Мэри Кларк - Ты обратилась в лунный свет
— Спасибо, Нейл. Нет никого глупее старого дурака, я так понял.
В дверь тихонько постучали, и вошла Триш, неся на подносе кофе.
— Он все еще пытается продать вам эти акции Эдзеля, мистер Ван Хиллари?
— Нет, он только что отбил у меня охоту это сделать. Триш, какой ароматный кофе.
Обсудив финансовые дела, они подошли к вопросу, давно волновавшему супругов Ван Хиллари.
— Нам по семьдесят восемь лет, — сказал Лоренс, благоговейно взглянув на жену. — Знаю, что мы неплохо выглядим, но, увы, многое нам уже не под силу… Дети живут далеко. Дом в Гринвиче требует больших усилий и денег, ко всему еще ушел на пенсию наш старый управляющий. Мы серьезно подумываем о доме для престарелых где-нибудь в Новой Англии. Зимой мы по-прежнему уезжаем во Флориду, но было бы хорошо снять с себя заботы о доме и земле.
— Где в Новой Англии? — спросил Нейл.
— Возможно, в Кейпе или в Ньюпорте. Хотелось бы поближе к воде.
— В таком случае поступаюсь что-нибудь paзузнать для вас за выходные. — Вкратце он рассказал им про нескольких клиенток его отца, которые поселились в «Латам Meйнор» в Ньюпорте и были совершенно счастливы.
Когда они встали, чтобы уйти, Фрэнсис Ван Хиллари чмокнула Нейла в щеку.
— Никакого керосина для горелок, обещаю. И сообщите нам все, что узнаете об этом месте в Ньюпорте.
— Конечно. — «Завтра, — думал Нейл, — завтра я буду в Ньюпорте и, может, встречусь с Мэги».
«Шанс невелик!» — ехидно сказал его внутренний голос.
Вдруг его как громом поразило. Однажды за обедом у Нери Джимми Нери и Мэги говорили о ее поездке в Ньюпорт. Она назвала ему имя своей мачехи, и он вспомнил, что это было какое-то старинное кельтское имя. Джимми должен знать, конечно, он сам говорил об этом.
Повеселевший Нейл с воодушевлением принялся за работу. Сегодня он пообедает с Нери, решил он, потом отправится домой собираться. Завтра он едет на Север.
В восемь вечера Нейл и Джимми Нери доедали жареных моллюсков с картофельным пюре. Мысленно молясь об удаче, Нейл спросил Джимми, не помнит ли он имени мачехи Мэги.
— Ага, — сказал Джимми. — Дай подумать. Имя красивое. Сейчас. — Розовое лицо Джимми исказилось от напряжения. — Нива… Снобан… Мейв… Клоисса… Нет. Вот оно! Финнуала. По-кельтски означает «белокурая». Мэги говорила, что старушка была известна как Нуала.
— Для начала хоть что-то. Я готов тебя расцеловать, Джимми, — обрадовался Нейл.
На лице Джимми мелькнуло беспокойство.
— Только попробуй.
25
Мэги не надеялась уснуть, но, закутавшись в теплое стеганое одеяло, утонув в пуховой подушке, она не просыпалась, пока в 9.30 не зазвонил телефон.
Впервые за несколько дней голова ее прояснилась, и она почувствовала себя отдохнувшей. Глядя на солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь жалюзи, она потянулась к телефону.
Это была Грета Шипли. Словно извиняясь, она сказала:
— Мэги, хочу поблагодарить тебя за вчерашнее. Это так много для меня значит. И пожалуйста, не соглашайся, если не уверена, что действительно хочешь это сделать, но ты упомянула, что собираешься забрать вещи Нуалы, которые здесь остались… ну… понимаешь, нам разрешается приглашать гостей на обед. Я подумала, если у тебя нет других планов, то можешь пообедать со мной сегодня.
— У меня нет никаких особых планов, приду с удовольствием, — искренне обрадовалась Мэги. Вдруг у нее промелькнула мысль, некий образ. Кладбище. Могила миссис Райнлендер. Или что-то другое? Вчера она там что-то заметила. Но что? Надо вернуться и посмотреть. Кажется, это была именно могила миссис Райнлендер, но если она ошиблась, то придется осмотреть все, что они навещали.
— Миссис Шипли, — сказала она, — пока я здесь, хочу пофотографировать Ньюпорт для своей работы. Звучит, может быть, жутковато, но кладбища Святой Марии и Святой Троицы имеют такую замечательную атмосферу старого мира, они идеально подходят для моих целей. Некоторые из могил, что мы вчера посетили, так красивы, и я хочу увидеть их еще раз. Не могли бы вы напомнить мне, чьи они?
Она надеялась, что наспех придуманный повод звучал не очень фальшиво. «Но я действительно работаю над этой темой», — подумала она.
Грета Шипли, однако, не заметила ничего странного.
