Франсуа Бенароя - Охота на президента
— Ты права! — перебивает Петр насмешливо. — Сама увидишь через пять лет. Ты думаешь, твой чемпион сумеет заработать себе на хлеб? Ты думаешь, он будет хорошо зарабатывать, если как каторжный вызубрит то, что написано в книжках? А я очень скоро начну заниматься бизнесом по-крупному.
— Как каторжный! — возмущается Надя. — Но он тоже занимается спортом, как и ты.
— Только я всегда его побеждаю. Вот в этом разница.
— Почему тебе нужно всегда сравнивать себя с другими, ты хочешь превзойти сразу всех? — спрашивает Олег. — Ты не в Соединенных Штатах.
Петр зловеще ухмыляется.
— Это жизнь. Сильные побеждают слабых, исключая некоторые случаи из доисторического периода. И так происходит везде, во всем мире, даже в нашем социалистическом рае, — говорит он презрительно. — У кого власть? Самые красивые дома? Самые красивые женщины? Самое лучшее образование? Только у маленькой группки людей. Здесь или там. Единственная разница между Советским Союзом и Западом заключается в том, что здесь богатые не на виду. Они не демонстрируют себя по телевизору. Они сидят в своих комфортабельных госдачах… Но это скоро изменится. Богатые очень рассчитывают на то, чтобы их известность вошла в закон.
Олег возмущается:
— Ты несешь ерунду! У тебя нет желания построить мир более справедливый, где будет равенство, где будут у всех одинаковые возможности?
— Мне в нем нечего будет делать. Я не интересуюсь тем, что буксует.
— Но почему ты вступил в комсомол? Зачем тебе это?
— Затем же, зачем и тебе. Поверь, старик: в жизни всегда лучше быть на плаву.
— Ты мне отвратителен.
Петр наклоняется к Олегу:
— Только не говори мне, что ты веришь во все эти бредни, Маркса, Ленина и иже с ними. Открой глаза, Олег. Ты что, не понимаешь, что экономика обескровлена? Теперь только кретины верят в коммунизм. Запад не познал этого счастья, и там все живут как нормальные люди!
Цинизм Петра сильно подействовал на Надю. Что это — смелые речи или он действительно ничего не боится? Она склоняется ко второму, потом задумывается: а если это правда?
— Ну, может быть, — уступает Олег, — я не знаю, но это не причина, чтобы…
— Видишь, — перебивает Петр, — ты признаешь, что я прав, господин моралист.
— Ваши политические дискуссии мне надоели, — вмешивается Надя, прячась в объятиях Олега. — Вот так я чувствую себя хорошо, — говорит она, обращаясь к Петру с улыбкой и без тени неприязни.
18
— Олег, это ты? Это ты… Боже, как я испугалась.
— С тобой все в порядке?
— Со мной все в порядке.
— Я хотел тебе позвонить сегодня утром. Но твой телефон молчал. Я заезжал к тебе. Я видел, что твоя дверь взломана. Я очень испугался за тебя, ты знаешь. Я начал тебя искать. Подумал, что ты, может быть, здесь у мамы.
Она слегка улыбнулась:
— И ты вспомнил дорогу?
— Как видишь… О господи! — Олег увидел труп Валентины.
— Это соседка, она зашла сюда, видимо, случайно, и её убили… Поехали скорей отсюда…
— Поехали, — молниеносно решил Олег.
Он буквально тащил Надю к своей машине по заснеженной улице. Ее слегка качало. Открыв дверцу автомобиля, он усадил её на переднее сиденье.
— Ну поехали. По дороге ты мне все расскажешь.
Она кивнула головой, вытирая слезы.
— Кто это сделал?
— Но, Олег, правда, я не знаю, кто это сделал. Не знаю.
Он протянул ей платок:
— Соберись. Все вспомни и расскажи с самого начала.
Олег вел машину быстро, время от времени поглядывая в зеркало.
— Ты думаешь, за нами следят?
— Трудно сказать. Стоит проверить…
Прошло минуты три, прежде чем Надя начала говорить:
— Все началось с убийства Сергея… Мне захотелось понять, что же произошло… Из любопытства, ну и, наверное, чтобы понять, что происходит. Я решила удостовериться, права ли я?
— В чем?
— Видишь ли, все, что у него было на столе, сгребли эти люди в камуфляже. Я знала, что он некоторую приходящую к нему информацию сбрасывал на свой компьютер, и потому решила посмотреть…
— Где ты это сделала?
— Сначала на работе. Но у меня ничего не вышло. Потом я попробовала дома. Мне подсказали как. Я зашла в электронную почту и обнаружила там кучу досье. Интерес представлял лишь один документ. Страшный документ. Это жуткий компромат. Урабанк получил разрешение на дополнительный экспорт сырья в обмен на индексацию счетов пострадавших во время кризиса клиентов банка. Индексацию не провели с помощью вмешательства Баратина.
