюремные фотографии, все же не могла узнать его… Вдруг Кленси осознал, что Капровский что-то говорит.
— Что вы сказали?
— Я спросил, где мы будем завтракать? — Капровский обогнал машину, стоявшую впереди, и поехал вниз по улице. — Если попробовать поесть в новом греческом ресторане, который расположен рядом с нашим комиссариатом?
— В принципе, вы должны охранять мою жизнь, — холодно заметил Кленси, — а не подвергать ее опасности!
Четверг, 15 часов 20 минут
У телефона был Стентон.
— Я звоню вам, как вы приказали, лейтенант. Слежу за бандой, говорил почти со всеми, но пока это ничего не дало.
— Где вы находитесь? — спросил Кленси.
— Честное слово. — Стентон был смущен. — Я… чиню им… я чиню им их мотоцикл. Разумеется, я мог бы их послать к черту, но они все стоят вокруг меня и смотрят, как я работаю, а я думаю о том, что, может быть, после этого кто-нибудь из них и скажет что-либо. Во всяком случае, их мотоцикл не так уж изуродован, — каким-то извиняющимся тоном продолжал Стентон.
— Хорошо… — начал Кленси, но телефонист перебил его.
— Лейтенант, вас немедленно требуют в город! Дворец правосудия, четвертый этаж! Быстрее! Сервера взорвал динамитом судью Кейля…
— Стентон, — сказал Кленси. — Вы слышали?
— Господи, да, я слышал, лейтенант!
— Оставайтесь там, где вы сейчас находитесь. Постарайтесь узнать, не мог ли кто-нибудь из ваших парней достать динамит на какой-нибудь стройке или в другом месте. И дайте мне обязательно знать, когда закончите.
Кленси положил трубку, на ходу схватил пальто и шляпу и выбежал из кабинета.
— Едем, Кап.
Глава 7
Четверг, 15 часов 45 минут
На четвертом этаже во Дворце правосудия двое агентов с флегматичным видом удерживали гудящую толпу, собравшуюся в узком коридоре позади зала заседаний, ведущем в кабинеты судей. Работники суда, взбудораженные взрывом, в соседней комнате смешались с посетителями, находившимися здесь в момент взрыва. Репортеры в сопровождении своих фотографов старались протолкаться к тяжелой дубовой двери. Агенты стоически защищали проход, отталкивая репортеров. Слабый запах гари носился в воздухе.
Кленси, сопровождаемый Капровским, с большим трудом проложил себе дорогу в этой мятущейся толпе. Один из журналистов узнал его и схватил за руку.
— Лейтенант, ради бога, скажите этим неучам, чтобы они позвали Лендберга или кого-нибудь другого. Через полчаса надо сдавать материалы в печать…
Кленси с трудом высвободил руку, но ее немедленно схватил другой репортер.
— Лейтенант Кленси…
Кленси сжал челюсти, потом он обернулся и бросил:
— Кап!
Капровский поднажал на людскую массу, протиснулся перед Кленси и очистил ему проход до самых дверей. Вспыхнуло несколько ламп, это старались фотографы, но без особых результатов.
Полицейские приоткрыли дверь, Кленси проскользнул внутрь и закрыл за собой дверь, оставив Капровского снаружи. Один из фотографов, с висящим на шее аппаратом, постарался воспользоваться тем, что дверь приоткрылась, чтобы сфотографировать внутренний вид комнаты. Но внушительная фигура Капровского закрыла собой образовавшийся проем.
Выругавшись, фотограф опустил аппарат.
