Наталья Александрова - Завещание короля Балдуина
Он ей не нравился. Это бы еще ладно, в страховой компании приходилось общаться с разными людьми, и далеко не все ей нравились. Но вот откуда он узнал, что ей срочно нужны деньги? А ведь он намекал именно на это. Хочет просто нагреть руки на продаже дома или здесь что-то другое?
После такого ответа нотариус поскучнел, надел очки и простился с ней холодно.
Алена мысленно пожала плечами и вышла в приемную. Там Аля пила чай с той самой заплаканной особой в черном костюме, который, надо сказать, совершенно ей не шел.
В этом как раз ничего странного нет: женщина в трауре, видно, что и правда была привязана к прежнему нотариусу. Этот-то, Селиверстов, никаких человеческих эмоций не вызывает, противный мужик, что и говорить. Не доверяет ему Алена.
Помощница нотариуса простилась с Аленой вежливо, а с Алей едва не расцеловалась.
– Спасибо вам, – сказала она на прощание, – вы мне так помогли!
Вид у нее действительно стал получше, глаза не такие красные, и нос не провисал уныло. А когда она улыбнулась, то и вовсе стала похожа на человека.
– Здорова ты чай пить, – не удержалась Алена от шпильки, – куда в тебя столько лезет? В кафе пили-ели, еще здесь… Это вообще не вредно?
– А ты не смейся, – мирно ответила Аля, – я зато столько интересного узнала от этой Ларисы, что роман можно писать. Знаешь, она много лет проработала с прежним нотариусом, с Ростоцким. И с этим твоим родственником Бодуэном. Он с ним много лет общался, даже дружил. В шахматы они играли и о жизни беседовали, вот. Ростоцкий был помоложе твоего родственника, но ненамного, хотя на здоровье никогда не жаловался. Она, Лариса, думала, что еще долго с ним будет работать.
– Влюблена, что ли, в него была?
– Платонически, – отмахнулась Аля, – ты не перебивай. Вдруг этот Ростоцкий скоропостижно умирает – ее как обухом по голове.
– А что случилось?
– Не повезло. У них возле дома канаву рыли, через нее временный мостик был. Дожди пошли, канаву размыло совсем, а Ростоцкий в темноте поскользнулся и упал в канаву. А там на дне, представляешь, рабочие арматуру забыли. Проткнуло его насмерть.
– Ужас какой! – Алена поежилась. – А с чего это он упал, не пьяный ведь?..
– Решили, что пожилой человек, не удержался, голова закружилась…
– Странно все это.
– Ага, Лариса тоже так говорит. Все дела сразу передали этому Селиверстову. А о нем слухи разные ходят, – Аля понизила голос, – насчет морального облика. Может, конечно, и сплетничают, но что жулик он – это точно.
– Что жулик – это сразу видно, – поддакнула Алена.
– Ага, и вообще репутация у него в профессиональных кругах не очень. А у Ростоцкого все клиенты немолодые, серьезные, основательные, он сам человек приличный был, много лет на этом месте. Так что Лариса говорит, этот Селиверстов рано или поздно все испортит, уйдут клиенты. И ее он держит только потому, что она с делами может разобраться, а потом ее выгонят. Да она и сама, наверное, уйдет, не хочет у Селиверстова работать.
– Надо же, как она тебе, можно сказать, первой встречной, всю кухню выболтала.
– А у меня вид такой. Никто меня не опасается. – Аля улыбнулась безмятежно. – Люди думают, что с такой, как я, взять? Кукла, она и есть кукла.
– Тебя где высадить? – Алена наклонила голову, чтобы Аля не увидела, как стыд заливает ее щеки.
Надо же, оказывается, эта куколка что-то соображает. И многое замечает. А она, Алена, так о ней пренебрежительно думала. Ох, никогда не надо людей недооценивать.
– Ладно, – улыбнулась она, – подброшу уж тебя до дома.
– Спасибо, а то день сегодня такой жуткий, ноги уже не идут.
– А у меня-то, – вздохнула Алена.
Вечером Алена позвонила маме.
– Мам, привет! – Денежной темы она решила не касаться, чтобы не разругаться в первую минуту. – Как дела?
– Все нормально, – ответила мать преувеличенно бодрым голосом, – а у тебя?
– Да так, помаленьку.
Кажется, мама немного удивилась Алениному легкомысленному тону. Как и тому, что дочь не настроена на серьезный разговор.
– Мы вообще-то в театр собираемся, – осторожно сказала она. – Твой вопрос не может подождать?
– Да я ненадолго.
И пока мать не повесила трубку, она быстренько спросила, знает ли она что-нибудь о родственнике отца по имени Николай Михайлович. Мать неожиданно заинтересовалась:
– А что, он с тобой связался?
