Фридрих Незнанский - Убийство в состоянии аффекта
– А вы знаете, что не имеете права допрашивать меня без согласия моих родителей? – нагло улыбнулся подросток. – А их нет дома.
– Что, хочешь вызвать своего адвоката? – подыграл ему Турецкий.
– Нет. Вы должны вызвать инспектора по делам несовершеннолетних и допрашивать меня в его присутствии.
– Так что, вызвать?
– Смотря что вы собираетесь у меня узнать.
– Ты знал соседку из сто двадцать пятой?
– Ту, что выскочила сегодня из окна? – небрежно махнул рукой подросток. – Знал. В лицо, конечно.
– Она ведь очень красивая была, – намекнул Турецкий.
– Да, ничего, – снисходительно согласился собеседник. – На фотках они лучше выходят.
– Кто – они?
– Ну, эти красотки, модели.
– Ты знал, что она была фотомоделью?
– Да. Она мне говорила.
– Ты с ней разговаривал?
– Иногда.
– Заходил к ней?
– Нет. Пару раз компактами обменивались, я просто постоял в дверях.
– А как вы познакомились?
– Ну как? Просто поболтали раз в лифте о погоде, – хмыкнул подросток.
«Точно, он слышал, как я говорил с соседкой», – подумал Турецкий.
– А больше ты с ней нигде не встречался?
– Один раз, случайно, в одном месте.
– В каком?
– В «Кафе на Ордынке». Это ночной клуб. А что?
– Ты с ней туда ходил?
– Нет, конечно. Я со своей компанией пришел, она там была. Кивнули друг другу – вот и все.
– Она одна была?
– С какой-то девицей. Тоже модель. Красивая: метр весемьдесят, рыжая, волосы пушистые, глаза серо-голубые, кожа белая. Грудь – третий размер.
– Тебе бы фотороботы составлять, – похвалил Турецкий.
– А что, могу, – небрежно пожал плечами подросток. – Я эту ее подружку где-то уже видел, в каком-то журнале. Найти?
– Пока не нужно. Когда ты встретил Полину Лебедеву в «Кафе на Ордынке»?
– На прошлой неделе в пятницу.
– А в последний раз когда ее видел?
– В последний? – парень задумался.
Турецкому показалось, что до него только теперь дошел смысл слов «в последний раз». Лицо подростка посерьезнело, даже погрустнело.
– Наверное, вчера. Да, точно, вчера.
– Вчера? Во сколько?
– Я из школы возвращался… В начале третьего. Она газеты из своего ящика вынимала.
– Писем ей не было, ты не видел?
– Нет, кажется. Она обычно письма рассматривала, стоя у ящиков. Читала, от кого… Нет, вчера она только газеты вытащила и пошла пешком по лестнице, а я на лифте поехал.
– Пешком? На одиннадцатый?
– Да, – подтвердил парень. – Она часто пешком ходила. Для тренировки.
Дверь сто двадцать четвертой открылась, и на площадку выглянула давешняя пожилая дама. Увидев, что Турецкий разговаривает о чем-то с сыном соседей, она очень неодобрительно хмыкнула и демонстративно застыла в дверном проеме, стараясь не пропустить ни одного слова.
Турецкий понял, что пора откланиваться.
– Слушай, ты толковый парень. Ты не знаешь, Лебедева с кем-нибудь из соседей по дому общалась?
Толковый парень задумался. Соседка покашляла, словно у нее запершило в горле. Ротвейлер переключил внимание на новый живой объект. Турецкий прочел его мысли: «Если эта старая ведьма дернется в нашу сторону, я успею прокусить сонную артерию этому типу в серых штанах и завалю бабку на полпути к нашей двери…»
– Мне кажется, она дружила с актрисой с пятого этажа, – назло старой соседке сообщил подросток. – Там у нас в сто восьмой живет известная актриса, в кино часто снималась. В старом, еще совковом… В лицо знаю, а не помню, как зовут.
– Старая актриса?
– Да, старая. Лет сорок, наверное, – искренне ляпнул подросток.
«Мне в его возрасте тоже все сорокалетние казались старыми сморчками», – подумал Турецкий, бодро сбегая вниз по лестнице на пятый этаж. – Только бы была дома, – подумал он о «старой» актрисе. – Если не окажется, оставлю записку и заеду вечером".
И сам же себе ответил ехидным голосом, что зря надеется – никто из здешних жильцов Разумовского с Лебедевой под ручку конечно же не видел. И вообще все они глухие и слепые. И ничто их не интересует, кроме своего кармана.
