Владимир Гоник - Правый поворот запрещён
"В каком смысле?"
"Ну если уж точно, как кошка с собакой"
"Откуда вы знаете о характере их отношений?"
"Об этом весь институт знает".
"На какой почве они враждуют?"
"Она вроде зажимает его, не дает ходу".
"И все-таки он согласился ее отвезти?"
"Сквозь зубы".
"На чем они поехали?"
"На его машине".
"Какая у него машина?"
"Тройка".
"А цвет?"
"Красная"...
Вот и все. Видел ее за день до отъезда. Интересовался у секретарши, не вернулась ли еще. Ну и что?..
Он сидел, уставившись в бумаги, пытаясь за пределами ответов на свои вопросы увидеть иной их смысл или какие-нибудь противоречия. Но ничего не получалось. В списке невычеркнутым оставался Назаркевич. Скорик позвонил Агрбе. Однако телефон молчал. Видимо, Агрба еще не вернулся...
13
Я нервничаю - в пачке осталось четыре сигареты, а идти в магазин неохота! Скоро Рождество, а за окном серый унылый день, дождь со снегом, ревет тяжелый каток, заравнивая дымящийся асфальт, насыпанный прямо в лужи. Два мужика в оранжевых безрукавках, сбрасывая совковыми лопатами с самосвала асфальт, смеются. Чему? Может быть бессмысленности своей работы? Через дорогу вижу, как сосед вставляет в окна своей квартиры в бельэтаже раздвижные решетки. На нашей улице многие жители первых этажей уже проделали эту операцию: квартирные кражи пошли по городу, словно ветрянка в детском садике. Выглядят эти зарешетченные окна, как тюремные. "Камерная жизнь", - пошутил сосед...
А я в свободное от посещений суда, следственного изолятора, прокуратуры время, пишу. Председатель областного суда, мой бывший сокурсник по юрфаку, разрешил мне взять из архива дело Кубраковой. Правда, не домой. Выпискам из него я занимаюсь в полуподвальной комнате, где лежат кипы чистых бланков, пачки новеньких папок, коробки с копировальной бумагой, катушки с лентой для пишущих машинок и прочая канцелярская дребедень. Тут царствует завхоз, высвободивший мне в уголке стол. Здесь тихо, никто не мешает, не задает вопросов, не заглядывает через плечо. Плохо только, что курить приходится выходить на улицу...
Итак, вернемся в тот июнь. Однажды вечером раздался междугородный телефонный звонок. Неля - моя суетливая, настырная троюродная сестрица из Харькова сразу пошла в атаку:
- Ты меня хорошо слышишь?
- Слышу, слышу.
- Как живешь? У тебя все в порядке?
- В порядке, - ответил я, понимая, что это было пустое предисловие.
- Что у вас там произошло? Что случилось с Кубраковой?
- С какой Кубраковой?
- Ну завлаб НИИ металловедения! Я приезжала к вам на ее симпозиум... До нас дошли слухи, что она погибла. Это правда?
- Не знаю никакой Кубраковой, ни о том, что с нею случилось, раздраженно ответил я. - А в чем, собственно, дело? Это твоя подруга?
- Нет, мы мало знакомы. Но я не люблю слухов. Я хочу знать все точно. У тебя есть связи в прокуратуре. Выясни! - командовала она. - Это во-первых. Во-вторых, я оставляла ей свою статью. Она обещала прочитать и сделать пометки. Мне важно получить ее ради этих заметок. Очень прошу, займись этим немедленно!
- Ты понимаешь, о чем просишь?! - вскипел я. - Даже если по случаю гибели твоей Кубраковой возбуждено дело, меня к нему никто и близко не допустит. И никого об этом просить не стану!
- Но ты же известный адвокат! - давила Неля. - В конце концов у тебя есть какие-нибудь родственные чувства, элементарные обязанности перед близкими.
- Есть, есть, - успокоил я ее, хотя она прекрасно знала, что мы друг к другу никаких особых родственных привязанностей не испытывали. Единственное, что могу - это попытаться что-нибудь узнать о твоей статье, - сказал я, понимая, что она не отвяжется.
- Обещаешь?
- Обещаю попытаться. Никаких гарантий.
- И если можно - подробности о гибели Кубраковой, - уже льстиво попросила она.
- Я уже тебе все сказал!
- Какой ты все же... Ну ты же меня знаешь... Мне так хочется...
- Все, Неля! До свидания, - опустил я трубку.
"Господи! - подумал я, остывая. - На кой черт в Харькове знать подробности о гибели какой-то Кубраковой, с которой у нее шапочное знакомство!" И тут я представил себе торжество Нели, когда она полушепотом кому-нибудь сообщит: "Только между нами. Информация абсолютно достоверна, мне по секрету сообщил мой брат. Он известный адвокат"...
