Марина Серова - Главный принцип гадания
– Сколько это может стоить?
– Не знаю, зависит от длительности… может быть, много… может, даже долларов сто…
– Силь ву пле, – я открыла сумку, вытащила первую попавшуюся стодолларовую пачку, перетянутую резиночкой, вытащила из нее заветную бумажку и бросила на стол перед директором.
От этого зрелища у него вспотели очки.
Проводив взглядом пачку денег, отправленную обратно в сумку, директор нажал что-то на столе и взволнованным шепотом произнес:
– Соня, зайди скоренько сюда.
В дверях появилась белокурая особа, возглавлявшая оборону директорских дверей.
– Моя дочь, Соня, – неожиданно представил мне блондинку Яков Абрамович.
Я кивнула головой, а Соня сделала нечто вроде книксена.
– Соня, вот эта замечательная мадам… пардон, мадемуазель Таня, желает срочно поговорить с господином Снегиревым из города Тарасова. Я прошу тебя, Соня, сделай это как можно скорей. – Яков Абрамович старался придать голосу максимум убедительности.
Его труды не пропали даром, Соня, надо отдать ей должное, тонко прочувствовала важность возложенной на нее задачи. Она пискнула:
– Хорошо, папа, – еще раз сделала мне книксен и метнулась к телефонному аппарату, стоявшему на отцовском столе.
Я попросила Соню позвонить на мобильный аппарат Снегирева, с которым он обычно не расставался.
Соня долго нажимала кнопки телефона, с кем-то разговаривала и наконец протянула мне трубку.
Пока я слушала длинные гудки, Соня и Яков Абрамович деликатно вышли из кабинета.
– Алло, – наконец раздался в трубке знакомый грустный голос.
– Здравствуй, Игорь Семенович.
Секундное замешательство, а затем неуверенный вопрос:
– Кто это? Таня, это ты?
– Я.
– Таня, дорогая! Куда ты пропала! Я с ног сбился! Где ты?
– Игорь, я оказалась в чрезвычайно сложной ситуации. Мне нужна твоя помощь. Вопрос жизни и смерти.
– Таня, ты меня пугаешь! Где ты? Хотя, что это я. Таня, говори, что я должен сделать?
– Слушай меня внимательно. Во-первых, о том, что я тебе звонила, не должен знать ни один человек, кроме капитана Кирсанова, ты его знаешь. Понял?
– Понял, капитан Кирсанов.
– Позвонишь по телефону… – я продиктовала Снегиреву номер для связи с Кирсановым, – и скажешь, чтобы он сам тебя нашел, строго конфиденциально. Понял?
– Как это, конфиденциально?
– Он знает, как, он за это деньги получает. Ты так скажи и все. Он сам тебя найдет, ты только не прячься особенно. Понял?
– Понял.
– Во-вторых, когда он тебя найдет, скажешь, что меня похитил Фалин, но я удрала. Понял?
– Кто такой Фалин? – спросил Снегирев с угрозой в голосе.
– Неважно, он знает. Еще скажешь, что у меня о Фалине много информации, он в дерьме по уши. Понял?
– Понял, Фалин в дерьме. Чего не понять?
– Тогда пошли дальше.
– Пошли.
– Дальше скажешь, что у меня есть веские основания полагать, что люди Фалина считают меня погибшей. Понял?
– Понял.
– Поэтому они в ближайшее время дергаться не будут. Понял?
– Понял.
– Теперь информация для вас обоих: я в данный момент нахожусь в городе Джезказгане, в конторе местного филиала фирмы «Трансазия» без документов.
– Господи, как ты туда попала?
– Не телефонный разговор. Поскольку я здесь без документов, да к тому же инкогнито, мне нужна помощь.
– Я сейчас же вылетаю к тебе…
– Подожди, Игорь, не горячись. Сначала поговори с Кирсановым. Вы вместе решите, что делать.
– Хорошо, позови к телефону Берковича.
– Кто это?
– Тамошний директор, забыл, как его по имени…
– Яков Абрамович.
– Ага, спасибо. Далеко он там?
– За дверью, сейчас позову.
Я положила трубку, подошла к двери и выглянула наружу.
Яков Абрамович сидел на стуле, положив руки на колени, как пай-мальчик. Больше никого в комнате не было. Беркович соблюдал конфиденциальность.
– Яков Абрамыч, вас просят к телефону.
– Игорь Семенович? – радостно, как будто сбылась его многолетняя мечта, воскликнул он, срываясь с места.
Далее я могла слышать только взволнованный фальцет Берковича.
– Доброго здравия, Игорь Семенович!.. Спасибо, Игорь Семенович, вашими молитвами… Да, Игорь Семенович. Конечно, Игорь Семенович.
Долгая пауза, в течение которой глаза Берковича постепенно округлялись, увеличиваясь при этом в диаметре. В конце концов они почти сравнялись размерами с линзами его очков.
