Мила Бояджиева - Лабиринты надежд
— Тогда мы оба в полной жопе. У меня других способов подобраться к слиткам и изъять их нет. У тебя же нет других способов проверить меня. Согласись — тысяча баксов — не капитал. Скромная плата за надежду. Но… Он зашептал мне в ухо. — Я посылал аквалангистов в пещеру. Там что-то действительно припрятано в стальных контейнерах. Не мог же я предложить ребятам проверить… Сказал: фашистский архив, под опекой КГБ. Больше туда, думаю, не полезут. А вот что в пещере на самом деле — вопрос. Только маленький. Потому что все сходится! Все! — Приступивший к трапезе Арчи оторвал от тарелки задумчивый взгляд. — В этом человеке была какая-то сумасшедшинка. Может, пил много, может, наследственность плохая. Да будет ему земля пухом…
— Убил? — мрачно взглянул на Арчи Сид.
— Ты меня, вижу, за монстра держишь. Насмотрелся триллеров. Зачем мне трупы? Арчи Гудвин — охотник за сокровищами. Честный игрок. Очень честный шулер, супер-виртуозный пройдоха. У меня заканчивалась советская виза. На ужине после карнавала я сказал мистеру коммунисту: гуд бай, май лав. Раз ты мне не доверяешь, то можешь расстаться с безумными мечтами. У нас имеются другие источники информации насчет перепрятанных слитков. Придется проверить и действовать. Извини, без тебя.
Робби хмыкнул:
— Глубоко копаешь, «археолог». Завтра мы с тобой простимся при торжественных обстоятельствах — я все же твой компаньон. С надеждой на плодотворное сотрудничество. Обменяемся «документами» под звездным небом и в соответствующей обстановке. — Он подмигнул.
На следующий вечер — это был последний день моего визита, мы с Робертом и целой свитой поехали в ресторан «Аул» — самый экзотический уголок в тамошних местах.
Думаю, он хотел сделать мне приятное и не забыл о себе. Рыженькая певичка возбуждала в этом массивном джентльмене с лицом бульдога нежные чувства. А для меня, естественно, на ужин была приглашена Снежина. По-славянски это значит что-то вроде «снежная» или «снежинка». Но девчонка больше смахивала на испанку — заводная хохотушка и вовсе, вовсе неглупая. Я сразу смекнул, что девушка из хорошей семьи и с большими планами на будущее. Но какое будущее в Болгарии? Она вовсю кокетничала со мной, давая при этом понять, что не очень всерьез, в порядке веселого времяпрепровождения…
«Аул» оказался ресторанчиком в местной глуши. Там было сооружено что-то вроде кавказского селения — в зарослях нечто, похожее на вигвамы, внутри грубые деревянные столы. Везде пылали костры и на огне жарилось специально приготовленное мясо. Запах!.. Хм, да… потрясающий запах разносился окрест…
Представь: официанты одеты в национальные костюмы, свернув хвосты бубликами, бегают, ожидая подачки, огромные лохматые псы, потрескивает огонь, а вокруг — южная ночь и покрытые лесом холмы. Там даже кто-то выл. Может, волки, а может, собаки в деревне…
— Представляю. Таких индейских ресторанчиков полно в Штатах. Сплошное кино, экзотика для туристов.
— Но здесь было действительно мрачновато. Дикая страна, дикий народ, варварские обычаи. Только динозавров не хватало и первобытных людей с копьями… Вино, кстати, было отменным. И совсем неплохой коньяк…
— Роскошный ужин на четверых. — Сиду явно не терпелось перейти к финалу истории.
— Если бы! Этот идиот со своей коммунистической солидарностью притащил в «Аул» целую делегацию. Кроме нас прибыл шахматист с русской девушкой Ларой, дочерью их московского министра и, конечно, фотограф, который просто не отлипал от моей Снежины.
— Так болгарка все же стала твоей дамой?
Арчи пожал плечами:
— Похоже было на то. Очевидно, я относился к типу мужчин, которые ей нравились. Ведь плейбойчика-фотографа она, как выяснилось, всерьез не принимала. Да… До сих пор теряюсь в догадках, как могли бы сложиться обстоятельства, если бы не тот жуткий вечер… Мы начали с шампанского русские порядки приема спиртных напитков далеки от условностей — пьют, когда хотят, и что придется. А шампанское как бы обязательный аперитив. Снежине не было ещё и двадцати и она явно не злоупотребляла выпивкой. От вина её черные глазищи разгорелись, смуглый румянец полыхнул на скулах… А как восхитительно она смеялась и что за обольстительный акцент звучал в её английском! Я не мог удержаться, чтобы не коснуться её руки, не сжать пальцы и не заглянуть в глаза. В них не было отвращения…
— Значит, фотограф остался ни с чем?
