Несчастливое число - Татьяна Михайловна Василевская
Варя засмеялась.
– Мам, ну ты как всегда выдумываешь!
– Твой молодой человек будет очарован, вот увидишь.
– Он не мой молодой человек. Мы просто дружим… я не знаю… – Варя смутилась.
Мать развернула ее к себе и заглянула в глаза.
– Неважно. Ты ему очень нравишься. И я рада, что у тебя, наконец, такие романтические отношения. В молодости обязательно нужно влюбляться, ходить на свидания, радоваться жизни…
Зазвонил телефон. На мгновение Варя застыла, а потом бросилась в коридор к телефонному аппарату.
Антонина Антоновна улыбнулась. Первая любовь, это прекрасно. Любовь вообще прекрасна.
– Мам! Мы через полчаса встречаемся у метро. Может лучше все это на голове убрать? – В серых глазах застыли нерешительность и страх.
– Ни в коем случае! Ты прекрасно выглядишь. Нужно научиться уверенности. Ты ведь очень хорошенькая, просто сама почему-то этого не замечаешь.
– Я?!
– Ну конечно!
Олег как-то непонятно отреагировал на Варино преображение. Пробормотал «Хорошо выглядишь» и все. Варе казалось, что мужчины как-то иначе выражают восхищение. В кино, по крайней мере, это было сразу понятно – вот мужик, который поражен, восхищен, потерял дар речи и голову, заодно. В метро Варя незаметно поглядывала на свое отражение в оконном стекле. То ей казалось, что мать права и она действительно хорошо выглядит. То, наоборот, начинало казаться, что она выглядит смешной, нелепой. В конце концов, Олег, видимо почувствовав ее нервозность, поинтересовался, что случилось.
Помявшись, Варя сказала все как есть. Когда человек нравится лучше ведь говорить правду. Вообще лучше говорить правду, хоть это и не всегда просто.
Олег выслушал ее. От смущения щеки девушки порозовели. Он взял ее руку в свою и осторожно сжал.
– Варь, ты мне нравилась всегда. Правда. Может это как-то глупо звучит, но мне кажется, что ты та самая девушка мечта. Мужчины ведь тоже представляют себе идеальную женщину и у каждого она своя… Но ты всегда казалась такой отстраненной, независимой. В общем, я тоже каждый раз переживаю и даже немного боюсь. – Он засмеялся. – Не слишком мужское признание. Ужас!
Варя сделала шаг вперед и привстав на цыпочки коснулась его губ своими губами. На душе у нее сделалось очень спокойно. Она услышала именно то, что ей нужно было услышать. Ее страх, неуверенность, сомнения исчезли.
– Это самое лучшее признание, – прошептала она.
Глава 18
Проходя вдоль здания в сторону стоянки для автомобилей «особо привилегированных» сотрудников, главбух института заметила, что из окошка подвального помещения идет густой пар. Чертыхнувшись, Елизавета Петровна, направилась к гаражу, где имелся телефон. Работники гаража почтительно пропустили бухгалтершу, державшую на протяжении уже больше десятка лет в ежовых рукавицах весь персонал.
– Вадик! – рявкнула Елизавета Петровна. – Из подвала пар валит. Видно трубу прорвало.
Вадик, то есть проректор по административно хозяйственной части, и по совместительству сосед Елизаветы Петровны и по месту жительства и по дачным участкам, как всегда не теряя присутствия духа и даже посмеиваясь, заверил ее, что сейчас кого-нибудь отправит проверить и, в случае необходимости, устранить неполадки.
– Лиз, а ты чего не дома? – хохотнул проректор. – Все уже чай пьют, а ты за подвальными трубами следишь.
Елизавета Петровна была не в настроении. К вечеру у нее болели ноги, и должность такая, что не в носу ковыряешься. И с финансами полный трындец.
– А тебе бы все ржать, – непочтительно огрызнулась бухгалтерша на представителя высокого начальства. – Вот затопит подвал, будешь знать!
Она с раздражением швырнула трубку на телефонный аппарат и буркнув в ответ на прощание гаражных работников что-то нечленораздельное, пошла обратно к своей машине. Проклиная тесные туфли, текущие трубы и легкомысленно относившегося ко всему на свете проректора по АХЧ. Считая что пора бы, пора уже стать серьезным. Не мальчик ведь…
На следующий день друг и сосед Елизаветы Петровны и впрямь посерьезнел, только произошло это при обстоятельствах, которых она совершенно точно не желала.
Встретившись утром у подьезда главбух и проректор поехали на работу хоть и каждый на своей машине, но так или иначе вместе. К зданию института они соответственно приехали одновременно. И болтая о том о сем направились к главному входу.
Заметив, что из подвального окошка по прежнему идет пар, Елизавета Петровна моментально оставив милый тон рыкнула:
– Ты что забыл?!
Вадим Аркадьевич явно удивленный, пожал плечами.
– Да нет. Я сразу Кошкину позвонил. Велел проверить.
Бухгалтерша фыркнула.
– Так он, небось пьяный был как всегда. Я тебе давно говорила, что его уволить надо.
Вадиму Аркадьевичу надоело, что на него наезжают и учат что и как делать, пусть и близкая подруга, и главбух в одном лице.
– А работать ты вместо него будешь? – рявкнул он. – Давай, я тебе робу выдам, пойдешь гайки крутить.
Елизавета Петровна побагровела и набрала побольше воздуха, чтобы выдать что-нибудь эдакое, что поставило бы распоясовшегося проректора на место. В этот момент они оказались напротив двери ведущей в подвальное помещение. Дверь была приоткрыта и из проема шел пар.
– Ну, точно нажрался! – прошипела Елизавета Петровна.
Вадим Аркадьевич подошел к двери и толкнул ее. На улицу выплывали облачка пара. Снизу слышался звук льющейся воды. Воздух был пропитан влагой и очень жаркий.
– Прямо баня, – проворчала Елизавета Петровна, моментально «угорев». Вадим Аркадьевич как-то странно взглянул на нее и начал спускаться вниз по лестнице.
– Вадик! С ума сошел?! Тут дышать нечем…
Он не ответил и Елизавета Петровна почувствовав какое-то непонятное напряжение исходившее от приятеля, как завороженная двинулась за ним следом.
Внизу видимость была плохая из-за скопившегося пара. Но вполне достаточная для того чтобы увидеть плавающее практически в кипятке тело слесаря-ремонтника Кошкина. Вернее то, что от него осталось. Вадим Аркадьевич застыл на последней ступени лестницы. Добродушно-хитроватое лицо вытянулось и посерело. Елизавета Петровна часто-часто задышала и схватилась за сердце. Из ее полуоткрытого рта вылетали странные звуки «Апф… Апф…»
Пока проректор вызывал милицию и скорую, бухгалтерша доковыляв на негнущихся ногах до ближайшего дерева, привалилась к его стволу, позабыв о новом дорогущем пальто нежно кремового цвета. Сердце колотилось в груди как сумасшедшее. Боже, теперь всю оставшуюся жизнь будет вспоминаться эта страшная картина!
К моменту приезда служителей закона, и главбух и проректор слегка «отошли» и успокоились, по крайней мере настолько, чтобы обсудить «во сколько» обойдется замять это страшное происшествие. Потому как сейчас представители всех надзирающих и контролирующих службы слетятся как коршуны. И каждый найдет к чему прицепиться, если его не задобрить.
Глава 19
-Колян! – Милов побарабанил по исцарапанной поверхности стола.
– Сергей Васильевич, мне нужно