– Все сделаем, Игорь Семенович! Мы и так… с мадам Татьяной, ой, простите, мадемуазель… Что? Нет, это я не вам! Мы с ней душа в душу… Что? Нет, я не в этом смысле… Нет! Нет! Звонить в Алма-Ату не надо, мы сами все решим. Спасибо, Игорь Семенович, до свидания, ждем вашего приезда! Передаю трубку, Игорь Семенович.
Беркович двумя руками протянул мне трубку.
– Таня, Беркович все устроит, не волнуйся. Я всю их «Трансазию» могу по миру пустить, если захочу. Они это знают. Ты с ними держись поуверенней. Я ему сказал, чтобы с тобой обращались, как со мной. А я на днях все равно приеду. Мне в те края по делу надо.
– Хорошо, Игорь, мне очень приятна твоя забота. Но, главное, не забудь то, что я тебе сказала. Звони прямо сейчас, не теряй времени.
– Хорошо, дорогая, звоню немедленно.
– Тогда, до свидания.
– До скорого свидания, – закончил разговор Снегирев с ударением на слове «скорого».
Глава 10
Беркович не подвел фирму «Трансазия»: устроили меня вполне прилично, в роскошно меблированной пустующей квартире его приятеля, который, по словам Берковича, уехал в Израиль, а ему поручил продать квартиру со всем содержимым.
Из квартиры я решила не выходить, пока не получу известий от Кирсанова, благо стараниями Берковича недостатка съестных припасов я не ощущала.
Сутки я отсыпалась на широченной кровати и приводила себя в порядок.
Вторые сутки я читала и смотрела телевизор.
На третьи – я готова была кидаться на стены.
На четвертые – раздался условный звонок в дверь. Этот звонок знали только Яков Абрамович и его дочь. Я сняла цепочку и открыла дверь.
На пороге с букетом цветов возник Снегирев собственной персоной. Пришлось бросится ему на шею. При этом обнаружилось, что за его спиной стоит Кирсанов. Его тоже пришлось обнять, чтобы не обидеть. Тут же выяснилось, что за ним находится Беркович с большой сумкой в руках. Обнимать Берковича я не стала. Довольно с него, если Снегирев не пустит по миру их фирму.
Пока мы радовались встрече, деловитый директор «Трансазии» разгружал свою сумку, набитую выпивкой и деликатесами. Окончив разгрузку, он заявил:
– Дамы и господа, я знаю, что вам необходимо о многом поговорить по секрету, поэтому я покидаю вас. Если вам что-нибудь понадобится, вы знаете, как меня найти.
Благодушный Снегирев одобрительно похлопал его по плечу:
– Спасибо, Яков Абрамович, я вижу, что ты постарался на совесть, – при этом он вопросительно посмотрел на меня. Я едва заметно утвердительно кивнула головой.
Это был тот редкий случай, когда от кивка моей головы зависела судьба транснациональной корпорации.
Последним одобрительным шлепком Снегирев развернул Берковича к выходу, подтвердив напоследок:
– Молодец, Яков Абрамыч, Россия тебя не забудет.
После ухода Берковича мы сели за стол, выпили по бокалу шампанского, и Кирсанов лаконично предложил:
– Ну, Танюха, излагай.
И я стала излагать, ничего не скрывая.
Ну, почти ничего. Я просто не конкретизировала некоторые количественые параметры. А если быть совсем честной, я не уточнила сумму денег, экспроприированную мной в десятом вагоне, и размер члена Руслана. И без того впечатление было произведено потрясающее.
Причем, насколько я заметила, на каждого из моих слушателей наибольшее впечатление произвели разные эпизоды моей одиссеи.
У Снегирева наиболее бурную реакцию вызвало описание того, что вытворял со мной Руслан. Он даже вскочил и нехорошо выругался. А потом уселся мрачнее тучи и выпил полфужера коньяка.
На Кирсанова же большее впечатление произвело, напротив, то, что я сделала с Русланом. Он даже схватился за голову и простонал:
– Господи, зачем я только тебя слушаю? Как порядочный милиционер, я должен надеть на тебя наручники, – и выпил, в свою очередь, полфужера коньяка.
Снегирев, наоборот, после этого эпизода повеселел и выпил вместе с Кирсановым.
Выслушав рассказ про Розу, украденную и сожженную машину и избитого милиционера, Кирсанов заявил, что это не его случай и что на меня надо надеть не наручники, а смирительную рубашку. Но коньяка себе и Снегиреву все равно налил.
Дальнейший мой рассказ обоими слушателями воспринимался уже спокойнее. Я полагаю, что благотворную роль тут сыграл коньяк.
Коньяк был хороший, французский.
Фирма «Трансазия», видимо, не хотела менять название на «Трансмир».
* * *После окончания моего повествования наступил черед Кирсанова:
– Теперь, после твоего рассказа, многое становится ясным. Всего я вам, конечно, рассказать не могу, но кое-что – просто вынужден. Самое главное, Татьяна, тебе придется перейти в подполье. Кстати, необходимо обдумать, как это сделать технически.
