Петр Северцев - Хакер и коллекционер
На всякий случай я незаметно осмотрелся. От ближайших скамеек, на которых располагались верные сторожа всех дворов – бабули, меня скрывал высокий густой давно не стриженный декоративный кустарник, а из окон я мог быть обнаружен только в промежутках между кронами деревьев, в изобилии высаженных по периметру дома. Я посмотрел наверх и обнаружил, что нахожусь аккурат под окнами квартиры Саломеева.
«Хм, а ведь эту проволоку вполне могли выбросить из окна», – подумал я. – «А что, если труп действительно находится в квартире».
Третий этаж – на самом деле, это было не очень высоко. Еще раз на всякий случай я обшарил местность вокруг места, где я обнаружил орудие преступления, но вновь ничего не нашел.
Вряд ли кто-нибудь стал бы уносить его далеко от места преступления, а так все очень удобно: окно открыл, выбросил, что надо, и снова закрыл. Меньше хлопот.
Зато у меня теперь хлопот явно прибавилось. Мне предстояло незаметно среди бела дня забраться на балкон третьего этажа и проникнуть в квартиру. Это было на самом деле необходимо, ведь там можно было обнаружить реальные улики, подтверждающие или опровергающие причастность Саломеева к ограблению Кузнецова. Это могли быть сами ордена или только некоторые из них, слепки с ключей, листы бумаги с шифром сейфа или что-либо еще. В общем, я решился.
Росший прямо под балконом молодой тополь подтолкнул меня к мысли, что его вполне можно было использовать вместо лестницы. Скрытый внутри кроны, я влез на уровень третьего этажа и немного раскачал верхушку. Когда та наклонилась над балконом, я тихонько соскользнул на кафельный пол.
Кудияра Яковлевича я действительно обнаружил в ванной. Он лежал там в воде прямо в одежде и, что удивительно, в ботинках, широко раскрыв глаза и высунув язык. Руки его были сжаты в кулаки, ноги согнуты в коленях. На лбу красовалось яркое рассечение, из которого уже перестала сочиться кровь. Узким ярким лучом поперек горла от уха до уха тянулась почти свежая странгуляционная полоса. Будучи убежден в том, что орудием преступления является не что иное, как проволока, лежащая у меня в кармане, я не стал примерять ее к горлу Саломеева, а просто вышел из ванной и закрыл за собой дверь. Зрелище действительно было ужасающим.
Обеспокоенные коллеги Кудияр Яковлевича могли нагрянуть к нему домой с минуты на минуту, причем, вместе с милицией, встреча с которой совершенно не входила в мои планы. А потому мне следовало очень поторопиться. Поэтому я отправился на кухню.
Судя по всему, преступники очень торопились замести следы, поэтому не очень аккуратно протерли кровь на обеденном столе. Связавшись с Приятелем, я попросил его помощи.
– Посмотри в духовке, – был его первый совет.
Действительно, многие хранят в ней сковороды, и действительно, сунувшись туда, я нашел небольшую стопку.
Первая же, лежавшая сверху, оказалась той самой, которой и огрели Саломеева по голове. На ее днище засохла кровь.
– Оглушив жертву ударом сковороды, преступники стали его душить, однако он очнулся и попытался оказать сопротивление.
Однако было уже поздно, и Саломеев погиб, – рассказал Приятель примерную картину происшествия. – Поищи ордена под холодильником, плитой, ванной или диваном. Скорее всего, их не могли успеть найти.
Я обшарил все места, подсказанные Приятелем, но не обнаружил никаких следов коллекции. Если вещи не лежали где-нибудь в тайнике, то скорее всего в квартире их и не было. А что, если убийство и вовсе не было связано с коллекцией? Тогда мне просто нечего здесь делать. Те, кому будет поручено это дело, сами справятся без моей помощи. Жаль только, что уже нельзя будет подбросить им улику в виде орудия убийства, ведь на нем теперь – мои пальцы. Так что, будем уходить.
Напоследок я решил все-таки слегка осмотреть труп и вернулся в ванную. Саломеев лежал на спине, поэтому я мог легко добраться до карманов брюк и рубашки. Я засунул руку в правый нагрудный карман и... ощутил что-то твердое и холодное с острыми краями. Так, интересно, что это. Сейчас посмотрим.
Однако вытащить предмет оказалось не таким уж простым делом.
Он зацепился за ткань и отказывался вылезать. Наконец, мне надоело тянуть, и я с силой рванул железяку на себя.
Послышался треск ткани, и на свет божий я извлек... небольшой георгиевский крестик.
«Вот тебе раз!» – подумал я. – "Откуда он здесь, интересно? Неужели Кудияр интересовался подобной ерундой?
Вряд ли".
