Джон Макдональд - Молчание золотых песков
— Гарри сказал, что она ушла из дома пятого января. Он вернулся с работы, а ее уже не было.
— Да, Мэри так неожиданно улетела. Вообще-то она собиралась сделать это в четверг или даже в пятницу. Я, как назло, почти все эти дни отсутствовала, а она наверняка хотела со мной попрощаться. Возможно, Мэри уехала в Майами, пожила в гостинице или мотеле, дождалась своего рейса и улетела.
— Интересно, а как же она решила вопрос с машиной?
— Думаю, оставила в международном аэропорту Майами.
— Но там же платная парковка. Хранение машины обошлось бы ей в кругленькую сумму.
— Макги, женщина решила немного шикануть и пожить в свое удовольствие. Да станет она считать деньги, когда вырвалась на свободу!
— Гарри хочет, чтобы Мэри подписала для него какие-то бумаги. Вы не знаете какие?
— Понятия не имею.
— Кстати, хороший кофе.
— Да ладно вам! С чего он может быть хорошим, если у него вкус резины?
Проводив меня к выходу, миссис Дресснер прислонилась к двери спиной и вопросительно на меня посмотрела. Ее голова была чуточку выше моего локтя.
— Макги, вы меня удивили. Вы же потратили столько времени и сил, чтобы обзавестись визитными карточками, чеками.
— А мне это большого труда не стоило. Карточки и бланки чеков лежат у меня в шкафчике. Дело в том, что иногда мне приходиться заниматься поисками людей, и эта бутафория частенько меня выручает.
— А зачем вы занимаетесь поисками людей?
— По просьбе друзей и знакомых.
— И вам это нравится?
— Даже не знаю, как вам ответить.
Миссис Дресснер тяжело вздохнула:
— Думаю, вы сможете помочь Мэри. Между прочим, она тоже не знала, на что вы живете.
— Я работаю консультантом.
— Да-да, конечно же консультантом.
На подходе к машине я обернулся. Маленькая женщина, сложив на груди руки, стояла на ступеньках низкого крыльца и смотрела на меня. Улыбнувшись, она помахала мне рукой.
Глава 7
В пятницу в три часа дня я уже был на пляже. В начале четвертого ко мне присоединился Мейер. Расстелив на песке полотенце, он сел на него и, едва ли не заглушая шум волн, тяжело вздохнул.
Неподалеку от нас у самой кромки воды девять юных стройных девушек играли в игру собственного изобретения. Четыре из них находились на берегу, а остальные — в воде. Одна из играющих держала в руках биту — выброшенную морем деревяшку — и маленький желтый мячик. Если при ударе битой мяч перелетал через головы соперниц, а те не успевали… Короче говоря, играющие носились взад-вперед, пронзительно визжали и громко смеялись.
— Стая веселых птичек? — кивнув в сторону девушек, произнес Мейер.
— А может, кисок?
— Неплохо. Хм… А если умопомрачительных кисок?
— Еще лучше. Ты, Мейер, выиграл. Впрочем, ты всегда выигрываешь.
Мейер медленно почесал облезшую грудь и улыбнулся.
— Мы оба выиграли, — произнес он. — Оттого, что пришли сюда. В таком месте напряжение и усталость, накопленные за день, буквально улетучиваются. Мейер здесь отдыхает и душой и телом. А юные леди играют и резвятся. Пока. Пройдет время, и большинству из них станет не до веселья.
— Повзрослеют и станут серьезными? — спросил я. — А зачем?
— Как — зачем? Это от человека не зависит. Удивительно. Эти девушки войдут в новую жизнь веселыми и молодыми, а через год на их лица ляжет печать усталости.
Одна из стоявших на берегу девушек, проследив траекторию полета мяча, резко махнула рукой и бросилась в воду.
— Потрясающая фигурка, — не сводя с нее глаз, тихо произнес Мейер.
— Ты, Мейер, пошлый старик.
— Сам ты, Макги, пошлый. Да я до такого ребенка в жизни не дотронусь. А сказал я это без всякой задней мысли. Но ведь правда хорошенькая?
— Не то слово.
— Имени не знаю, а вот фамилия ее Кинкейд. Знаешь, как ее все называют? Хлебницей. Это потому, что у нее невероятный аппетит. Учится в колледже в Йеле и специализируется на экономике. Светлая голова. Отец ее в штате Коннектикут выращивает табак. Сюда она приехала на пятилетием «порше» с двумя подружками. Собирается этим летом поработать на экскурсионном теплоходе. Продавщицей в бутике. Дома держит собаку по кличке Ровер. Сейчас эта кличка самая распространенная. Рассказывает, что у нее был роман, но он неожиданно закончился, и теперь она уже никого не полюбит. Раньше увлекалась теннисом, но сейчас предпочитает…
— Все, Мейер, замолкни. Хватит болтать.
