Светлана Алешина - Синий дракон
Моя шутка успеха не имела — взгляд Лоры по-прежнему оставался напряженным и печальным. Я повернулась к Виктору:
— Ладно, веди нас, Сусанин! Без тебя мы не то что катера — мы, наверное, и Волгу-то не найдем!
Глава 7
— Да-а, история и в самом деле весьма запутанная!
Так воскликнул Сергей Иванович Кряжимский, когда мы посвятили его во все перипетии сегодняшних поисков. Задумчиво потирая руки, он долго рассматривал наши трофеи, а потом сделал заключение:
— Ну что ж, следует признать, что я в своих предположениях ошибся! Этот ключ меняет все дело. Если бы Кротову нужно было имитировать свою смерть, он бы, конечно, не оставил ключ в тайнике. Несомненно, он рассчитывал за ним вернуться. И очень скоро — может быть, в пределах двух-трех часов. Но что-то ему помешало. А так бы он снова переоделся в лесу, нацепил плавки и вернулся на остров, где без труда убедил бы пьяных собутыльников, что все время находился на острове. Вот! Кажется, теперь я понял — он готовил себе алиби!
— Вы думаете? — с сомнением спросила я. — Какое-то дурацкое алиби. Как на него посмотрели бы в суде? Свидетели все пьяные…
— Простите, Ольга Юрьевна, я с вами не соглашусь, — возразил Кряжимский. — Алиби как алиби. И обратите внимание, кто остался на острове — все абсолютные внушаемые люди! Будьте уверены, на суде они в один голос заявили бы, что выпили чуть-чуть, а Крот находился при них неотлучно от начала и до конца пикника.
— Ну, я в этом совсем не уверена, — заявила я. — Именно потому, что они все внушаемые. Хороший следователь вытянул бы у них всю подноготную за пять минут!
— Ну, это еще как сказать! — покачал головой Кряжимский. — Эти маргиналы — удивительная публика. Никогда не знаешь, чего от них ждать. И потом, учтите — интеллект Крота вряд ли намного выше, чем у его приятелей. Сами посудите, если ему потребовались свидетели для алиби — какой, собственно, у него мог быть выбор? Я считаю, что в рамках своих возможностей он использовал оптимальный вариант. Но что-то нарушило его планы. Поэтому вместо результата «я все время здесь был» получился результат «я здесь утонул». И, знаете, Ольга Юрьевна, сдается мне, что тот человек, который первым произнес слово «утонул», имеет какое-то отношение к этому разговору. Есть у меня такое предчувствие!
— Да у меня самой этот Артур вызывает подозрения, — поморщилась я с досады. — Но где его теперь искать? Почти безнадежное дело!.. Хочу вот попробовать проникнуть в квартиру Кротова. Может быть, там что-то удастся найти?
— Будьте крайне осторожны, — строго сказал Кряжимский. — Во-первых, правовой аспект. У нас могут быть неприятности. А во-вторых, кто знает, чего ожидать от этого Крота. Человек очень сомнительный!
— А для чего, собственно, понадобилось Кротову алиби? — вопросительно глядя на Кряжимского, спросила я. — Это должно быть что-то очень серьезное, я думаю. Может быть, пока мы наведаемся к нему на квартиру, вы ознакомитесь с милицейскими сводками — что там было восемнадцатого августа?
— Хорошо, я постараюсь все выяснить, — пообещал Сергей Иванович.
Порешив на этом, мы закончили совещание и вышли из кабинета. Марина, преисполненная почти материнского сострадания, поила Лору кофе. По тому, как та уплетала прилагавшиеся к кофе пончики, было ясно, что она ничего не ела, по крайней мере, целые сутки. Торопить ее не было смысла — еще не подъехал Виктор, который должен был возвратить катер владельцу. Без него соваться в квартиру Крота было бы полным безрассудством.
Разумеется, тут же вертелся и Ромка, который в отношении своей внешности пошел по стопам Кирилла — синяки он прикрывал солнцезащитными очками. Ромка нюхом чуял, что мы что-то затеваем, и всем своим видом старался показать, что он тут далеко не лишний. Я старательно избегала его умоляющих взглядов, потому что на данном этапе расследования участие несовершеннолетних категорически не предполагалось.
Наконец он не выдержал и прямым текстом сообщил мне, что душа его разрывается, когда он видит, что все при деле, а ему, парню энергичному и способному, нечем себя занять. Ему, мол, не хочется есть хлеб даром.
Я выслушала его, наморщила лоб, а потом совершенно невинно сказала, словно что-то вспомнив:
— Ах, да! Ромка, ты просто молодец! У меня абсолютно вылетело из головы, что нужно сделать.
Лицо Ромки, в начале моей речи осветившееся было счастьем, постепенно вытягивалось — по мере того, как он уяснял себе, какую каверзу я ему подстроила. Наконец оно стало похоже своей формой на огурец, а Ромка с отчаянием осознал, что его не только не принимают всерьез, но и вообще удаляют с театра боевых действий.
