Алла Полянская - Невидимые тени
Уложив ребенка, он вышел из комнаты, едва не споткнувшись о кота, который, недовольно мяукнув, прошел мимо него к детям. Панфилов знает – Ричи никогда не сделает ничего, что повредит малышам. Вот и сейчас кот подошел к одной кроватке, ко второй – Панфилов знал, что он сначала всегда подходит к кроватке дочери – а потом запрыгнул в кресло, стоящее в углу, повозился, укладываясь, и затих. Это значит, что спать он сегодня изволит с детьми.
– Пост сдал? – Валерия уже расчесала волосы, и они свободно падают на плечи. – Не захотел Ричи с нами остаться.
– Он с нами. С нами всеми. – Панфилов тронул локон жены. – Но кот не может разорваться на части. Побыл здесь – пошел к детям. Он считает, что они больше нуждаются в его защите.
– Я склоняюсь к мысли, что все эти шуточные котозаповеди – чистая правда. Вот эта, например: все, что делает кот, – правильно. Ирка его к себе зазывала – побыл немного и ушел. – Валерия поднялась и подошла к окну. – Сань…
Он подошел к ней и выглянул в окно. Луна висела над озером, огромная и близкая. Запах Валерии, такой знакомый и привычный, как прежде, волнует его, и радость обладания не померкла за эти два с половиной года. Это его женщина, и она всецело принадлежит ему, как и он – ей. Важно это, а остальное так. И будет ночь, и день, и будет что-то новое – но вот это не изменится никогда. Это его дом, его дети и его женщина. И больше ему, пожалуй, ничего и не надо.
Завибрировал телефон. Досадливо хмыкнув, Панфилов потянулся за ним через плечо Валерии.
– Сань, кто там еще? – Она лениво взяла халат. – Десятый час…
– Олешко. – Панфилов нажал на кнопку приема звонка. – Да, Паш, слушаю тебя.
Валерия набросила на себя халат и пошла в ванную. Слушать служебные разговоры мужа она не считала лишним, да и скучно это. Если что-то интересное или важное, Панфилов сам расскажет, а рутина ей не нужна, да и говорить в ее присутствии, возможно, не очень удобно – Валерия понимала, что у ее мужа сложная жизнь, и вопросы тоже бывают… всякие. Видимо, что-то все-таки случилось, раз Паша Олешко позвонил сейчас, зная, что дети спят, и Панфилов устал.
Вода окутала ее, и Валерия улыбнулась своим мыслям. Вспоминая праздник, возню малышей, веселье гостей, она думала о том, как счастлива в своем доме, со своей семьей, ведь приехавшая на праздник Ирка тоже сейчас здесь – спит в своей комнате. И все хорошо, праздник действительно удался…
– Лерка, ты долго там?
Она выглянула из душевой кабинки. Панфилов сидел на краешке ванны, и вид у него был растерянный.
– Сань, случилось что?
– Не знаю даже, как и сказать. – Глаза у мужа какие-то беспомощные, а голос звучал озадаченно, и Валерия выключила воду и вышла из кабинки. – Тут Пашка такое нарыл… ты не поверишь!
6
Майя тащит тележку на участок и злится. Из-за того, что Светку убили, ей придется убирать и ее участок, а это время, и немаленькое. Надо вставать раньше на полчаса как минимум. Но Татьяна Васильевна просила, а ей Майя отказать не может.
– Это временно, пока другого дворника наймем. – Татьяна Васильевна вздыхает. – Всего недельку, а если не найдем на ее место другого, то Людка тебя сменит, она тоже рядом работает.
– Ладно.
И вот Майя бредет на Светкин участок, думая о том, что надо бы увольняться из ЖЭКа, хватит этой работы, можно другую найти. И документы у нее теперь все в порядке, и прочее. В общем, пора это дело бросать.
Майя старается как можно скорей прибрать соседний участок – благо мусора немного. Неделя – не так долго, можно продержаться. Тем более что действительно – все рядом, идти недалеко. Майя старается не думать о трупе в контейнере – да мало ли что случается, люди совсем озверели.
– Майка, эй, Майка!
Она поворачивает голову – около детской горки стоит мужик. Майя в предрассветных сумерках не слишком отчетливо видит его лицо, но голос узнает сразу.
– Чего тебе, Макар?
Она знает всех окрестных бомжей. Благодаря им она не шарит по контейнерам с мусором – они это делают за нее, принося ей разные вещи, которые выбрасывают жильцы. И чего только не выкидывают люди! Но у Майи есть жесткий критерий того, что ей нужно, и ее помоечные археологи отлично знают, что именно представляет для нее ценность.
– Светку-то убили…
– А то я не знаю. – Майя в сердцах энергичнее заработала метлой. – Вкалывай теперь за двоих, когда еще замену найдут…
– А до этого в баке труп нашли.
– Макар, скажи мне что-нибудь, чего я не знаю. – Майя старается держаться подальше от собеседника. – Ты чего хотел-то?