Кажется, дней через десять я был в областном суде по каким-то своим делам. Закончив их, спустился ниже, где была прокуратура и вспомнив просьбу Нели о статье, решил заглянуть к Щербе - авось что-нибудь выясню, хотя уверенности не было никакой: во-первых, возбуждено ли вообще дело по факту гибели Кубраковой, а если и возбуждено, то оно могло быть в любой из районных прокуратур города или в городской, о чем Щерба мог вообще не знать...
Я постучал в его дверь, и не дожидаясь ответа, вошел. Напротив Щербы сидели Скорик и прокурор-криминалист Войцеховский. Они о чем-то спорили.
- Садись, Артем Григорьевич, я скоро освобожусь, - кивнул мне Щерба.
Чтоб не создавать неловкость своим присутствием, я достал из кейса свежий номер "Аргументов и фактов", принялся читать, и хотя не прислушивался к их разговору, все же уловить какие-то детали его мог. Говорил Войцеховский:
- ...Я был на кафедре патологической анатомии и судебной экспертизы. Эти светила категорически утверждают, что установить его наличие в крови и тканях невозможно. У нас во всяком случае. Может в Москве и есть какой-нибудь мудрый гематологический институт, но попробуй туда доберись, да и там, как говорят наши патологоанатомы, вряд ли определят. Это во-первых, во-вторых, мое предположение всего лишь плод умопостроений, нет у нас никаких реальных оснований считать его надежным. Так что эксгумация бессмысленна, - завершая какой-то предыдущий разговор, произнес Войцеховский.
- Я еще раз перечитал допрос Яловского, - сказал Щерба. - Все скользко, вроде что-то и пощупать можно, а прикоснешься - утекает меж пальцев, как желе...
Потом что-то сказал Скорик, а Щерба спросил:
- Когда он выписывается из больницы?..
В это время зазвонил телефон, Щерба снял трубку, и я понял, что он увяз в долгом разговоре. Поскольку никакой срочности у меня не было, дальнейшее сидение в этом кабинете становилось малоприятным. Поднявшись, я помахал ему рукой, а он прижав трубку щекой к плечу, сделал жест, мол извини, задергали...
Много позже обрывки слышанного в тот день всплыли из запасников памяти и я найду им место в своем повествовании...
14
Майор Агрба легко завязывал знакомства, умел их сохранять, поддерживать. И если многие его коллеги отправлялись в командировки в районы области тряскими, провонявшимися бензином и потом рейсовыми автобусами, то Джума Агрба ездил на "персональных" машинах: накануне звонил знакомому руководителю предприятия или хозяйства. Поговорив о жизни, он приступал к главному: "Понимаешь, дорогой, надо срочно проскочить в район. Что предложишь?" - И "предлагать" приходилось: "Могу только "уазик". - "Прекрасно!" Агрба не нахальничал, у одного и того же начальника одалживался не более трех-четырех раз в год. Но поскольку номерами телефонов таких полуприятелей у него был исписан почти весь алфавит блокнота, подобные просьбы никогда не отвергались и автобусами Джума не ездил...
Встав в половине шестого утра, Агрба плотно позавтракал (еда в доме была культом, и время суток тут не имело значения), с наслаждением закурил и вышел ждать машину, на этот раз обещанную директором межобластного комбината "Укрбытреклама". Ровно в шесть подкатила потрепанная и перекрашенная в серый цвет "Волга". Майор уселся на заднее сидение. Тут был простой расчет: пока выберутся за город, поболтать с шофером, чтобы расположить его к себе, а на трассе вольготно раскинуться и заснуть: два часа сна для сыщика тоже иной раз подарок, иди знай, сколько за сутки достанется такой благодати!..
Миновали путепровод к аэропорту, за которым начиналась трасса. Умиротворенный Агрба прикрыл глаза, но прежде чем вырубиться, с ощущением тревоги вспомнил свой вчерашний неудачный поход на квартиру к Назаркевичу, покрытую брезентом машину во дворе, которую так и не удалось осмотреть. "Не опоздать бы с этим Назаркевичем, не упустить бы чего", - подумал он, но постарался успокоить себя мыслью, что едет на место происшествия, а это главное...
Начальник угрозыска Богдановска Мотрич ждал Агрбу у себя. Они были хорошо знакомы.
- Садись, Джума, - предложил Мотрич.
- Как жизнь, Ярослав? - отряхнув брюки, уселся Агрба. - Анекдоты новые есть?
- Какие тут анекдоты?! - махнул рукой Мотрич.
- Что-нибудь из колхозной жизни.
- Вся наша жизнь анекдот.
Агрба потянулся к графину с водой.
- Подожди, - остановил его Мотрич, достал из тумбочки бутылку минеральной.
Агрба накрыл ее ладонью, обручальным кольцом сорвал металлическую крышечку и выпил в два приема.
- Если нет анекдотов, давай про нашу с тобой жизнь, - Агрба поставил стакан и вытер ладонью рот, а ладонь о брюки.
