Сергей Черняев - Брат Солнца
Бусыгин в задумчивости стал поглаживать пальцами брови, как бы расправляя их от переносицы в стороны. Те, кто знал его по прошлой следовательской жизни, могли бы догадаться по этому жесту, что «Толик» начал соображать». Он и сам поймал себя на этом движении. Что же прояснилось? – Ничего. Впереди еще был непочатый край работы, картина еще даже не начала прорисовываться, но ему стало примерно понятно, какие сейчас можно сделать шаги.
- Анатолий Михайлович, это все? – не выдержал паузы Артем.
- Да. Только погоди… Подумать надо… - сказал Бусыгин и посмотрел в окно. – Есть над чем подумать…
- Я что-то важное сказал?
- Да много чего…
- А что конкретно?
- А вот это, брат, извини – тайна следствия… Помолчи минуту, есть одна мысль…
Он посидел еще немного и, наконец, сказал:
- Слушай, а ты мне можешь помочь?
- Ну… Смотря как…
- Вот понимаешь, Артем, по всему – дело это не политическое и даже не экономическое. Если бы это было так, никакого Брезгунова уже не было бы. Там все жестко. Бывают, конечно, осечки… Но даже по осечке было бы видно, что все серьезно. Все-таки по ночам по туалетам никто из этой среды стрелять не будет. Скорее, бомбу бы подложили. Но на всякий случай надо все проверить по максимуму. Сам я сделаю что смогу, но и ты мог бы помочь… - Бусыгин говорил и разглядывал Артема, как бы оценивая, насколько он может быть полезен.
-Да что нужно-то?
- Во-первых, надо держать язык за зубами. Особенно в деревне. Если узнают, что я этим делом занимаюсь – замолчат. А так, может, и расспрашивать никого не придется – сами все расскажут, при своих-то.
- Вот Куканов, например, много мог бы рассказать… - улыбнулся Артем.
- Да, Куканов мог бы, – оценил юмор Бусыгин, – но на этот случай есть способы, как отделить одно от другого. Например, сопоставление источников информации. Так вот. Во-вторых. Было бы неплохо, если бы ты съездил в город и разузнал через знакомых, друзей на телевидении, как это дело смотрится из области, сверху. Может, про самого Брезгунова что найдешь.
- Сомневаюсь, что это возможно… Даже не знаю, куда сунуться. Я же простой телевизионщик, не генеральный директор и даже не главный редактор.
- Но выпуски новостные, предвыборные ролики, - все же через вас идет? Съемки какие-то хранятся?
- Ну, это телеканал «Наш край». Я там не работал…
- Может, знакомые есть?
- Есть. Оператор этот, ведущая,- но с ней контакта никакого, - она по жизни звезда… Ну и монтажеров пара.
- Ну вот и разузнай. Где-то что-то может вылезти. А я дорогу тебе оплачу и еще командировочные выдам.
- Так сильно нужно?
- Не хочу ошибиться, Артем…
- Ну, если так надо, - съезжу.
- Съезди, если можно… - сказал Бусыгин. – Ну и, наверное, до встречи…
- Анатолий Михайлович, а можно вас спросить? – Неожиданно прервал процедуру прощания Вереницын.
- Ну, спроси, - разрешил Бусыгин, засовывая записную книжку в карман своего рабочего камуфляжного костюма.
- А почему вы все-таки ушли из следователей?
- Понимаешь, Артем… - начал Анатолий Михайлович и хотел отшутиться, но вдруг увидел в глазах у парня какой-то особый, непраздный интерес. И потому ответил серьезно. – На это было много причин. Во-первых, я по сути своей не следователь.
- Как это?
- Ну, вот ты – следователь? Представь себе, что ты ходишь, копаешься в людях, думаешь – кто что мог сделать, а чего не мог, сводишь все воедино, находишь виноватого, доказываешь вину и так далее. Тебе это надо?
- Вообще-то… - ответил Артем. - Писатель, например, только этим и занимается. Ну, может быть, кроме вины… Да и то… Некоторые тоже виноватых ищут…
- То есть?
- Ну, он ходит, копается в людях, думает – кто и что мог сделать, а чего не мог, потом сводит все воедино, нанизывает все на сюжет, пишет. И виноватых обличает, бывает.
Теперь непраздный интерес появился в глазах у самого Бусыгина.