Чтобы выяснить, как награда, почти не имеющая никакой ценности, могла попасть к крутому антиквару, я вновь связался с Приятелем. Конечно, точно он не мог знать, что именно произошло в данной квартире сегодня утром или вчера вечером, однако твердо предположил, что крестик был подброшен. Вряд ли антиквар (именно антиквар, а не коллекционер) такого уровня и с таким опытом стал бы интересоваться простым солдатским крестом. Тем более, что в похищенной коллекции действительно была такая вещь. Кто-то очень захотел, чтобы под подозрение попал Саломеев, а поскольку в живых его уже не осталось, стало быть, делу конец.
– Несомненно, его убил тот, кто был причастен и к ограблению Кузнецова, – добавил Приятель. – А потом засунул крест в карман. Но отпечатки пальцев мы скорее всего не получим. Впрочем, забери его с собой, может пригодиться.
Я еще раз повертел в руках крест, обтер и положил его в задний карман. Осторожно открыв входную дверь, я с совершенно непринужденным видом спустился по лестнице и проследовал мимо бдительных бабулек на улицу, где была припаркована машина. Соблазна позвонить в милицию и рассказать об убийстве не было, он с лихвой перекрывался чувством осторожности, ведь это преступление запросто могли бы повесить на меня. Тогда вряд ли я смог бы выполнить заказ Кузнецова – ведь Приятеля с собой в тюрьму не возьмешь.
А теперь мне предстояла встреча с еще одним возможным свидетелем – Николаем Абрамовичем. Ведь он был одним из тех немногих, кто точно знал о коллекции и даже видел ее. Куда еще могла быть передана эта информация, в какую сторону ведет цепочка, я и собирался узнать, пообщавшись с племянником Кузнецова.
Обстоятельства изменились, поэтому следовало спешить.
Теперь, решив застать его врасплох, я не стал предупреждать звонком, а нагрянул прямо в квартиру. Единственное, что могло меня смутить, да и сильно помешать нашей беседе, так это присутствие дома его матери – сестры Семена Борисовича.
Естественно, что тогда начались бы упреки в мой адрес за то, что я подозреваю ее мальчика в гнусном преступлении, и тогда никакого разговора не состоялось бы. Однако, к счастью, Николай был дома один. Видимо, он уже настолько взрослый юноша, что и самостоятельно может добраться домой из аэропорта.
Тем не менее поначалу дверь долго не открывалась. По моим подсчетам, самолет из Москвы должен был приземлиться на нашем аэродроме уже полтора часа назад, а за это время можно было и пешком успеть добраться до дома, даже отмечая по дороге свой приезд в каждой забегаловке. Впрочем, тогда он вряд ли был бы в состоянии помогать мне вести поиски преступника.
И все-таки моя настойчивость оказалась вознаграждена. А я-то думал, что за постоянный шорох раздается из-за двери.
Николай встретил меня в роскошном банном халате, похоже, персидском. Длинные спутанные волосы он еще не успел вытереть, поэтому по его плечам, спине и груди струились тонкие линии воды. Мой приход его явно смутил, однако меня еще больше удивило его безрассудство при открывании двери явно незнакомому человеку.
– Не боитесь вот так, первому встречному дверь открывать, не спросив, кто там, Николай Рустамович? – спросил я. – А вдруг я грабитель?
Николай нервно поморщился, соображая, какую же глупость он сейчас совершил, однако довольно быстро пришел в себя. Пожав плечами, он спросил:
– Ну, и кто же Вы такой? Неужели и правда грабитель?
– А-а! Не угадали! – радостно сообщил я. – Не беспокойтесь, я хороший, поэтому неудобства причиняю Вам исключительно в силу определенных обстоятельств, которых я невольно коснулся по долгу службы и о которых собираюсь поведать Вам. А может, и сам чего узнаю. Я, собственно, за этим и пришел. Не помешаю?
Я уже знал, что он ответит, поэтому сам прошел в прихожую.
– Вы что, из милиции? – почти испуганно спросил Николай.
– Я ничего и не знаю, я только сегодня приехал...
– Мы в курсе, – спокойно ответил я, догадываясь, что ему уже сообщили о дядиных неприятностях. – Не волнуйтесь, никто не собирается спрашивать Вас о том, чего Вы не знаете.
Может быть, пройдем в кухню.
Что ж, это привычка. Даже в гостях я предпочитаю проводить время на кухне, если только там не полный бардак, как у соседа Буханцева, или хозяин не предложит поговорить в гостиной, как Кузнецов. Здесь я всегда чувствую себя хозяином положения, потому что лучше соображаю. Теперь я просто устал ждать, когда же этот тормозной, как многие программеры, юноша соизволит проводить меня куда-либо и дать, наконец, стул. Кстати, его несообразительность может сослужить мне службу: он воспринял меня как мента и не спросил удостоверения. Это хорошо. Органов многие боятся, особенно если есть за что.
