Светлана Алешина - Изящный стиль работы
Лучше всех было, конечно, Фримену — Ардасова-старшая жила в нормальном доме, да и следить за ней было не нужно. Если, конечно, она не была сообщницей, но эта идея, согласитесь, из области фантастики…
Но как бы там ни было, а пришлось нам расстаться, как трем богатырям на перепутье.
Я влезла в трамвай, и очень скоро мимо окон вместо привычного моему взору городского пейзажа замелькали картины природы — леса, озера и виноградники… Впрочем, я преувеличиваю. Мелькали, как обычно, чахлые деревца, небольшие полуразвалившиеся домишки, потеснившиеся под наглым напором начинающейся череды особняков, и мусорные контейнеры, которые, по-моему, собирались стать главной приметой начала нового тысячелетия. Конечно, будь моя воля, я бы хоть раскрасила их в яркие цвета. Но воля была не моя, посему они были убоги и унылы, хотя и продолжали отвлекать мое внимание от текущих проблем.
Более того, непостижимым образом вид этих идиотских контейнеров рождал в душе моей странное состояние беспросветной тоски — все происходящее начало казаться глупым и бесцельным, а мы втроем теперь ассоциировались в моем воображении с этими пошлыми и бестолковыми мусорками. В принципе, зачем мы влезли в это дело? Восемь лет — и никаких следов… Короче, к тому моменту, как я подъехала к нужной мне остановке, я успела перейти на сторону здравомыслящего Ларчика и увериться в том, что все наши усилия обречены на провал.
Еще более грустно стало мне, когда я вылезла из трамвая и пошла вверх по улице, совершенно пустынной, печальной, где по одной стороне стояли заброшенные пионерские лагеря, а с другой стороны эти отвратительные особняки.
Наконец я добралась до каких-то ужасных красных ворот с железной черной дверью.
— Вылитое Воскресенское кладбище в миниатюре, — пробормотала я, рассматривая этот образчик чьего-то дурного вкуса.
Впрочем, скоро я поняла, чьего. Судя по номеру, это был тот самый особняк, какой я и искала. А странный «загробный» вкус, оказывается, был присущ не кому-то, а господину Чеботареву, за которым я собиралась следить.
Глава 7
Старцев брился.
Обычно эта процедура занимала у него много времени. Как и все, что могло доставить Старцеву удовольствие.
Из приемника лилась залихватская мелодия воровского шансона — по своей сути Старцев так и остался там, в восьмидесятых годах, под эти «трехаккордные» мелодии прошла его молодость. Старцев свою молодость очень любил, хотя…
Но он не будет вспоминать о неприятном. Они с Чеботаревым…
Кстати, о Чеботареве.
Он перестал бриться и рассмотрел свое отражение в зеркале.
— Кстати, о Че-бо-та-ре-ве, — пробормотал он, выдавливая неожиданно возникший на переносице юношеский прыщик. Почему-то наличие прыщика развеселило Старцева, напомнив ему опять же о молодости.
Так вот, о Чеботареве… Это было как прыщик из молодости — потому что, общаясь с ним, Старцев забывал о своем возрасте. Конечно, он предпочитал встречаться с ним тет-а-тет, без этой зануды Ирочки, но куда ж от нее деться? Иначе, черт возьми, придется обойтись без Юленьки, а без Юленьки Старцев обходиться не хотел.
— Юленька, Юленька, — пропел он и игриво подмигнул своему отражению.
Красотка Юленька, а если к Юленьке прибавить папу, вернее, папино положение, его денежки, его влияние в обществе, получится не просто Юленька, а целое сокровище…
Сеанс бритья был окончен. Впереди маячила приятная перспектива выпить кофейку, потом свидание с Юлей.
Кассета кончилась. Он переключился на приемник.
— Если вы сегодня увидите, как паук плетет свою сеть, ваши дела пойдут в гору, — сообщил радостный ведущий.
Пауков в квартире у Старцева не было. А жаль…
Он подошел к окну.
Солнце пробивало дорогу сквозь облака. Утренний ветерок шевелил занавеску. В целом погода была прекрасная, только ветер не нравился господину Старцеву…
Во дворике сидела дама в черных очках и курила, явно скучая.
Дама была красивой, и если бы не Юля…
Старцев вздохнул.
Дама поднялась, продемонстрировав Старцеву идеально стройную фигурку, и лениво направилась к «БМВ» цвета электрик.
— Однако, — пробормотал заинтересованный красоткой Старцев. — Она не только хороша собой, она еще и при баксах!
И снова он вспомнил о Юле.
Впрочем, через несколько минут он все-таки вернулся мысленно к светловолосой красавице-незнакомке, твердо вознамерившись выяснить, кто это такая. Он не сомневался, что она живет в элитном доме напротив — жильцов своего дома Старцев знал неплохо.
