Бабочка, выкованная из стали - Екатерина Николаевна Островская
Она замолчала и отвернулась.
— Понятно, чего еще от ментов ожидать, — не обиделся Гончаров. — Менты только и знают, что громко кричать: «Всем лежать! Руки за голову! Ноги врозь!»
— Мы пришли, — вздохнула Лена. — Как-то не хочется расставаться.
— Тогда пойдем провожать меня, — предложил Игорь, — тут совсем недалеко… к сожалению.
Очень скоро они подошли к его дому, и Гончаров предупредил, что он только занесет домой продукты и тут же спустится.
— Проводим вас еще разик, — сказал он, — а потом можно поужинать в каком-нибудь кафе.
— Зачем нам кафе, — остановила его девушка. — Вы же купили макароны, сосиски и еще что-то, у меня овощи, фрукты. Можем подняться к вам, и я приготовлю ужин.
— Правда? — обрадовался Игорь. — Вы будете готовить, а я сбегаю за вином. Вы какое предпочитаете?
— Крепче сухого ничего не пью. И почему мы друг другу выкаем? Ведь мы давно уже на «ты».
— Да, — согласился Гончаров, хотя знакомы они были не так уж давно.
Он вернулся из магазина, притащив бутылку кахетинского цинандали и нарезку сыров. Гостья хозяйничала на кухне.
— Я на скорую руку, — сказала она. — Приготовила овощной салатик и макароны под соусом «карузо» — это когда мелко нарезанный лук и колбаса обжариваются, а потом заливаются томатным соусом и добавляются специи. А еще я нашла у вас в холодильнике банку оливок.
— Да-а, — вспомнил Гончаров, — оливки ведь не просто так. Сбежавшая от меня в теплые края жена покупала для себя вино, которое почему-то хранила в гардеробной, словно от меня прятала, а вот оливки ставила в холодильник, потому что я к ним равнодушен.
Он отправился в гардеробную и нашел вставленную в голенище зимнего женского сапога бутылку вина, принес ее на кухню. Очевидно, эти сапоги вышли из моды и подходили лишь для того, чтобы в них прятать от мужа бутылки с вином. А может, жена уехала в те края, где зимы не бывает вовсе и теплые сапоги на меху не нужны.
— Понятно, почему она прятала это вино, — рассмеялась гостья, увидев бутылку. — Это бароло — достаточно дорогое: в наших магазинах тысяч пять стоит.
— Дороже коньяка? — не поверил Игорь.
— Ну, коньяки ведь тоже разные бывают.
Они сидели за столом и уже выпили вина, когда Игорь спросил:
— Лена, ты ведь хотела со мной о чем-то поговорить?
Девушка кивнула, задумалась, вздохнула.
— Хотела поговорить и попросить об одном одолжении. Еще в магазине решилась, но потом увидела, как кассирша на вас… то есть на тебя наехала со своей просьбой, и решила… в общем, ничего мне от тебя не надо.
— Очень жаль, — вздохнул Гончаров, — я бы с таким удовольствием что-нибудь для тебя сделал, что-нибудь… какой-нибудь подвиг совершил бы.
— Ну вот, ты уже смеешься, тогда я тем более ничего рассказывать не буду…
— А как ты оказалась в Италии?
— К сестре в гости приезжаю иногда: она там живет. Муж у нее русский, занимается бизнесом, но считает, что им там лучше. Вообще-то ее муж сначала был моим ухажером, но я познакомила его с сестрой, и он переметнулся к ней.
— Такое, оказывается, не только в кино бывает.
— А он и в самом деле киношный персонаж — нечто среднее между Шуриком и Джеком Воробьем — интеллигентный, но взбалмошный очкарик. Умный, образованный и очень, очень энергичный авантюрист. Он ухаживал за мной, переключился на сестру, которая младше меня на три с половиной года, сразу сказал мне об этом. Только потом я поняла, что он ухаживал не за мной и не за сестрой, а подбирался к моему отцу, у которого тогда бизнес шел в гору. Мой ухажер понял, что младшую сестру отец любит больше. Мы же с ней сестры по отцу, а мамы у нас разные. Моя мама сильно болела и вдруг узнала, что у отца есть любовница, а у той дочь от него. Мама подала на развод, отец не спорил… Некоторое время мы с ней жили вдвоем, потом перебрались к Владимиру Петровичу Дроздову, который был маминым научным руководителем в Промтехе…
— Где? — не понял Гончаров.
— В Академии промышленных технологий, которую сам же Дроздов и создавал на базе разрушенного завода-ВТУЗа.
— Что такое завод-ВТУЗ?
— В советские времена была такая форма обучения, совмещенная с работой на производстве. Полгода студенты сидели в аудиториях, а полгода осваивали рабочие профессии, а также специальности диспетчеров, мастеров. Советский Союз исчез, и завод-ВТУЗ стал никому не нужен. Здания выставили на торги. Дроздов каким-то образом сделал так, что серьезные покупатели в тендере не участвовали. И победила фирма моего отца. Дроздов стал ректором… Нашел деньги на восстановление зданий и аудиторий. Даже ПТУ, которое было при заводе, тоже восстановил. Только его назвали лицеем для особо одаренных детей.
— Ты говорила, что преподаешь там.
— Я была заместителем директора лицея по учебной работе.
— А теперь? — спросил Гончаров.
Лена махнула рукой и попыталась сменить тему:
— Ты же про Италию что-то спрашивал?
— Я? — удивился Игорь, которого Италия не интересовал вовсе. — На самом деле я про тебя хочу узнать как можно больше. Какие у тебя отношения с сестрой, например. Судя по тому, что ты бываешь у нее, вы дружите.
— Очень даже. После смерти мамы папа забрал меня от Владимира Петровича, и я стала жить у них. Его новая жена относилась ко мне как к родной, сестра за мной вообще бегала хвостиком. Она меня называла бабочкой.
— А почему бабочкой?
— На самом деле меня так назвал Дроздов. Не просто бабочкой, а стальной черной бабочкой. На школьном новогоднем празднике несколько девочек из моего первого класса должны были танцевать танец бабочек. Все классы изображали разные времена года — нашему досталось лето. Вот я и попала в бабочки. Те должны были быть разного цвета. Розовая, красная, голубая, зеленая. Я стала черной. У меня были огромные крылья с блестками и какой-то рисунок на спине, тоже блестящий. Мне казалось, что я самая красивая бабочка на свете. На сцене стояли декорации с огромными нарисованными цветами, еще там