– Я видел той ночью кое-что…
Майя пожимает плечами. Какая разница, что он видел?
– Ты полиции расскажи.
– Не, Майка, мусорам я ничего не скажу, не в масть. – Макар вздыхает. – Я в теремке спать наладился – душно пока в подвале-то… а он, значит, бежит…
– Кто? – Майя без особого интереса слушает рассказ. – Что тебе приснилось?
– А ничего мне не приснилось. – Макар от обиды даже засопел. – Вредная ты девка, Майка, хоть и красивая, а вредная. Наши все тебя боятся – говорят, что ты ведьма.
– Ну, и что? Ведьма так ведьма, зато плачу вам всем исправно.
– Что да, то да, платишь по-честному, никто не в обиде. – Макар сел на скамейку. – Все корячишься на работе… Так я вот об чем толкую. Видал я, как он бежал – проснулся от того, что он о скамейку в темноте споткнулся. Бежал и оглядывался постоянно. Потом куртку бросил, сумку тоже. А потом они его догнали…
– Кто – они? – Майе неприятен этот разговор, но ссориться с Макаром она не хочет. – Ты толком-то говори.
– Двое. Одного знаю, второго никогда не видел. – Макар хмыкнул. – Нет, Майка, мусорам я ни за что не скажу, а только видел я, как они его…
– Зарезали?
– Не, застрелил его тот сукин сын. Но тихо так, хлопок – и все. Глушитель на пистолет навертел, не иначе. Потом они его оттащили и что-то искали, подняли сумку, шарили там, куртку его нашли, в карманах рылись… Куртку бросили, сумку забрали, трупешник в бак затолкали и ушли, а я с перепугу через пять дворов бежал. Даже куртку брать не стал, мало ли узнает кто. Светка, видать, ее подобрала. Лучше б сам взял, хорошая была вещь, добротная. Я тут смотрел потом, но больше ничего не нашел.
– Шел бы лучше работать. – Майя собрала мусор в совок и уложила в тележку инструмент. – Вот на Светкино место и шел бы. Комнату бы тебе выделили…
– Скажешь тоже. – Макар снова засмеялся. – Не, Майка, кто понял жизнь, тот работу бросил. Вот ты надрываешься – а ради чего, если подумать? Ведь вот какая штука: меня все эти, что здесь живут, в грош не ставят, потому что я бомж. Ну их как бы и понять можно. Но ведь и тебя точно так же они в грош не ставят, потому что ты убираешь дворы. И чем ты от меня отличаешься? Или Светку покойную возьми – так и померла в подвале. Но она хоть выпивала, радость в жизни имела какую-то, а ты ведь и не пьешь даже… Хотя я, конечно, уважаю тебя за такую линию. Баба, когда она пьющая, это не дело. Ладно, Майка, заболтался я тут с тобой.
– Так кого ты видел-то, чучело огородное?
– Ээээ, нет, девка, не скажу. – Макар хитро прищурился. – В такое дело не надо никому быть замешанным, меньше знаешь – крепче спишь. Это я тебе только, но ты не болтай.
– Делать мне больше нечего, как болтать.
Майя подняла совок с мусором, уложила его поверх инструментов и потащила тележку к бакам. Скоро осень, и она думает о тонне листьев, которые придется мести, сгребать, стаскивать в кучи… нет, надо увольняться. Хватит.
Высыпав мусор в бак, она потащила тележку к своему участку. Времени осталось немного, и спать хочется зверски.
Наскоро закончив с уборкой, она торопится домой.
Потому что там ее ждет Матвеев. Майя прикидывает, что скажет ему – и не может придумать. Что можно сказать человеку, которого знаешь меньше суток, а он уже провел ночь в твоей кровати? Ну, просто потому, что засиделись допоздна и оставаться одной было страшно. И он остался, но не спать же ему на полу? Вот и спали вместе…
– Может, он ушел уже.
Но Майя надеется, что не ушел. Когда она уходила, Матвеев спал, она выскользнула из квартиры, второпях позабыв написать записку. Просто оставила ему на столике ключи, втайне надеясь, что он ими не воспользуется. Майя оставила тележку около двери опечатанного полицией подвала и поднялась к себе. На кухне позвякивает посуда, и она идет туда.
Матвеев, подвязавшись ее фартуком, варит овсянку. Майя проголодалась, но сейчас просто смотрит на широкую спину Макса, а он помешивает в кастрюльке закипающую кашу.
– Привет. – Он обернулся и улыбнулся ей. – Отличная куртка.
Майя спохватилась, что дворницкая оранжевая куртка все еще на ней. Она забыла ее снять, так торопилась домой.
– Мой руки, будем завтракать.
Майя опрометью бросилась в ванную, на ходу сбросив куртку. Надо же было забыть о ней!
Включив душ, она встает под теплые струи, а сама думает, что же теперь делать и как себя вести. Ничего не надумав, Майя переодевается и снова идет на кухню. Максим уже накрыл на стол и заварил свежий чай.