Он посмотрел на часы — пора было собираться.
— Ах ты, донжуан несчастный, — ласково погрозил он пальцем собственному отражению. — Скоро придется тебе взяться за ум, старина! Хотя бы ненадолго…
Но эта девушка была само совершенство, и он смотрел ей вслед, пока собирался, потом пытался угадать, куда она сейчас поедет, но каким же сильным было искушение немедленно выбежать на улицу и попросить ее подвезти его хотя бы один квартал, чтобы познакомиться!
* * *Улица Тараканова вполне соответствовала своему названию. Если вы приезжали сюда из центра Тарасова, вы легко ощущали разницу — более того, некоторые жители данной улицы утверждали, что центр Тарасова отличается от улицы Тараканова примерно так же, как Швейцария от почившего в бозе Советского Союза. Ехидные аборигены окрестили улицу Тараканова улицей тараканов, но Елена Тимофеевна почитала свой район вполне достойным — базарчик неподалеку да и квартиры хорошие в доме.
Этим утром она как раз и совершала легкий променад в сторону базарчика.
— Абрикосы, помидоры, черешня, — повторяла она себе под нос, как магическую формулу, дабы ничего не забыть; в последнее время сказывался возраст, и Елена Тимофеевна часто забывала, зачем она отправилась в поход. — Абрикосы, черешня, по… Черт!
Надо же было ей так глупо поскользнуться!
Она взмахнула руками, пытаясь ухватиться за воздух, но воздух внезапно принял человеческие очертания, и Елена Тимофеевна уцепилась за чей-то рукав, а потом ее неожиданно подхватили крепкие мужские руки, и Елена Тимофеевна прямо на этих руках и осела, остолбенело всматриваясь в неземной красоты лицо, такое прекрасное, что Елене Тимофеевне померещилось, будто она все же упала и теперь ее подхватил ангел, который намеревается отнести ее прямо в заоблачные высоты, дабы представить господу богу.
— Все в порядке? — участливо поинтересовался посланник господа. — Вы ничего не сломали?
Елена Тимофеевна поспешно замотала головой и даже немного поерзала, чтобы убедиться в правоте своего предположения, что вызвало недовольную гримаску на лице красавца, ведь Елена Тимофеевна была женщиной дородной и держать ее на руках было делом нелегким.
Поэтому, сколь ни приятно ей было находиться в объятиях прекрасного юноши, она сделала попытку высвободиться, проговорив:
— Спасибо, голубчик…
Но вот странность, юноша продолжал держать ее в своих руках, напряженно всматриваясь в глаза.
— Спасибо, — снова попробовала освободиться Елена Тимофеевна.
— Ах да, — рассеянно молвил ее спаситель, продолжая изучать лик Елены Тимофеевны, но тем не менее на сей раз отпустив ее.
«Да неужто он вор, — в испуге подумала Елена Тимофеевна, которой такое поведение показалось подозрительным. — Такой милый мальчик…»
Она осторожно полезла в пакет, но, нащупав кошелек, немного успокоилась.
Бросив украдкой взгляд через плечо, она обнаружила, что странный молодой человек продолжает стоять, сосредоточенно глядя ей вслед.
«Да что это с парнем?» — снова удивилась Елена Тимофеевна.
А парень тем временем сорвался с места и уже догонял ее.
— Простите, ради бога, — начал он, прижимая руку к сердцу. — Но… Скажите, что случилось с вами восемь лет назад? Не обижайтесь на меня, просто я ясно вижу нечто ужасное за вашими плечами…
Елена Тимофеевна застыла.
«Да откуда ж…» — хотела она сказать, но осеклась: во взгляде незнакомца было столько доброты, что она почувствовала доверие к этому человеку, а кроме того, почему-то впервые за много лет ей захотелось расплакаться.
— Вы что, экстрасенс? — попыталась спрятаться от этого нового своего состояния за шуткой Елена Тимофеевна.
— Нет, но вроде того, — признался парень. — Меня называют Фримен. Это означает — свободный человек. И еще меня называют Духовной Собакой, и иногда я чувствую, когда кому-то нужна моя помощь. Сейчас мне кажется, что моя помощь нужна именно вам…
Она помотала головой. За свою жизнь она привыкла, что никому доверять нельзя.
— Нет, спасибо.
Она сделала несколько шагов и снова обернулась.
Он стоял и грыз травинку, наблюдая за ней сквозь умопомрачительно длинные ресницы.
— А собственно, почему я должна его бояться, — пробормотала себе под нос Елена Тимофеевна и развернулась. — Да, вы догадались, — сказала она, улыбаясь ему немного робко. — Мне нужно помочь донести покупки до дома. А там… Там обо всем и поговорим… Хорошо?