— О, они так красиво расположены, — согласилась она. — Конечно, скажу тебе. Вооружилась ручкой и бумагой?
— Да, готова. — Нуала держала рядом с телефоном блокнот и ручку.
Спустя три минуты Мэги знала не только имена, но и особые приметы могил. Она была уверена, что найдет их без труда. Оставалось только понять, что ей нужно.
Повесив трубку, Мэги выбралась из кровати, потянулась и решила принять душ. «Теплая ванна вечером, чтобы лучше спалось, — подумала она, — прохладный душ, чтобы проснуться. Какое счастье, что я не родилась четыреста лет тому назад». Она вспомнила строки про королеву Елизавету Первую: «Королева принимала ванну раз в месяц, если пожелает».
Ванна была на красивых звериных ножках, а душ такой приятно колющий и бодрящий. Завернувшись в махровый халат и накрутив на мокрые волосы тюрбан из полотенца, Мэги спустилась вниз и приготовила себе легкий завтрак, который отнесла в спальню, чтобы насладиться им во время одевания.
С сожалением она поняла, что вещи, которые взяла с собой, недостаточны для двухнедельной жизни в незнакомом городе. С утра ей надо заняться поиском какого-нибудь магазина и купить одну-две дополнительные юбки и блузки или свитера. Она знала, что в «Латам Мейнор» одевались старательно, кроме того, она согласилась в пятницу пообедать с Лайамом, а для этого следует нарядиться. Когда они с Лайамом обедали вместе в Нью-Йорке, он всегда выбирал самые дорогие рестораны.
Подняв жалюзи, она открыла окно и почувствовала теплый нежный ветерок, который означал, что после предутренней сырости в Ньюпорт пришла идеальная для фотографирования осенняя погода.
Мэги оделась и минуту изучала себя в зеркале над столиком. В глазах больше не осталось следов от пролитых по Нуале слез. Они снова были ясные, голубые, как сапфиры.
Именно так сказал про ее глаза Пол во время их первой встречи. Казалось, это было невозможно давно. Она была подружкой невесты на свадьбе Кея Келера, он дружком жениха.
Банкет устроили в клубе «Шеви Чейз Каунти» в Мэриленд, возле Вашингтона. Он сидел рядом с ней. «Мы разговаривали весь вечер, — подумала Мэги. — После венчания протанцевали практически все танцы. Потом он обнял меня, и мне показалось, что я очутилась у себя дома».
Тогда им было по двадцать три года. Он учился в Авиационной академии, она только что закончила стажировку в нью-йоркском университете.
«Все говорили, что мы красивая пара, — вспомнила Мэги. — Смотрелись очень контрастно. Пол совсем светлый, с белокурыми прямыми волосами и голубыми глазами, нордический тип, который он унаследовал от финской бабушки. Я — темноволосая кельтка».
Пять лет после его смерти она носила его любимую прическу. Но в прошлом году обрезала волосы на три дюйма. Теперь они едва доставали до плеч, но в награду за это, став более короткими, лучше вились. К тому же с ними теперь меньше забот, а для Мэги это было очень важно.
Полу еще нравилось, что она пользовалась только пудрой и губной помадой. Теперь в особых случаях она красилась побольше.
«Почему я сейчас об этом думаю?» — спросила себя Мэги, одеваясь, словно она рассказывала Нуале. Все это произошло в годы, когда они были в разлуке, и она собиралась обо всем ей рассказать. Нуала рано овдовела, она бы ее поняла.
Теперь безмолвной молитвой Нуала похлопочет за Мэги перед своими любимыми святыми, чтобы они помогли ей понять, что так встревожило ее на кладбище. Она подхватила поднос с остатками завтрака и отнесла на кухню.
Через три минуты, проверив содержимое сумки, заперев дверь на два замка и прихватив камеру «Никон», она отправилась на кладбище.
26
Миссис Элеонора Робинсон Шандлер прибыла в «Летам Мейнор» на встречу с доктором Вильямом Лейном ровно в 10.30.
Лейн принял эту аристократку с обаянием и радушием, благодаря которым он считался отличным директором и практикующим врачом этого пансиона. Он знал историю миссис Шандлер наизусть. Эта фамилия хорошо известна на Род-Айленде. Бабушка миссис Шандлер была одной из светских гран-дам во времена расцвета города в девяностых годах прошлого века. Она станет удачным дополнением заведению и, очень возможно привлечет новых гостей из своих друзей.
Ее финансовое положение, хотя и внушительное, слегка его разочаровало. Очевидно, что большую часть состояния она передала своей многочисленной семье. За семьдесят шесть лет она хорошо постаралась для перенаселения планеты: четверо детей, четырнадцать внуков, семь правнуков и немало еще в перспективе.
Однако с учетом ее имени и происхождения она вполне может рассчитывать на двухкомнатный номер, предназначавшийся для Нуалы Моор, решил он. Ясно, что она привыкла ко всему самому лучшему.
