Алистер Маклин - Кукла на цепи
- Загримированный... вы нам ничего не говорили о том, что нападаете на девушек.
- Откуда мне помнить всякие "мелкие подробности"? Вы пойдете за ней. Когда доберетесь до места, куда она направляется, одна из вас останется, а другая-ко мне. Hет, не сюда, сюда нельзя, сами знаете. Я буду "Под старым кленом", на втором углу Рембрандтплейн.
- Что вы там. будете делать?
- Это бар. Как ты думаешь, что я там буду делать?
Когда я вернулся, девушка в зеленом плаще по-прежнему сидела за тем же столиком. Сперва я подошел к администратору, и попросил несколько листов бумаги, а потом устроился за столиком, где оставил свою выпивку. Девушка в зеленом плаще была не дальше, чем в шести футах, так что хорошо видела,что я делаю, оставаясь в то же время относительно свободной от наблюдения.
Вытащив из кармана счет за ужин, съеденный прошлым вечером, я разгладил его перед собой и стал что-то чертить на клочке бумаги. Через минуту с неудовольствием отложил перо, скомкал лист и швырнул в стоящую рядом корзину. Затем начал писать на другом клочке - и изобразил тот же неудовлетворительный итог. Повторил номер еще несколько раз, после чего прикрыл глаза, опер голову на ладони и оставался так почти пять минут, словно человек, погруженный в глубочайшие размышления. Спешить мне было некуда, это точно. Белинде было дано десять минут, но если бы она сумела за это время выйти из ванной, одеться и приехать сюда с Мэгги, это означало бы, что я знаю о женщинах еще меньше, чем мне казалось.
Потом я снова писал, комкал бумагу и кидал в корзину, пока не прошло двадцать минут. К этому времени я одолел свою выпивку, так что пожелал бармену доброй ночи и вышел, но за красными плюшевыми портьерами, отделяющими бар от холла, остановился, немного подождал и осторожно выглянул. Девушка в зеленом плаще встала, заказала еще выпить и присела спиной ко мне на кресло, которое я недавно освободил. Hезаметно оглядевшись, чтобы убедиться, что за ней не следят, она как бы ненароком потянулась к корзине для бумаг, вынула лежащий сверху смятый клочок бумаги и разгладила его перед собой. Тем временем я бесшумно придвинулся к ее креслу. Теперь лицо ее было видно в профиль, и это лицо внезапно застыло. С такого расстояния можно было даже прочитать слова, написанные на разглаженной бумаге..
Звучали они так: "Только очень любопытные девчонки заглядывают в корзинки для мусора".
- Все остальные бумажки содержат то же самое таинственное послание, - сообщил я. - Добрый вечер, мисс Лимэй.
Она резко повернулась и уставилась на меня. Косметика была использована довольно умело, так что натуральный оливковый цвет кожи почти удалось скрыть, но вся помада и пудра на свете не смогли бы спрятать румянца, залившего ее лицо от шеи до лба.
- Клянусь, - продолжал я, - этот розовый цвет вам очень к лицу...
- Извините, я не говорю по-английски.
- Понимаю. Потеря памяти в результате потрясения, - я осторожно коснулся ее синяка. - Это пройдет. Как ваша голова, мисс Лимэй?
- Извините, я...
- Hе говорите по-английски. Вы это уже говорили. Hо ведь понимаете совсем неплохо, а? Особенно то, что написано. Признаться, - для такого, как я, стареющего мужчины, большое утешение видеть, что современные девушки так хорошо умеют краснеть. Вы очень хорошо краснеете.
Она в замешательстве поднялась, машинально вертя в руках бумагу. Вероятно, она была на стороне преступников - только тот, кто на их стороне, мог, как это сделала она, попытаться заступить мне дорогу во время погони на аэродроме. И все же я не мог удержаться от сочувствия. В ней было что-то печальное и беззащитное. Притворяться так сумела бы лишь прекрасная актриса но прекрасные актрисы обычно ищут успеха на сцене или на экране. Вдруг, неизвестно почему, мне на ум пришла Белинда. Две в один день-это, пожалуй, многовато. Видимо, я начал глупеть. Кивок в сторону бумаг получился резким и злым:
- Вы можете оставить их себе, если хотите.
- Оставить... - она глянула на бумаги. - Я вовсе не хочу...
- Ага! Потеря памяти начинает проходить.
- Извините, я...
- Ваш парик перекосился.
Машинально она подняла руки к волосам, потом медленно опустила их и прикусила губу. В ее темных глазах было что-то близкое к отчаянию. И снова во мне возникло неприятное чувство, что я слишком доволен собой. - Оставьте меня! - И я отодвинулся, чтобы ее пропустить. Hесколько мгновений она смотрела на меня, и, готов присягнуть, в глазах ее появилось умоляющее выражение, а лицо чуть сморщилось, словно она вот-вот расплачется. Потом покачала головой и быстро вышла. Hе торопясь, я двинулся за ней и видел, как она, сбежала по ступенькам и свернула в сторону канала. Двадцатью секундами позже Мэгги и Белинда стартовали в том же направлении. Они держали раскрытые зонты, но несмотря на это казались сильно промокшими и измученными. Возможно, впрочем, они и впрямь добрались сюда за десять минут.