— Ты видел, как она махнула рукой? Мне кажется, тому, кто сидит за нами.
— Что?
— Никогда не видел такого очаровательного ребенка. А то, что я тебе о ней рассказал, я узнал от других девочек.
— Ты что, поддал?
— Нет. Но если ты не против…
Неожиданно девушки прекратили игру, бросили биту и трусцой побежали по пляжу.
— Тревис, у меня сегодня не совсем удачный день, — доложился Мейер. — Кое-что узнал, но так, ничего существенного. Деннису Уотербери лет тридцать пять. С хорошими манерами, практичный, напористый, быстрый, безжалостный и поразительно честный. Если даст слово, то непременно сдержит его.
— Слушай. Знаешь, что мне удалось…
— Подожди. Дай-ка я сначала закончу. Так вот, сто акций Бролла стоят по десять долларов за штуку, а его деньги и деньги остальных учредителей пошли на покупку земли, подготовку строительной площадки, прокладку дорог, начало строительства, подвод воды, ее очистку и так далее. Таким образом, Бролл с людьми вроде Уотербери и ему подобными может держаться на равных. Тем не менее он очень боится испортить с ними отношения. Как-никак, вложив в это дело миллион, он получает два с половиной. Великолепная перспектива, а риск — небольшой.
— Так вот, о Мэри. Я…
— Кстати. Какие бумаги она должна подписать для Гарри, я так и не выяснил. Но мне стало известно, что только не те, которые имеют отношение к акциям Бролла. Дело в том, что ни в одном документе, касающемся их, имя Мэри не упоминается. Все они выписаны на его имя.
— А я могу сообщить тебе, что Мэри жива и здорова. Сейчас она в Гренаде.
— В Испании?
— Нет. На острове.
— Дорогой мой, этот остров испанцы произносят как Гренай-да. А Гренадой он стал благодаря англичанам. Они произносят его название на свой манер. Впрочем, и другие географические названия тоже.
— Ты там был?
— Нет.
— Но ты хоть об этом острове что-нибудь знаешь?
— Нет. Только его правильное название.
— Давай поплаваем.
В пятидесяти ярдах от кромки воды Мейер догнал меня и спросил:
— Если Гарри не смог выяснить, где Мэри, то как это удалось сделать тебе?
— Вышел на того, кому это доподлинно известно. В турагентство я не обращался, а переговорил с соседкой, которая жутко ненавидит Гарри. Поначалу она решила, что меня к ней подослал он. Но мне все же удалось ее переубедить. Кофе она готовит, прямо скажу, отвратительный.
— А Гарри к ней тоже обращался?
— Да. Почти две недели назад. Плакал. Правда, к ней он нагрянул без пистолета, но вел себя грубо. По ее словам, чуть душу из нее не вытряс.
Мейер кивнул и, сделав несколько мощных гребков руками, отплыл от меня. Каждый раз, видя его плавающим в море, я вспоминаю тюленей.
Когда я вылез из воды и подошел к сидевшему на полотенце Мейеру, то сразу по его лицу понял, что он раздражен. Редкое для Мейера состояние.
— Чем-то обеспокоен? — поинтересовался я.
— Тревис, нелогичные поступки людей и их непонятные всплески эмоций меня просто бесят. Жена ушла более трех месяцев тому назад!.. Неужели он не мог выйти на ее след по банковскому счету или кредитным карточкам?
Я объяснил Мейеру, что у Мэри в банке счет на доверителя, на что он объявил, что у него в банке «Сазерн нэшнл» работает знакомый, но встретиться с ним можно не раньше понедельника.
— Думаю, не стоит, — сказал я. — Достаточно того, что мы уже знаем. Мэри на Гренаде, и Гарри Бролл ее ни за что не разыщет.
Проходя по пешеходному мостику, я посмотрел на заходящее солнце. Оно медленно опускалось за горизонт, окрашивая западную часть неба в желто-оранжевый цвет.
— Это не так уж и важно, — произнес Мейер.
— Что?
— То, что происходит с другими. Макги, взгляни на автомобили. Посмотри на людей, которые в них сидят. Посмотри на тех, кто плавает на яхтах или загорает на пляже. Все они, включая толстых детей, старух, похожих на ящериц, и красивых длинноволосых блондинок, движутся к своему концу. Причем с одинаковой скоростью. И мы с тобой, Макги, тоже. Шаг за шагом приближаемся к могиле. Все, кого мы нынче знаем и видим, постепенно перемрут, как жители Древнего Рима. Только неизвестно, когда именно.
— Боже, Мейер, да ты философ! Придется угостить тебя ужином.
— Только не сегодня — настрой не тот. Лучше я открою какие-нибудь консервы, немного прогуляюсь и пораньше лягу спать. Зачем мне своим хмурым видом портить настроение другим?
