Анна Малышева - Голоса ночи (сборник)
– Так и есть.
– Ну и вот. Эта несчастная Настя так и вцепилась в меня. Вынь да положь – вспомни!
– А как по-вашему, зачем ей это было нужно?
Мария улыбнулась:
– По-моему, ей просто нечем было заняться. Я так и не вспомнила. Но все просто – если эта женщина была знакома с Борисом… – она сделала непроницаемое лицо, но было видно, эта мысль все-таки причиняет ей боль, – тогда она вполне могла бывать в ресторане, где бывал и он. И в офисе его приятеля. А это все рядом. Я могла заметить ее лицо где-то на улице. Можно идти?
Ее попросили немного задержаться и задали еще несколько вопросов о муже. Мария нервно ерзала на стуле и отвечала сквозь зубы.
– Да, я встретила его случайно. Узнала сразу. Мы познакомились. А что такого? Он вскоре предложил выйти за него замуж. И я вышла.
Она метнула в следователя грозный взгляд.
– Уже и это запрещено?
– Нет, конечно. Я вас даже могу поздравить.
– Спасибо, – она решительно встала: – Ну, а теперь я могу идти? Кстати, эта девушка…
– Анастасия Зотова.
– Мне ее фамилия безразлична. Она не в своем уме. Говорит, что живет с каким-то парнем, с которым даже не спит.
Следователь покачнулся на стуле. Когда он пришел в себя, то попросил некоторых разъяснений. Почему из того, что он услышал, следует, что Зотова не в своем уме? Мария внезапно покраснела:
– Я к тому все говорю, что верить ей нельзя! А я вижу, что вы ей верите! Зачем она нас с мужем сдала – для чего? Кто из нас виноват? Мы обычные люди, у нас своя жизнь, а она смотрит на нас, как на потенциальных убийц!
Она пыталась держаться независимо, но еще долгое время после того, как Мария покинула кабинет, ей приходилось прикладывать ладони к пылающим от стыда щекам. Во взгляде следователя она прочла ясное замечание: «Эге, вот ты какая, матушка…» «Он смотрел на меня как на распутницу… А почему? Потому что сумасшедшая ему нравится больше и он ей верит! Боже… Ведь у нас будут огромные проблемы, если не поймают убийцу этого Николая. Уж они что-нибудь скомбинируют. Нужно было держать себя в руках!»
* * *– Простите, – Настя едва могла поднять глаза. – У меня это как-то само собой вырвалось. Я не собиралась вас выдавать.
Валерьян Тимофеевич выглядел серьезнее обычного. И, пожалуй, – устало. Он как будто разом постарел на несколько лет.
– Я сказала Марии, что ищу для нее замену… Но я не думала, что она все немедленно передаст мужу.
– А я и не удивляюсь этому, – ответил тот, внимательно рассмотрев сигару, которую все время вертел в пальцах. – Наш голубчик умеет управлять женщинами.
Настя подняла глаза:
– Вас я выдавать не собиралась. Теперь я точно знаю, что уволена. Я и сама уйду. Скажите только, зачем вам нужно, чтобы они расстались?
Начальник, то есть уже бывший начальник, как полагала девушка, откусил и выплюнул кончик сигары. Он всегда поступал варварски, хотя на его столе стояла изящная машинка для обрезания сигар. Потом достал длинные восковые спички, очень впечатлявшие Настю, и бережно закурил. Посмаковав дым, задумался вслух:
– Да, лучше было бы, чтобы они расстались. И для нее, и для него.
– Но почему?
– Я знаю его не первый год, – сказал он. – Не могу сказать, чтобы я гордился этим знакомством. Присядь. Никто тебя не увольняет.
Настя села. Она вошла в этот кабинет с твердым намерением как можно более достойно оформить свой уход. Но сейчас все менялось на глазах. Она просто не могла узнать своего начальника – он выглядел таким задумчивым, сосредоточенным…
– Понимаешь, Боря постоянно попадает в какие-то заварухи, – продолжал тот, артистически выпуская дым. Кольца расширялись, расплывались, входили одно в другое… Настя даже забыла о своей нелюбви к табаку и зачарованно следила за их перемещениями.
– Ему всегда нужна помощь. Поскольку я рядом – помощи он просит у меня. Ну, я тоже стараюсь подстраховаться, когда открываю ему кредиты. Никто меня за это не обвинит. Моя доброта – мой враг. Мог бы вообще с ним не связываться. Но знаешь, что самое удивительное?
Толстый слой пепла обвалился прямо на полированный стол, однако Настя даже глазом не моргнула. Она давно поняла, что ее начальнику очень на многое в этой жизни наплевать. В том числе и на возможный пожар. «А если ему все равно – мне и подавно!»
– Он всегда возвращает деньги, – кивнул своим мыслям Валерьян Тимофеевич и нахмурился, как будто кто-то с ним неслышно спорил. – С процентами. И практически в срок. Я удивляюсь – как?
