Длинные тени - Дэвид Балдаччи
Обернувшись, они увидели ее стоящей всего в паре футов от них. Поглядев на нее, Декер спросил у Тайлера:
– Хочешь поговорить здесь или где-нибудь еще?
– Может, на пляже?
Уайт воззрилась на Амоса, построив брови домиком.
– Имеется в виду весь этот песок?
– Отлично, – подвел итог Декер. – Почему бы вам не обождать здесь, агент Уайт? И сообщить им, куда мы пошли.
Уайт хотела было запротестовать, но глянула на Тайлера и медленно кивнула.
– Само собой, я могу дать вам, футболистам, побыть наедине.
Двое великанов вышли, а Уайт оставалось лишь сесть в кресло и ждать, поджав губы и сверля взглядом удаляющуюся широкую спину Декера.
Глава 11
– Я… э-э, я сожалею насчет твоей матери, – сказал Декер, когда они добрались до песка и направились на юг. Амос разулся, снял носки и закатал брюки. Тайлер сбросил свои вьетнамки и понес их в руках. Декер при социальных контактах подобного рода всегда чувствовал себя неловко. В молодости, до травмы мозга, он мог быть чутким, участливым и даже говорливым. Теперь же, пройдя через околосмертные переживания, растерял все это напрочь.
– Мне все кажется, что я вот-вот проснусь и увижу, как она мне машет…
– Это я могу понять. Итак, когда же ты на самом деле видел свою мать в последний раз?
– На прошлой неделе я жил у нее, на этой неделе у папы.
– Трудно мотаться туда-сюда?
– Было поначалу, но потом вошел в колею. Ну, с мамой. Папа и колея – вещи почти несовместимые.
– Значит, в последний раз ты видел ее неделю назад?
– Нет, три дня назад обедал с ней в гольф-клубе. Там, где она живет.
– А разве она тогда не была в суде?
– Сказала, что после обеда свободна.
– Она выглядела нормально, не тревожилась?
– Не-а, в полном порядке.
– Ты хоть раз встречался с ее личным телохранителем?
– Нет. Когда я был с ней на прошлой неделе, телохранителей поблизости не было.
Эта реплика застала Декера врасплох, но он решил воздержаться от комментариев.
– Но когда-нибудь она говорила, что он у нее есть?
– Ага, упомянула за обедом. Я спросил, в чем дело.
– И что же она сказала?
– Сказала, что это из-за какой-то глупости, связанной с тем, что она судья, но искушать судьбу не хотела.
– Ничего более конкретного?
– Нет. Но она и раньше получала угрозы, и ничего.
– Тебя не тревожило, что тебе может угрожать опасность, пока ты там?
– Я уже большой мальчик, могу позаботиться о себе. Но за маму тревожился всегда. Психов хватает, знаете ли.
– Когда ты был там, не видел чего-нибудь странного?
– Не-а. Пока я добирался домой из школы, я был порядком измотан. Обычно ужинал, слушал музыку, делал уроки – и на боковую.
– У тебя круглогодичный график тренировок?
Тайлер кивнул.
– Мы стали вторыми по штату, так что за нами все гоняются. Команда, побившая нас, растеряла к выпуску половину своего стартового состава, а мы еще укомплектованы. Юниором я был в сборной штата. И хотя мне уже предлагают стипендии, я ставлю на то, чтобы быть еще лучше, чем в прошлом году. Тренажерка, кардио, схемы игр, муштра прорывов и блоков… Без остановок.
– Та же бодяга в колледже. А для профи это и есть жизнь.
– Может, заработаю достаточно денег, чтобы когда-нибудь купить собственную команду…
– Вот так-так! Значит, ты ни разу не видел и не слышал ничего такого, что тревожило бы твою мать?
– Кроме папы.
– В каком смысле? – встрепенулся Декер.
На лице Тайлера вдруг отпечатался страх.
– Нет, эй, я просто в смысле, ну, он типа маленький ребенок, который так и не повзрослел… Тут нет ничего плохого. Он просто любит жизнь, понимаете?
– Это я уяснил, но развелись они из-за этого?
– Ага. И еще какой-то дурацкой налоговой накладки, из-за которой мама очень расстроилась. Это было лет пять назад, когда она стала судьей. И подала на развод совсем скоро после того. Я толком не врубаюсь. В смысле, чтобы ставить крест на браке из-за налогов? У них обоих уйма денег. И вообще, маме не нравился папин образ жизни после развода, и она не хотела, чтобы его девицы были в доме, когда я с ним. Она считала, что это неправильно.
– А ты что об этом думаешь?
– Ну, должен признать, было приятно видеть девушек, бегающих по кондо в футболках и практически больше ни в чем, или загорающих на балконе или у бассейна, но через некоторое время это приелось. В смысле, это же мой папа! И вообще, их интересовали только его деньги. И хотя он поддерживает приличную форму, ему почти пятьдесят. Девушки двадцати с чем-то лет не клюют на таких без финансового подкрепления.
– Значит, ты был вчера ночью с отцом? Тут?
– Ага. Добрался домой часов в семь. Мы поужинали, посмотрели телик, и я закончил домашку. Потом лег.
– Во сколько?
– Где-то в пол-одиннадцатого. Вымотался.
– А папа?
– Я слышал, как он разговаривает в своем кабинете. Моя спальня с ним рядом. У него клиенты по всему миру, так что он действует в разных часовых поясах. То и дело меня будит, когда зумится. Он типа думает, что надо орать, раз они в Азии, и всякая такая хрень.
– Случаем, не смотрел на часы, когда проснулся?
– Да это было не раз и не два. И засыпал я не сразу. Один раз в районе часа примерно. Помню, что как раз подумал, что в шесть вставать на пробежку, и разозлился.
– Так…
– И еще раз после двух. Помню, посмотрел на часы. А потом снова ближе к трем.
– Так.
– А пока пытался уснуть, до того, слышал, как он расхаживает по кабинету и отрабатывает свою речь – ну, знаете, что скажет клиентам. Он все время так делает.
– Ладно… Позволь мне все прояснить: ты слышал, как отец либо говорит по «Зуму», либо расхаживает из угла в угол и отрабатывает свою речь – когда именно?
– Ну, смахивает на то, что от полуночи и почти до трех.
– Ты хочешь сказать, что так и не уснул?
– Лады, ага, уснул. Около трех, когда услышал, как он встал и смотался из кабинета. Так что он мог покинуть кондо после этого, хотя не думаю. Я слышал, как он прошел мимо моей комнаты, потом дверь его спальни открылась и закрылась. Она дико скрипит. Потом я услышал, как у него полился душ.
– Он принимает душ в три часа ночи?
– Я же сказал,