Ему повезло. Актриса была дома и даже лично открыла дверь, что значительно облегчило Турецкому идентификацию ее личности. Актриса говорила по мобильному, прижав его щекой к плечу, а свободными руками красила ногти. Турецкому она помахала, как старому знакомому, приглашая войти, и ответила телефонному собеседнику:
– Точно, точно, совершенный идиот… Желтое в крапинку и не очень жесткое. Да, и в сиреневом пойдет… Я его накрываю крышкой…
Турецкий переступил с ноги на ногу. Актриса сделала ему глазами и бровями предложение присесть на мягкий пуфик под вешалкой и даже извинилась: мол, треплются и треплются по телефону, никак их не остановишь, вы уж простите, посидите пока… И все это – без единого слова, одной мимикой.
«Как же ее по имени?» – вспоминал Турецкий.
Фамилию он моментально припомнил, а вот имя… Эх, что значит, давно телевизор не смотрит. Наталья? Надежда? Что-то такое на "н"… Настасья?
– Целую, и тебя также, – сказала в трубку актриса, нажала отбой и, отпустив щеку, уронила телефон на колени. Помахала в воздухе накрашенной левой рукой. – Да? Я вас слушаю. Вы кто?
Турецкий представился. По лицу актрисы пробежало облачко досады.
– Да, конечно, это в связи с сегодняшней трагедией.
– Вы уже знаете?
– Весь дом знает. Такое несчастье. А почему вы ведете дело?
– Потому что мне его поручили, – мило улыбнулся Турецкий.
– Я понимаю, – серьезно кивнула актриса, – но почему вам? Вы ведь занимаетесь только важными делами, – подчеркнула она слово «важный». – А та девочка из сто двадцать пятой, как я понимаю, погибла сама… Или я не все знаю?
– Вы хорошо знали Полину Лебедеву? – в свою очередь спросил Турецкий.
– Нет, конечно.
Актриса пожала плечами.
– Обычные соседские отношения. «Здравствуйте, до свидания, как дела?…» Не более.
– Вы не знаете, у нее есть в Москве родственники?
– Нет. Ее родители живут в Омске. Я их никогда не видела. Мне кажется, они ни разу к ней не приезжали.
– Вы знаете, чем Полина занималась в Москве?
– Работала в модельном агентстве, насколько я знаю. Часто уезжала на съемки.
– А кого-то из ее подруг, друзей вы случайно не знаете?
Актриса недовольно нахмурилась.
– Эти ваши вопросы… Откуда я знаю? – раздраженно воскликнула она. – Ну что с того, что я видела ее то с одним человеком, то с другим? Из этого нельзя делать выводы. Мало ли какие отношения их связывали? Это все очень личное… Она со мной не делилась.
– Кто к ней чаще приходил?
– Высокая рыжеволосая девушка. Ну и что? Я даже не знаю ее имени. Если окажется, что она в чем-то замешана, я никаких показаний официально вам давать не буду.
– Я надеюсь, этого не понадобится. Давно вы видели ее с подругой?
– Недавно, но, может быть, и давно. У меня плохая память на время. Мне кажется, на прошлой неделе, но вполне может быть и месяц назад. У подруги серебристый «Сааб», модели не знаю, номера тоже, разумеется. Вам это что-то дает? По-моему, все эти расспросы коту под хвост.
– Большое спасибо. Вы мне помогли. Можно автограф?
Актриса милостиво кивнула.
– Фотографий мне жалко, – предупредила она. – На чем расписаться?
Турецкий протянул блокнот и ручку. Актриса подмахнула лист одним росчерком.
– Не понимаю, кому это нужно, – сказала она, возвращая Турецкому ручку и бумагу.
По ее тону было неясно, что она имеет в виду: автографы или опрос свидетелей.
Турецкий ретировался.
На площадке одиннадцатого этажа он чуть нос к носу не столкнулся с подростком из сто двадцать шестой.
– Вот, я ее нашел, – размахивая журналом, сообщил парень.
Турецкий посмотрел на фотографию рыжей красотки. Девица застыла в независимой позе, выпятив острые локотки и коленки. Она рекламировала нижнее белье.
– Можно?
«Важняк» взял журнал, посмотрел название, пролистал в поисках информации: как зовут модель, имя фотографа, название модельного агентства. Записал все в свой блокнот. Вернул парню журнал.
– Пригодится? – спросил подросток.
Турецкий кивнул.
– Жаль ее.
Турецкий понял, что речь идет о Лебедевой.
– Она в принципе была неплохим человеком, – добавил парень.
Турецкий скрылся за дверью сто двадцать пятой квартиры.
…"Полли, привет, это я. Ты, наверное, еще спишь? У меня одна минута свободная. Сегодня вечером буду у Синеши. Заезжай, если хочешь поболтать. Я считаю, что глупо тебе бояться и безвылазно сидеть в своей норе. Плюнь на всяких придурков, так и жизнь пройдет! Надеюсь, сегодня увидимся. Я с шести утра на ногах, дико измучилась. Все, зовут, убегаю, пока! Буду у Синеши после девяти, приезжай!"
Эту запись автоответчика Турецкий прокрутил раз десять. Номер, с которого звонили, не определился. Голос был женский. Звонили в начале одиннадцатого утра, сегодня.
