Георгий Вайнер - Дивизион: Умножающий печаль. Райский сад дьявола (сборник)
Фрилэнд встал, давая понять – время истекло. Положив руку на плечо Стиву, он проводил его до дверей, говорил деловым голосом, и слова не проникали в сознание Полка:
– …Мы связаны сейчас с Россией очень тесными и порой неприятными узами… Я думаю, что они все придут сюда скоро – и их полицейские, и их бандиты, и бизнесмены… А шпионы никогда и не уходили… От тебя во многом может зависеть наше будущее взаимодействие с ними…
– Я постараюсь, сэр, – кивнул Полк.
– Постарайся, постарайся. – Директор крепко пожал ему руку, наклонился к Полку ближе и одними губами, будто прослушки опасался, шепнул: – Съезди к отцу… Поговори… Не дуйся… Ты давно не мальчик… Ты уже сам – Полк…
Охранник, провожавший Стивена к выходу, истомился одиночеством и развлекал его недисциплинарными несекретными разговорами:
– Я сейчас слышал по радио «Блумберг», что семьдесят два процента американцев принимают транквилизаторы…
– Очень может быть, – равнодушно согласился Полк.
Его ответ охранника не устроил, он искал больших обобщений:
– Это наша плата за скачку впереди всех… Наверное, все-таки, это стоит… За все платим…
– Ага! Главное, не забывай платить в кабинках туалета, а то забудешь опустить квотер и застрянешь там навсегда…
Министр внутренних дел России Анатолий Куликов направил доклад Президенту Борису Ельцину «О состоянии и мерах по усилению борьбы с экономической преступностью и коррупцией в Российской Федерации». Выдержки из интервью министра:
– …Только в этом году было совершено 450 заказных убийств, в прошлом – 530. И практически во всех случаях почва для преступления – незаконный оборот денег.
– По вашим оценкам, какая доля национального дохода обращается сегодня в теневой сфере?
– От одной трети до сорока процентов. Только за рубежом за последние пять лет наши бизнесмены укрыли от 150 до 300 миллиардов долларов.
– Порядок цифр, которые вы привели, вызывает естественный трепет. Они невольно наводят на мысль, что теневой бизнес в России не только не преследуется государством, но даже поощряется.
– Да у нас в идеологию было возведено, что легализация преступного капитала – явление положительное! Гражданам сказали: все, что не запрещено законом, – разрешено. Вы разве забыли, что в качестве примера для подражания нам приводили Америку периода первичного накопления капитала? Вроде бы ничего плохого в этом нет, и мы тоже должны к этому прийти, только ускоренными темпами. Вот и пришли ускоренными темпами: воруют все и вся, кто, где и сколько может. И людей, поощряющих этот грабеж, к сожалению, предостаточно. Вот вам еще одна цифра: примерно треть доходов предприниматели тратят на подкуп госчиновников. Вдумайтесь в эту фантастическую цифру, и вам будет понятно, почему так мало желающих запустить механизм декларирования доходов…
45. ВЕНА – МОСКВА. МОНЬКА
От Вены до Москвы всего-то чуток на север, маленько на восток, пару часов лёта, а к земле самолет уже пробивается через километровую толщу тяжелой осени. Машина проваливалась в облака, как тонущий корабль в океан. Серая летучая плесень залепила нарядные очёшки иллюминаторов.
Монька сидел тихо в огромном мягком кресле первого класса и творил молитву. Не сильно верил, что однажды самолет все-таки вынырнет из этой мутной пакости в зримый твердый мир. Он не любил летать. Все разговоры о том, что при авиакатастрофах погибает гораздо меньше людей, чем при автомобильных авариях, его никаким образом не устраивали. Он не верил, что такой огромный металлический пиздрон может держаться за воздух. И с молитвой не очень получалось – Монька не мог вспомнить ни одной подходящей молитвы о благополучном приземлении рейса № 112 «Аустриан».
И неудивительно! Праотцы и пророки на этих грохочущих железяках по небесам не летали, люди были серьезные, о настоящем думали и Бога в молитвах своих тревожили по делу. Если Бог поможет, решил Монька, обойдется без молитвы, и так как-нибудь сядем, в воздухе не останемся.
Турбины успокаивающе рявкнули, под корпусом самолета что-то хрустнуло, чавкнуло, тяжело стукнуло – Монька догадался, что выпустили шасси. Уже приятно! Но хотелось бы знать точнее – они что, собираются нас сажать в такой темноте? И в этот момент «Эрбас» вынырнул на свет Божий. Монька осторожно открыл глаз, посмотрел за окошко и узнал корпуса Зеленограда – они были под самым крылом.