– Можно и так сказать, – уклончиво ответила Алена. – А ты его знала?
– Очень немного. – В голосе матери прозвучала плохо скрытая неприязнь. – Неприятный человек. Высокомерный, недобрый. Он считал, что я не ровня твоему отцу. Якобы они из какого-то очень старинного рода, чуть ли не королевских кровей…
«Значит, все-таки мать его знала. А для чего тогда говорила, что отец нарочно придумывает себе аристократических родственников? Ох, мама, оказывается, ты очень плохо к отцу относилась, а я и не замечала…»
– А почему тогда у отца была другая фамилия?
– Вроде бы дядя этого Николая Михайловича, дед твоего отца, сменил фамилию после революции. Тогда иметь дворянские корни было опасно. Вот он и превратился из Кортне в Кортнева. По иронии судьбы, как раз его-то потом и посадили, не помогла простецкая фамилия. А отец этого Николая Михайловича благополучно прожил всю жизнь со своей аристократической фамилией, и никто его не тронул. Но все-таки я не пойму, почему ты вдруг о нем спрашиваешь? Неужели он как-то проявился через столько лет?
Алена не стала рассказывать матери о неожиданном наследстве. Начнется шум, охи, вздохи, пустые разговоры, мать захочет взглянуть на дом в Песочном. Придется ехать туда с ней, а может, она и своего мужа позовет. После продажи дома снова станет просить в долг, поскольку у ее муженька на примете еще один коммерческий проект. Нет уж, теперь Алена ученая, с нее достаточно дачи. Больше о своих делах она матери не скажет ни словечка.
Она снова ответила уклончиво и свернула этот разговор.
Нотариус Селиверстов сидел в кабинете и смотрел на телефон, как будто это была ядовитая змея. Телефон пока молчал, и от этого Селиверстову становилось еще хуже. Он чувствовал, как стены комнаты сжимаются, а потолок опускается на него, как в средневековой камере пыток.
Наконец телефон зазвонил, и Селиверстов вздрогнул, как будто ядовитая змея его уже укусила.
– Что? – спросил ужасный неживой голос в трубке.
И хотя Селиверстов знал, что голос принадлежал женщине, он не мог избавиться от мысли, что ему звонят из самого ада.
– Надеюсь, вам удалось убедить ее продать дом? – спросил неживой голос.
– Н-нет, – заикаясь, едва выдавил Селиверстов, – она сказала, что должна все увидеть сама…
– Вот как? – холодно спросила страшная женщина. – Но в таком случае я больше не нуждаюсь в ваших услугах.
– Постойте! – закричал Селиверстов. – Погодите! Она сказала, что поедет туда завтра! Посмотрит дом, а потом свяжется со мной на предмет продажи.
Алена Кортнева сказала совсем не это. Напротив, она дала понять, что если и будет продавать дом, то ни за что не обратится к Селиверстову. Но нотариус готов был на все, только бы эта страшная женщина не осуществила свою угрозу и не послала фотографии в коллегию адвокатов, его жене и тестю.
Скорее всего страшная женщина ему не поверила, потому что просто бросила трубку.
На следующий день Алена обзвонила еще несколько крупных страховых компаний, телефоны которых нашла в справочнике. Ни в одной для нее работы не было.
Она взглянула на счета, дожидавшиеся оплаты.
Времени до часа X оставалось все меньше и меньше.
На глаза вдруг попались ключи от старого дома, которые ей вручил нотариус.
Алена задумалась.
Пусть покойный родственник не оставил ей денег, зато он оставил дом в Песочном, а это престижное и популярное у состоятельных людей место. Наверняка этот дом можно неплохо продать и расплатиться с долгами. Вот и нотариус говорил, что дом можно продать, и даже с покупателем предлагал свести.
Хотя не исключено, что этот дом – развалина, которая не стоит ничего. Почти наверняка так и есть.
Впрочем, зачем гадать? Чтобы узнать возможную стоимость дома, нужно его для начала хотя бы увидеть. И с этим жуликом Селиверстовым она связываться ни за что не станет, найдет приличного риелтора, который этим займется. Как-никак прежние знакомства у нее остались.
Алена оделась попроще – джинсы, кроссовки и короткая курточка, – села в машину и отправилась знакомиться с наследством.
Вскоре она уже выехала на Приморское шоссе и меньше чем через час была в Песочном.
Четвертый дом по Лесной улице оказался красивым двухэтажным строением, обшитым вагонкой и выкрашенным в зеленый цвет. Дом украшала нарядная четырехугольная башенка с флюгером. Еще здесь имелась веранда, застекленная разноцветными стеклянными ромбами – красными, желтыми и зелеными. По периметру участок был обнесен забором из штакетника, который не мешало бы подновить. Сломанные кое-где планки давно пора заменить, а сам забор покрасить.