- Черт… Как-то в голову не приходило… В общем, правда… Но все равно… Вот тут на днях бывший мой коллега назвал меня философом. Это верно. Ты вот - писатель…
- Да какой я писатель…
- Ну, рассказ-то написал. И неплохой рассказ. Так вот – ты – писатель, а я – философ. Я все время какую-то истину во всем искал или хоть какое-то движение к истине… А она, брат Артем, все время шире уголовного дела, которое ведешь. Вроде бы ты нашел виноватого, и посадить его можно. Но вот я тебе что скажу, например. Был у меня такой случай. Приняли у матери роды плохо в роддоме, - ну, чуть-чуть схалтурили. Врача вызвали попозже, потом роды стимулировали… Это мне мать сама рассказывала, плакала… Может и в других случаях – все то же самое. Так вот. Заработал человек на всю жизнь при родах какую-то недостаточность. Какой-то недостаток в мозгу. Из-за этого отношений между людьми адекватно не воспринимает. Психопатия у него. Вырос детина, потом пришиб кое-кого в силу своего состояния, а отклонение у него небольшое было, сразу не видать, - и мы его – в тюрьму. А с персоналом роддома что делать? Они ни в чем не виноваты? Никому жизнь не сломали? И так куда не ткни – семья, друзья, школа, армия – что, всех за каждым преступником тащить в тюрьму? А ведь каждый этому убогому свой камешек на душу повесил, - и привел его к преступлению потихонечку. Нет, тут по-другому надо. Преступность – системное явление. Гораздо более системное, чем в наших учебниках пишут. Сажать, конечно, тоже надо, но по настоящему – систему надо перестраивать, культуру прививать, изучать это дело. Хотя бы роды нормально научиться принимать. Не говоря уже о многом другом. А то я полжизни преступников ловил-ловил, а их год от года только больше становится и все наглее и наглее… Теперь, такое впечатление, что и думать уже никто по-другому и не умеет, само мышление по сути у людей стало преступно…
Тут Бусыгин почувствовал, что его понесло и что он толкнет сейчас лекцию на час-полтора. Он осекся и сказал:
- В общем, вот такой я следователь… Потом – сам понимаешь, время такое – одному в лапу сунут, другому, там начальство поддавит или разнарядка придет, отчетность какая-нибудь будет нужна, - пошли всякие галочки, палочки, - и ну ее, эту истину к черту! Я уж не знаю, на кого мы и сами-то, - следователи – похожи стали… Ошибся я в молодости, Артем, семнадцать лет проработал не тем, кем надо…
- Нет, но кто-то же должен…
- Не спорю. Я же работал. Но чем дальше – тем больше понимал - не мое.
- Вот вы говорите, что у нас мышление стало преступно… Это что – у всех? И даже у меня?
Артем попал в точку. Бусыгин был готов говорить об этом хоть целые сутки подряд. Он встрепенулся и набрал было воздуха в легкие для продолжительного ответа, но остановился и сказал:
- Слушай… Давай в другой раз, Меня сейчас дома ждут…
Глава 4
На следующий день поздно вечером Артем стоял у областного телецентра и ждал новостного монтажера телеканала «Наш край» Лешу Сашина, известного также как Саша Лешин. У того намечался очередной, по графику, ночной монтаж, - и, чтобы было нескучно, он согласился найти для Артема материалы по Старосельскому району, - за пару бутылок пива.
Артем знал Лешу по совместной работе как грамотного монтажера и, одновременно, как абсолютного разгильдяя в быту и саботажника в корпоративных отношениях. Он любил монтировать один или проводил через охрану какого-нибудь приятеля, - и поэтому часто выходил в ночь. Нередко пребывал на работе в легком подпитии, поскольку «стакан водки снимает всю ответственность, и работается после него как-то легче». На рабочем месте он часто сидел, закинув ноги на стол и опрокидывая, время от времени, бутылку пива, которую потом в целях конспирации ставил под стол. Его жизненным девизом была фраза «лучшая рыба – это колбаса»; она, по его мнению, подходила к большинству ситуаций. Подобно китайскому мыслителю, он находил в ней несколько уровней понимания. Первый был гастрономическим, - он всегда предпочитал мясо всему остальному. С философской точки зрения остальные уровни понимания сводились к обобщенному принципу: «Используй то, что всегда срабатывает, и не выдумывай лишнего».
Сашин, естественно, сам вряд ли мог сообщить хоть какие-то сведения не то что о Брезгунове, но и о Старосельском районе вообще. Зато во время монтажа у него был доступ к огромному новостному архиву телеканала «Наш край», который, к тому же, содержал и операторские съемки, расфасованные по районам области. Кроме того, именно Леша Сашин легче всех относился ко всяким там корпоративно-информационным войнам и противостояниям. Проще говоря, они ему были «по барабану».
Наконец, опоздав на 15 минут, Леша явился, пожал руку Артему и жестом показал: проходи. У охранника Сашин нагло махнул пропуском и, указав на Вереницына, буркнул:
- На озвучку.