— Фотограф не отрывался от Лары. Роскошная пышная блондинка классических форм с льняными, до пояса падающими волосами… Она так смотрела на него! Готов поклясться, что красавчик изрядно вскружил голову русской девушке. Она в том году окончила школу и стала студенткой. Слишком юна и строго воспитана, чтобы уметь крутить мужчинами. Будешь старше, поймешь: такие вещи, как неопытность и невинность заметны сразу. Но у этой голубоглазой лапушки и весьма энергичного болгарина наверняка закрутился роман. Поверь моему нюху, мальчик.
— Нормально. — Поставив в мойку пустые тарелки, Сид поинтересовался, Может, сварить кофе?
— Засыпаешь? Извини, столько подробностей вдруг всплыло в памяти. Но я не зря их здесь перетряхиваю. Приглядываюсь ещё раз — вдруг попадется что-то значительное. Пакет с кофе в шкафу. Сделай покрепче.
— Слушаюсь, сэр. Сочиняй дальше, я весь — внимание. — Сид загрузил кофеварку.
— Так вот… Роберт Паламарчук — мой главный объект, пребывал в отличном настроении. Делал мне всяческие знаки: порядок, мол, все идет по плану. А сам вокруг певички Анжелики павлином крутился. И шептал, шептал что-то. У той глаза зеленые, как у кошки, вовсю распахнулись. А в них не радость — удивление. И, кажется, страх. Я ещё подумал, что за странная манера у русских чиновников приручать девушек. Может, он ей про концлагеря рассказывает или мной припугивает? Ведь с таким, как он, шашни разводить можно только под дулом пистолета или за огромные бабки. А их-то у него пока, видать, было не густо… Да… — Арчи задумался. — мы, значит, ворковали с девушками, проводили время, как полагается, а два гостя как бы совсем не у дел остались — директор того лагеря, не помню по имени, и шахматист — совсем молодой, но метящий в чемпионы мира. Поэтому все шефы вокруг него и выкручивались. Парнишка с приветом, зажатый, затравленный какой-то, а глаза задумчивые, отстраненные. Гений. Директор ему что-то заливает, а тот только головой кивает. Лоб огромный, в прыщах, а подбородок маленький, назад вдавленный. Интеллектуал, индивидуум крайне беспомощный в быту и в делах. Я все это краем глаза по-привычке примечаю, а сам — пьянею. От воздуха, от вина — мы уже принялись за коньяк, — от близости Королевы красоты. На ней платьишко легонькое, колокольчиком, расклешенное, едва до колен доходит. Ноги длиннющие, да ещё в золотых туфельках на огромной шпильке. Волосы короной на макушке заверчены… Я, как видишь, ростом не мал, но когда мы встали, даже на носки поднялся — показалось, что едва до плеча своей даме достаю.
— Танцевать пошли?
— Там в отдалении сквозь кусты светилась эстрада, где играл оркестр. Только мы не танцевали. К товарищу Паламарчуку, как персоне известной, подошел человек в белой черкеске и в папахе — это одежда кавказская, как у писателя Толстого обрисовано. С седой бородкой и осанкой Шона О'Коннери. Уважительно что-то заговорил и рукой вокруг повел. Паламарчук обратился к Ларе и та перевела нам всем на английский: шеф ресторана приглашает дорогих гостей совершить памятную прогулку на Черный камень. Так называется верхушка холма прямо над морем, с которой открывается незабываемый вид на окрестности. Дорога удобная и недальняя. К нам, мол, приставят специального проводника, который захватит корзины с бокалами и шампанским. Через пятнадцать минут будем на месте — между землей и небом, там и выпьем и загадаем желание. Черный камень в полнолуние, ровно в полночь все желания исполняет. В соответствии с местным преданием.
Мы неуверенно переглянулись. Уже достаточно отяжелели от съеденного мяса и выпитого. Но, похоже, каждую из парочек привлекла перспектива уединиться в темном лесу, да ещё загадать желание. Сама мисс Решетова прямо засияла, поглядывая на своего болгарина. Товарищ Паламарчук приобнял за голенькие плечи соблазнительную певичку, я вопросительно взглянул на свою девушку.
— Обожаю приключения! — Сказала Снежина. — Здесь был хороший отдых, но очень скучный. Вот если бы нас индейцы или кавказцы похитили!
— Мы находимся в Крыму! Какие кавказцы?! Это все бутафория, девочка, заверил я. — Единственная опасность тебе угрожает от добропорядочного американца. Я не помню, когда так волновался в присутствии женщины…
— Тогда я могу совершенно спокойно забраться на гору — доблестный рыцарь защитит меня от разбойников.
Итак, мы отправились в путь. Смуглый юноша, взвалив на плечо коробку с причиндалами для возлияния на Черном камне, пошел впереди. Орешник и другие густо сплетающиеся деревья образовали тоннель, поднимающийся в гору. Тропинка была, действительно, ровной и утоптанной, словно в парке. Довольно скоро деревья кончились, мы оказались среди виноградников, залитых лунным светом.