Монька хорошо знал этот город. Собственно, он его знал, когда это еще был никакой не Зеленоград, центр советской электроники, а грязная деревня Крюково. Здесь была огромная зона, которая возводила будущую цитадель науки и технического прогресса. Когда это было? Лет тридцать назад? Или больше? Неохота вспоминать. Но почти против воли Монька вспомнил, как его сосед по бараку, сионист, талмудист и начетчик Зелигман, которого Монька милостиво пригласил к себе на шконку разъедать полученную с воли передачу, объяснял ему:
– Великий маггид из Межерича для таких, как ты, Монька, составил вечный кодекс вора.
– И блатной закон тоже рэбаи придумали? – восхитился Монька.
– Ты, Монька, хоть и вор отпетый, но ты все-таки немного еврей. Ты запоминай, я все равно скоро умру, и ты на Страшном Суде хоть два слова себе в защиту скажешь…
– Валяй, – разрешил Монька и сам намазал старику огромный бутерброд с «бациллами». – Говори и жри – это можно, масло коровье, кошерное…
Голодный старик вещал о странных откровениях межеричского законоучителя, исчезнувшего в веках, – о семи нерушимых правилах вора.
Вор живет и делает все втайне.
Вор, чего не добился сегодня, постарается добиться завтра.
Вор знает одну верность – своим подельщикам.
Вор готов на все ради предмета своего желания.
Вор, добившись вожделенного, сразу утрачивает к нему интерес.
Вор, чтобы украсть желанное, не боится никаких испытаний.
Вор никем и никогда, кроме как вором, не хочет быть.
И это – самое главное в характере вора…
Борт заходил на посадку. Секущий свист турбин полосовал туман, испуганно жавшийся рваными клочьями к земле. На подлете самолет трясло и качало, как старый плацкартный вагон на станции «Сортировочная». Монька снова закрыл глаза, ожидая этого отвратительного мига, когда самолет на жуткой скорости ударяет колесами в бетон полосы, – он много раз видел, как от этого удара кипит резина шасси, как синими струйками горят баллоны от нестерпимого жара прикосновения к тверди.
«Зачем мне все это? – думал Монька. – У меня есть всё… У меня только мало времени… Лучше бы я полетел в Лондон проведать Арика».
Арика, свет души, мечту и наследника, единственного сына, позднего ребенка, Монька родил, когда ему давно минуло сорок. Вся страсть и нежность еврейского чадолюбия были вмещены им в этого симпатичного пацана. Тем более что мальчишка действительно подавал огромные надежды. О-о, каких неслыханных ухищрений и денег стоило определить его на учебу в Итонский колледж, инкубатор мировой духовной аристократии…
Но Монька летит не в Лондон, а в Москву. На встречу со своими разбойными друзьями и подельщиками. Ничего не поделаешь – если игра продолжается, нельзя просто встать и выйти из-за стола. Монька был игрок и бросить игру, когда на кону был весь банк, не мог.
В Вене, у себя на хозяйстве, он оставил Васенко. Парень быстрый, умный и серьезный. Вот уж действительно настоящий беглец с невидимого фронта. Но почему-то запали в память слова Хэнка: «Кто не пощадил Родину, не пощадит и меня».
Хэнк должен выехать из Вены сегодня вечером. Брать его вместе с собой Монька остерегался. Хэнка доставят в Киев, где рубежи родины хранят свои ребята, и там он гарантированно пройдет паспортный контроль. И на машине – через совсем проницаемую границу – приедет в Москву. Видимо, послезавтра.
Монька догадывался, ощущал, как остро его не любит Хэнк. Так и он Хэнка не любит – нормальный фашистюга! Но бизнес, к сожалению, – это не любовные игры. Партнера нужно иметь надежного, жесткого, с которым ты уверен, что на другом конце рычага ничего не треснет, не смылится, не обломится. Интересно, Хэнк не любит его за что-то чисто конкретное или просто из здорового антисемитизма? Он спросил об этом у Васенко, на что беглец с невидимого фронта пожал плечами:
– Ничего удивительного, евреев не любят люди по дикости и зависти к их высокой материальной обеспеченности. Люди просто не понимают, что завидовать богатству евреев так же глупо, как возмущаться засильем негров в высшей баскетбольной лиге. Генетика! Национальный характер, историческая традиция! И вообще! Все эти душеразрывные разговоры об антисемитах – для бедных евреев. Богатые евреи состоят в совершенно другой нации. Особый народ, вроде английских лордов. И не берите это в голову, Эммануил Семенович, нам на чувства Хэнка нассать с колокольни ратуши…