– Что? – не выдержала девушка. – Почему – как? Если он берет кредиты, значит, надеется их отдать. Стало быть, у него есть какой-то план действий?
Тот качнул сигарой:
– Да никакого. Он не может отдать их, физически не может, материально, даже морально, если тебе интересен этот аспект дела. Потому что он – полное ничтожество, у которого нет за душой даже горелой спички.
И он в качестве примера показал Насте на обгорелую восковую спичку, которая дотлевала в пепельнице. Девушка испуганно приподнялась:
– Как – нет? А его недвижимость…
– Дача? Квартира? – Тот криво улыбнулся, отчего его лицо мигом приобрело знакомое неприятное выражение, которое так бесило Марию. – Все проверено. Я был бы идиотом, если бы не проверил. Их нет.
– Как? Но Маша… – От изумления и от дыма Настя стала задыхаться. – Она там была! Видела своими глазами!
– Видеть можно что угодно. – Валерьян Тимофеевич подошел к окно и двумя пальцами раздвинул пыльные полоски жалюзи. – Вот я вижу дом напротив. Но разве он – мой?
И, качнув сигарой, отчего пепел вновь усыпал ковер, добавил:
– Хотя было бы совсем неплохо.
Настя сидела, оцепенев. У нее никак не укладывалось в голове, что… Вдруг она вскочила:
– Так Лукин – нищий? Как же он расплачивается?
– Теперь ты понимаешь, почему я пожалел твою подругу? Жаль, что поздно.
– Ой, – девушка прижала руки к груди. Сердце колотилось так, что к горлу подступила дурнота. – Он аферист?!
– А вот не знаю, – Валерьян Тимофеевич продолжал в задумчивости созерцать дом напротив, как будто всерьез прикидывал возможность им завладеть. – Он все возвращает. Поймать его на чем-то нельзя. Бумаги в порядке. Никогда никаких проколов по этой части. Но говорю тебе, дочка, он мне очень не нравится. И держись от него подальше!
Он обернулся с внушительным видом. Настя растерянно встретила его взгляд:
– Я и держусь. Но Маша…
– А она пусть с ним разведется, – тот вновь отвернулся. – Только не было бы поздно…
– Что вы имеете в виду?
– Он взял у меня очередной кредит. На какую-то там красную рыбу… Мне, впрочем, все равно, на что – хоть на корону Российской империи. А залогом поставили квартиру твоей подруги.
– А… Он заплатит?
– Мне во всяком случае всегда платил, – холодно ответил начальник. – Только вот не понимаю, каким образом?
– Почему… – Настя отвела с глаз упавшие волосы и постаралась взглянуть начальнику в лицо. Но это никак не удавалось. Тот все время оставался неуловим, иной раз ей начинало казаться, что перед нею призрак, человек с несколькими лицами. Или вообще без лица. – Почему вы так со мной откровенны? Я просто секретарша!
– Ты умная девушка.
– Ну и что? Это еще не причина выдавать мне такие тайны.
Он отмахнулся:
– Какие там тайны! Все, что я хочу, – это чтобы не пострадала твоя приятельница. Когда я увидел их вместе в ЗАГСе, сразу понял – бедняжке придется туго. Она смотрела на него, как преданная собачонка. Вот все, что меня волнует. Ну, а допрос…
– Простите…
– Не за что. Боюсь только, что ничего толкового я им не смог сказать. Теперь – иди работай.
Настя изумленно встала:
– То есть…
– Ты остаешься на работе. Получаешь прежнюю зарплату. Сейчас посмотри почту и ответь, кому нужно. Сама все знаешь.
Валерьян Тимофеевич вновь углубился в изучение дома напротив: этот маленький двухэтажный особнячок конца девятнадцатого века его будто заворожил. Настя бесшумно вышла из кабинета, плотно прикрыв за собой дверь. Усевшись за компьютер, она некоторое время созерцала свое смутное отражение в темном экране.
«Он должен был меня уволить. Был обязан. Так сделал бы любой. Из-за меня его таскали к следователю. У меня оказался слишком длинный язык. А он…»
Диалог Валерьяна Тимофеевича, утром вызванного в качестве свидетеля, и следователя в самом деле не был слишком содержательным.
– Вы были знакомы с Чистяковой?
– Немного. В лицо узнавал. – Валерьян Тимофеевич расположился с комфортом и обнюхивал очередную сигару, готовясь ее закурить. Казалось, ему было абсолютно все равно, где заниматься этим вредным для здоровья, но элегантным занятием – в собственном офисе, в кабинете следователя или даже в тюрьме. Даже там он с невозмутимо-варварским видом откусил бы кончик сигары, выплюнул его и закурил, подняв крохотные серые глазки к потолку.
– Что-нибудь можете рассказать о ее отношениях с вашим компаньоном?