— Советника премьер-министра…
— Да, ты уже понял, в чем дело. Сергей собрал компромат. А я его скопировала себе на ноутбук, который взяла на дачу. За мной и мамой следили. Я этого сначала не заметила. Потом ночью мне показалось, что кто-то стоит возле калитки у леса. Но я постаралась об этом не думать… Заволновалась я лишь тогда, когда в Алалабаде случайно услышала, как Петр разговаривает по телефону обо мне. Органы безопасности банка его предупредили, что я пыталась войти в компьютер Сергея.
— Хм… Думаю, у вас в банке Windows NT… Все операции могут прослеживаться. Они могли узнать, что ты ходила на сайт, чтобы открыть почтовый ящик Сергея.
— Я не знала, что это можно проверить. Но в банке я не сумела его открыть. Я сделала это у себя дома.
— Все равно, раз ты его уже пробовала открыть в офисе, спецслужбы банка начали следить за тобой. Их действия правомерны. Они должны были предупредить Петра.
— Но, Олег, ты не понимаешь. Я видела Петра сразу после его разговора с Москвой. Он ничем себя не выдал. Он разговаривал со мной так, будто ничего не знает, будто ничего не произошло. Он мог бы сразу спросить, почему я это сделала? Ведь я его любовница.
Олег не ответил, продолжая смотреть, нет ли кого-нибудь на хвосте. Они уже были на Ярославском шоссе.
— Вернувшись из Алалабада, я сразу поехала к тебе. Ну а потом нашла взломанную дверь к себе в квартиру.
— Они искали твой компьютер…
— И нашли его на даче.
Машина ехала мимо статуи рабочего и колхозницы, за которой начинался ВВЦ, бывшая ВДНХ — Выставка достижений народного хозяйства. Олег подумал, что достижения в народном хозяйстве безусловно имеются. Быстро же накрыли Надю.
— Это ужасно, что убили Валентину. Но я все же рада, что это не мама. Я её уговорила уехать к дяде Феде в Рязань. Она там будет у него под защитой. Знаешь, она должна была бы к этому времени доехать. Можно я попробую ей позвонить? Она набрала номер и, услышав мамин голос, просияла.
— Да, у меня все хорошо… Как ты?.. Потом, потом я все тебе расскажу. Не могу говорить. Пока. Никуда не уезжай. Жди звонка. Целую… Знаешь, я сейчас с Олегом. Да, у него в машине.
Надя отключила трубку.
— Мама передает тебе привет.
— Сколько ей сейчас?
— Шестьдесят.
«Сколько времени было потрачено впустую до этой новой встречи с Олегом», — думала Надя. Они ехали по проспекту Мира. Надя продолжала рассказывать:
— Олег, я понимаю, что меня засекли на работе через компьютер. Но дома как это могло произойти? Как они узнали, что я скопировала файлы Сергея?
— Прослушивание телефона или контроль сайта, где у Сергея был почтовый ящик…
— Боже, какая я дура… Но кто же меня выследил? Кто взломал сначала квартиру, потом дачу, кто совершил убийство? Кто гонится за мной?
— Те, кто не хочет, чтобы ставший тебе известным документ был обнародован. Может, это сам Баратин. А может, и Петр или кто-то другой из Урабанка… Видишь, много желающих скрыть эту бумагу… Были ли там другие документы? Может, за ними стоят ещё какие-то люди… Но может, в других файлах ты чего-то не поняла, а это ещё страшнее!
— У меня все равно больше нет компьютера. Но я сохранила дискету. Смотри. Правильно я сделала?
Олег помрачнел. Он смотрел прямо перед собой. Они пересекли кольцо.
— Это и плохо, и хорошо. Хорошо, потому что мы можем ещё кое-что уточнить и понять… Но ты мне не рассказала о допросе…
— Это было ужасно. Следователь мне не верил. Он все время хотел меня подловить. Расспрашивал о моих отношениях с Сергеем. О листке, который я подняла, когда приходили рубоповцы…
— И что там было?
— Да ничего. Контракт о продаже оборудования для добычи нефти в Казахстане.
— Урабанк занимается теперь продажами нефтеоборудования?
— Мне это тоже показалось странным. Но ты знаешь, Петр готов продать что угодно, лишь бы у него появилась новая сумма на счету в Швейцарии.
— И милиция этим интересуется?
— Скорей всего, да. Поскольку они все время хотели подвести меня к этому документу, разоблачающему Баратина. Но вдруг раздался телефонный звонок, и они прекратили меня допрашивать, слава богу. А иначе я бы сморозила ещё какую-нибудь глупость… Это не ты был?
— Нет, это был не я. Мои друзья, к сожалению, не имеют никакого отношения к этому делу.