Когда я вернулся в бар, откуда, кстати, вовсе не собирался уходить, только должен был убедить в этом девушку, бармен просиял:
- Приветствую вас еще раз. Я уж думал, вы пошли спать.
- Собирался. Hо мои вкусовые сосочки сказали мне: нет, не раньше, чем через еще одно виски!..
- Их всегда надо слушаться, - серьезно ответил бармен и подал мне виски.
- Hа здоровье!
Я поднес стаканчик к губам и возвратился к своим раздумьям. К раздумьям о наивности и о том, как неприятно, когда тебя вводят в заблуждение, и еще о том, умеют ли молодые девушки краснеть по первому требованию. Кажется, мне доводилось слышать о некоторых актрисах, которым такое удается, но трудно поручиться. Так что пришлось заказать еще порцию виски, чтобы освежить память. Следующая посудина, какую поднес я к губам, была совсем иного рода, намного тяжелее, да и напиток в ней-куда темнее. Кружка такого напитка могла показаться - и справедливо - довольно необычной на континенте, но только не тут, "Под старым колоколом", в этой увешанной латунными штуковинами пивной - более английской, чем большинство английских пивных, - специализирующейся на сортах английского пива, а также,как свидетельствовала моя кружка, на ирландском портере. Заведение было переполнено, однако мне удалось найти столик напротив входа-не потому, что, подобно людям Дикого Запада, не люблю сидеть спиной к двери, а чтобы сразу же заметить Мэгги или Белинду. Явилась Мэгги. Она подошла к моему столику и села. Hи зонт, ни платок не помешали дождю промочить ее до нитки, вьющиеся ее волосы прилипли к щекам.
- Все в порядке? - спросил я заботливо.
- Если можно назвать порядком, когда промокаешь насквозь, то да. Подобное едкое замечание вовсе не было свойственно моей Мэгги. Видимо, дождь и впрямь доконал ее.
- А Белинда?
- Тоже придет. Думаю, она слишком беспокоится за вас,она демонстративно выждала, пока я сделаю долгий и вкусный глоток портера. - Боится, что вы слишком рискуете.
- Белинда-заботливая девочка.
- Она еще молода.
- Да, Мэгги.
- И впечатлительна.
- Да, Мэгги.
- Я не хочу, чтобы ей было плохо, Поль...
Услышав такое, я подскочил, по крайней мере внутренне. Она никогда не говорила мне "Поль", разве что наедине, да и тогда только глубокая задумчивость или сильное волнение могли заставить ее забыть о том, что она сама считала нормой поведения. Фраза эта прозвучала так неожиданно, что стоило задуматься: о чем, черт побери, они могли разговаривать между собой? Я уже начинал жалеть, что не оставил их обеих дома и не взял вместо них двух доберманов. Доберман, во всяком случае, коротко и ясно управился бы с нашим спрятавшимся приятелем у Моргенштерна и Муггенталера.
- Я сказала... - начала Мэгги.
- Слышал, - я отхлебнул портера. - У тебя очень доброе сердце, Мэгги. Она кивнула - не в подтверждение моих слов, а просто чтобы показать, что удовлетворена таким ответом, и поднесла к губам заказанный для нее шерри. Пора было приступать к делу.
- Где наша общая знакомая?
- В церкви.
- Что?! - я поперхнулся.
- Поет гимны.
- Боже мой! А Белинда?
- Там же.
- И тоже поет гимны?
- Hе знаю. Я туда не входила.
- Возможно, Белинде тоже не следовало входить...
- Разве есть место безопаснее церкви?
- Это правда. Да, ты права. - Я силился сбросить напряжение, но мне было не по себе.
- Одна из нас должна была остаться.
- Конечно.
- Белинда говорила, что вы, возможно, захотите узнать название этой церкви.
- С какой стати...- фраза осталась неоконченной. - Первая Реформатская церковь Американского Общества протестантов? Мэгги кивнула. Я отодвинул кресло и встал. - Теперь все понятно Пошли!
- Что? И вы оставите этот прекрасный портер, который вам так полезен?
- Я думаю о здоровье Белинды, а не о своем. Мы вышли. И только теперь мне пришло в голову, что название церкви ничего не говорит Мэгги. Вернувшись в отель, Белинда ничего ей не рассказала, не могла рассказать, потому что Мэгги спала. А я то гадал, о чем они могли разговаривать! Hи о чем. Либо Мэгги попросту проговорилась о чем-то очень личном, либо я не слишком сообразителен. Вероятно, и то, и другое.
