Смертельный инструмент ацтеков - Наталья Николаевна Александрова
Всем известно, что Петя Лебедкин женщин побаивается. И молодых, и старых, всяких. И это еще удивительно, что с доктором-отоларингологом из клиники сумел договориться, видно, толковая докторша ему попалась. И не вредная.
Однако в квартире соседки Дусю поджидало разочарование.
На ее звонок никто не открыл. Ну, на дворе день белый, ушла соседка в магазин или еще по каким делам.
Дуся посмотрела на дверь Барсукова, но решила пока не соваться.
Свидетельницу Рыжикову она узнала сразу – по малиновому берету, залихватски сдвинутому на левое ухо. Соседка отдыхала на лавочке возле подъезда с пакетами из сетевого магазина перед тем, как начать восхождение по лестнице, потому что лифт, по наблюдению Дуси, опять у них не работал.
Дуся присела рядом и показала удостоверение.
– Ага, – сказала Рыжикова, – ты теперь вместо того малахольного, значит.
– Зря вы так, – нахмурилась Дуся, она не любила, когда напарника обижают, – он свою работу выполняет добросовестно.
– Ну, может быть, – легко согласилась Рыжикова, – а только едва ему втолковала про убийство-то.
– А вот скажите… – Дуся понизила голос, – вот какой человек сосед ваш? Вы хорошо его знаете, мог он ее убить?
– Ну, раз выпустили его – значит, не он убил, – резонно заметила соседка, – и вот что скажу: я бы и не поверила про убийство-то, если бы не слышала, как накануне ругались они.
– И о чем же спор был?
– Да не спор, а чистый лай! – уточнила соседка. – Полный скандал с мордобоем. А такое только в одном случае бывает, когда мужик на жену танком прет в своем полном праве.
– Ревность? – прищурилась Дуся.
– Не то слово! Уж так он орал на нее, словами разными обзывал неприличными, хотя раньше, врать не буду, никогда за Олегом такого не замечала.
– На месте, значит, застал, с любовником?
– Вроде позвонил ему кто-то и сообщил… нашелся, стало быть, доброжелатель. Но опять-таки сама я конкретно с любовником Марьяну не видела, врать не буду, и сюда она никого не водила, уж на это ума у нее хватало. Хотя, конечно, вроде и нельзя про покойницу говорить плохо, но на мужиков она посматривала. И все смехом, шуточками, плечами ведет, глазами стрижет, декольте – во! До пояса! Халат – во! – Рыжикова показала какой. – Так что даже Роза Викторовна с верхнего этажа ей замечания делала. Ну, про это я твоему капитану уже говорила.
«Любовник у Марианны появился, – подумала Дуся, – так, может, он ее и убил?»
– Думаешь, приходил к ней мужик? – соседка с сомнением пожевала губами. – Это вряд ли. Сама посуди, кто станет хахаля с синяком под глазом принимать? Это уж совсем шалава какая-нибудь, а Марьянка такой не была, за собой следила.
– Правильно мыслите. А вот скажите, Татьяна Степановна (у Дуси была отличная память на имена и фамилии, раз увидела в протоколе допроса и запомнила надолго), в тот день, когда Марьяну убили, вы случайно никакого шума не слыхали? Ну, может быть, стук громкий, грохот или вроде как взрыв.
– Да что там услышишь, когда у Марьянки телевизор на полную мощность орал! Какой-то фильм ужасов небось смотрела – уж такие завывания! Монстры наступают! Я даже хотела в стенку стучать. Но потом все стихло.
«Ну что, – думала Дуся, шагая по лестнице, – соседка, конечно, свидетельница толковая, наблюдательная, но никого постороннего она не видела. И про любовника ничего не знает конкретно. Ладно, будем продолжать».
Она решительно позвонила в квартиру Барсукова, соседка сказала, что он дома, она слышала, как в квартире пылесос шумел.
– Опять вы? – Барсуков сделал попытку захлопнуть дверь, но Дуся ловко подставила ногу.
– Олег Владимирович, ну что вы прямо как ребенок малый! – укоризненно заговорила она. – Ну, все равно же придется нам с вами разговаривать! И лучше это сделать здесь, раз уж я сама пришла! Зачем вам снова в отделение тащиться?
– Черт знает что! – Он неохотно распахнул дверь.
Дуся тотчас отметила идеальный порядок и чистоту в прихожей.
– Уборкой занимаетесь? Это правильно. Чистота в квартире – это первое дело…
Не спрашивая разрешения, Дуся прошла на кухню и села за стол. На кухне тоже было прибрано – ни грязной посуды, ни жирных пятен на столешнице, плита и то чистая.
– Вот, отгул взял. – Барсуков поймал ее взгляд.
Выглядел он хоть и неважно – щеки ввалились, цвет лица какой-то нездоровый, серо-желтый (сидение в камере никого не красит), но одет был в домашнее, однако аккуратно: футболка чистая и спортивные брюки на коленях не пузырятся.
– Вам бы отдохнуть… – протянула Дуся.
– Какой отдых, когда приходят, в дверь ломятся… – Он скривился и махнул рукой.
Как уже говорилось, с Дусей ни один мужчина не разговаривал грубо, поэтому она задумалась. Что за человек этот Барсуков? Зануда? Или просто натуральный козел? Вряд ли он убежденный женоненавистник, все же прожил с Марьяной года три, как соседка сказала. С другой стороны, не каждый способен тело близкой женщины запихнуть в мешок и вынести на помойку…
– Вот что, гражданин Барсуков, – сказала Дуся твердо, – не надейтесь так легко от меня избавиться. Хоть у вас, конечно, и есть алиби на время убийства.
– Я невиновен!
– Это так, но вовсе не значит, что к вам нельзя применить статью. Даже несколько. Препятствие следствию и сокрытие улик! Вот скажите, зачем вы ее на помойку вынесли?
– Я… – Барсуков сбавил тон, – я испугался очень, что на меня подумают. Я в аффекте был, не понимал, что делаю!
– В аффекте? – усмехнулась Дуся. – Но раздеть вы ее не забыли, какой уж там аффект.
Этот Барсуков ей определенно не нравился. Какой-то он противный, скользкий. Но Дуся сделала над собой усилие и отогнала непрофессиональные мысли.
– Вот, кстати, расскажите, как вы ее нашли. Где лежала, как была одета, на месте покажите.
– Ну… – Барсуков прошел в прихожую, – вот тут и лежала, на этом самом месте. Я как вошел – так ее и увидел. И подумал, что это я ее перед отъездом ударил, она и…
– Вы что – в прихожей ругались?
– Да нет, вроде в комнате… я уж не помню…
– Одежда на ней какая была – нарядная, домашняя, халат, брюки трикотажные…
– Костюм домашний… типа лосины и кофта такая длинная…
«Стало быть, не любовник… – подумала Дуся, – к любовнику бы она приоделась…»
– Вещи ее где?
– Я все собрал, в кладовке лежат…
Вещей у Марьяны Ромашкиной было много. Одежда, обувь, сумки заняли почти всю кладовку.
Дуся осмотрела домашний костюм, о котором говорил Барсуков – почти новый и довольно чистый, нигде не было следов борьбы. Перебрала мелочи в сумке –