— Ольга Юрьевна! — дрогнувшим голосом произнес он.
— Что? Ты уже передумал? — с беспокойством спросила я. — Ты уже согласен есть хлеб даром? Если это так, я не буду настаивать. Кадры нужно беречь!
— Эх, Ольга Юрьевна! — повторил Ромка с таким укором, что я едва не прослезилась, и с обреченным видом поплелся к столу, за которым сидела Марина.
Взяв у нее нужную бумажку, он положил ее в папку и вышел в коридор, ни на кого не взглянув и, как старик, волоча ноги. Марина, которая сама временами вела себя по-детски, показала ему в спину язык и подмигнула мне.
В три часа вернулся Виктор. Мы решили больше не откладывать дела в долгий ящик и, взяв с собой Лору, поехали на Кузнечный проезд. Признаться, я немного нервничала. Если быть до конца откровенной, то человек, ведущий частное расследование, рано или поздно непременно бывает вынужден в какой-то степени преступить закон. С этим смиряешься, но привыкнуть к этому нельзя.
Лора тоже заметно дергалась, но, по-моему, незаконность предстоящего вторжения волновала ее меньше всего. Просто она изводила себя бесконечным и неразрешимым вопросом — куда исчез Крот? Вопрос действительно был заковыристый, и я не была уверена, что в скором времени мы получим на него ответ, даже попав в квартиру Крота.
А туда надо было еще попасть. Мы как-то, не сговариваясь, все пришли к выводу, что ключ, найденный в голубых плавках, имеет отношение именно к этой квартире. Но ведь это тоже было не более чем наше предположение. Ключ мог оказаться от чего угодно.
Я остановила машину за квартал от нужного дома. Остальной путь мы проделали пешком. Не стоило афишировать свой автомобильный номер перед возможными свидетелями. Правда, я надеялась, что таковых окажется не слишком много — ведь основная масса жильцов еще не вернулась с работы.
В подъезд мы вошли незамеченными. На площадке первого этажа было тихо и сумрачно. Мы постояли, прислушиваясь. За дверью четвертой квартиры тоже не раздавалось ни звука.
Все-таки предварительно мы позвонили — безрезультатно. Тогда я торжественно вручила Виктору ключ. Он взял его и безо всяких усилий вставил в замочную скважину. Не успели мы и глазом моргнуть, как ключ дважды повернулся в замке, и дверь бесшумно открылась.
Виктор проскользнул в прихожую, быстро осмотрелся и сделал нам знак рукой. Мы тоже вошли в квартиру и прикрыли за собой дверь. После этого мы очутились почти в полной темноте — только из кухни просачивался мутный свет. Я вспомнила, что все шторы в квартире плотно задернуты.
Виктор неслышным шагом двинулся вперед и поочередно заглянул в ванную, на кухню и в комнату.
Только убедившись, что квартира пуста, он разрешил нам пройти дальше.
Лора буквально ворвалась в комнату, едва не сбив меня с ног. Остановившись посреди полутемного помещения, она взволнованно озиралась по сторонам, будто надеялась тут же увидеть милого друга.
Но друга здесь не было. В углу стояла старая кровать, аккуратно застланная, рядом у окна — стол без скатерти и потертый стул. Кроме механического будильника, давно остановившегося, на столе ничего не было. Еще в комнате имелись платяной шкаф — слегка перекошенный, с поцарапанными дверцами — да книжная полка с двумя десятками книг.
Литература, которой пользовался хозяин квартиры, была посвящена одной-единственной теме — боевому оружию, включая сюда взрывчатые вещества. Тут была даже «Поваренная книга анархиста» — настольное пособие террориста-любителя.
— Ничего не трогать! — внушительно сказал Виктор.
Он строго посмотрел на нас, вытащил из кармана платок и ушел на кухню. Было слышно, как он возится там, заглядывая во все углы. Я взяла Лору под руку, и мы тоже перешли на кухню.
Лора выглядела разочарованной. Не обнаружив Крота дома, она совсем упала духом. Манипуляции, которые проводил Виктор, осматривая кухню, оставили ее совершенно равнодушной.
Кухня у Крота выглядела почти столь же аскетично, как и жилая комната. Простенький холодильник, мирно гудящий в углу, нехитрый набор посуды, обеденный стол, вытертый до блеска, и два табурета. Оживлял пейзаж лишь ряд пустых водочных бутылок, аккуратно выстроенных вдоль стены, и видеодвойка, стоявшая на широком подоконнике, покрытая густым слоем пыли. Здесь же горкой лежали десятка два кассет в простых коробках без надписей — на их корешках я рассмотрела только какие-то непонятные закорючки, сделанные простым карандашом.
