Дарья Булатникова - Тайна замка Расселл

— Дорогая леди Ариана, сколько дней проспал мой друг? Не рассчитали дозу? Или наоборот, он проснулся слишком рано?

Равнодушие Арианы испарилось, зато лицо окаменело, словно она мгновенно превратилась в живую мраморную скульптуру.

— Не трудитесь, янки, все равно вы ничего не докажете.

— Приятно, что меня понимают с первого слова, а не пытаются разыгрывать святую невинность, как ваш отец. Да, доказать трудно, только и не нужно. Я не официальный дознаватель, позже приедет полиция, ей и доказывать. А я просто поделюсь с констеблем своими наблюдениями. Итак, Дэвид спал, убаюканный мощной дозой снотворного. Думаю, он спал сутки, хотя все могло быть сделано и за одну ночь. Это несущественно. Главное, чтобы он не слышал и не догадывался, что делал в это время его драгоценный патрон мессир Салливан.

— Можете болтать сколько вам угодно, я не желаю больше слушать.

— Не слушайте, можете даже уйти, ведь я рассказываю все только Дэвиду, а вы здесь вместо греческого хора для комментариев событий. Я и без вас знаю и сюжет, и фабулу всей этой истории. Но вы не уйдете. У вас не тот характер. Скажите, Ариана, а вы любите, чтобы вас приковывали наручниками в постели?

Расселл вскочил на ноги, а леди Ариана еще сильнее побледнела. Дэвид с испугом покосился на друга — не зашел ли тот слишком далеко, — но Майкл безмятежно улыбался.

Вдруг в наступившей напряженной тишине раздался звонкий переливчатый смех. Смеялась леди Грейс. Искренне, почти до слез, и очень заразительно, как китайский хохотунчик. Через несколько секунд к ней присоединился Майкл, потом Дэвид и последней — сама Ариана. Лишь лорд Расселл стоял молча, по скулам перекатывались желваки. Впрочем, смех прекратился так же внезапно, как вспыхнул.

— Рад, что вы не потеряли чувства юмора, оно вам еще понадобится. А мне не давали покоя эти самые картены Нострадамуса. Значит, повторим домашнее задание еще раз. Мессир Салливан звонит своему безвременно ушедшему другу и назначает свидание, для того, чтобы поглазеть на средневековые записки еще одного сумасшедшего по имени Нострадамус. Так, Дэви?

— Что ты говоришь! Катрены Нострадамуса — бесценное сокровище! Это открытие, переворот в исторической и многих других науках. Сумасшедший… Как у тебя язык повернулся?

— Извини, старина. Но ты произнес ключевое слово — бесценные. У них что, даже нет цены?

— Ну что ты, это просто выражение такое ходовое. А цена есть и, думаю, немалая, Если их выставить на продажу, найдется немало желающих купить за большие деньги.

— Спасибо, Дэви. Я вот часто в своих рассуждениях обращался к этим катренам — есть они или их нет вообще? Иногда склонялся к одному ответу, потом к другому, пока… А что может быть в этих катренах, почему они такие ценные, что полмира за ними охотится?

— Считается, что в них Нострадамус предсказал точные даты некоторых событий. В других своих записках он выражается туманно, порой противоречиво, а здесь — точные даты и координаты. Представляешь, узнать такое! Это же…

— Понял. Вот сидим мы здесь, разговариваем, а в катренах уже об этом написано.

— Ну что ты, Майк, разве стал бы Нострадамус писать о таком мелком событии?

— Не спеши, Дэви, кто знает… Но вернемся к нашим баранам, то есть к почтенному семейству лорда Расселла. Насколько я понял, мессир сказал, что лорд недавно купил эти самые катрены, не так ли?

— Да, я купил эти документы, но не знал, подлинные они или нет…

— Значит, купил. Хорошо. И сколько же вы за них заплатили, мистер?

— Это вас не касается. Вы же сами сказали, что документы бесценные.

— Правильно, но, как выяснилось, цена все-таки есть. Меня сейчас занимает не вопрос их истинной цены, а сколько вы за них заплатили. Неужели украли?

Лорд опять сверкнул глазами.

— Двенадцать тысяч фунтов. Вас устраивает?

— Вполне. Но вот что занятно. Посмотрите, вот копии счетов из вашего банка. Не спрашивайте, откуда я их взял! Где здесь числится такая сумма? У вас вообще почти ничего нет, не только двенадцати тысяч фунтов. Где вы купили катрены? Не хотите отвечать — не надо. Это тоже несущественно, так как они были у вас всегда! Они хранились в этом замке сотни лет в целости и сохранности, ждали своего исследователя, пока не попали к вам в руки. Они ваши, насколько интеллектуальная собственность может принадлежать другому. Но и другой факт не стоит игнорировать — вы практически нищий. Хотя периодически на ваших счетах возникали крупные суммы, но… куда-то исчезали.

Вот вы и стали устраивать в своем доме экскурсии для любителей привидений и прочей нечисти, а ваша дочь и леди Грейс вам охотно помогали. Ариана — из-за денег, так как другого способа их зарабатывать у вас не было, а леди Грейс — из любви к искусству. Согласитесь, что стриптиз для избранной публики в старинном замке — это вовсе не то же, что где-нибудь в ночном клубе.

Теперь о Салливане. Дэвид, ты кажется, говорил, что мессир увидел то, что ему не надо было видеть? И что же это, по твоему?

— Не знаю, может, как кто-то убил мистера Томпсона?

— Может быть, но скорее другое. Он увидел катрены! Старый мистик не верил лорду, пока не убедился, что они подлинные! Но это была тайна, поэтому он никак не отреагировал на историю о смерти незабвенного лорда Расселла. Он ждал, пока ты, ненужный свидетель, не уснешь, чтобы пойти и рассмотреть эти бесценные манускрипты.

— А откуда взялся мистер Томпсон?

— Хороший вопрос. Откуда взялся таинственный мистер? Впрочем, не такой уж он и таинственный. Дворецкий Джордж по приказу своего хозяина сказал, что Томпсон якобы приезжал налаживать всякие иллюзионные машины, но мистер Томпсон работал на твоего дядю Томаса и вовсе не был механиком. Твой дядя сказал, что мистер Томпсон приехал, чтобы присутствовать при экспертизе! На свое несчастье…

— Хорошо, мессир понял, что катрены подлинные — и что?

— А об этом спроси у Расселла.

— Да, катрены подлинные и они мои, что с того?

— О, многое, мистер, многое. Дэви, помнишь библиотеку с муляжами вместо книг? Когда я ее увидел, тогда и понял, что катрены, если они существуют, должны быть подлинными. И что их ждет участь исчезнувших книг.

Майкл снова стал листать бумаги.

— Взгляните, мистер Расселл, вот распечатки продаж с аукциона «Сотбис» старинных манускриптов, книг, картин от неизвестного владельца. Не кажется ли вам это знакомым?

— Не понимаю, о чем вы.

— Понимаете. Даты продаж и появление на ваших счетах кругленьких сумм совпадают. Вы продали семейные реликвии, собранные вашими предками за сотни лет. Зачем?

Даже ваш слуга возненавидел вас за это меркантильное предательство, ведь так, Эйб?

— Вы правы, сэр. Мистер Теодор недостоин имени лордов Расселлов.

— Ладно, оставим в стороне моральную сторону дела, но ведь этих денег вам хватило бы на безбедную жизнь надолго. А где деньги? Вы их проиграли! Представляешь, Дэвид, ему показалось мало денег за проданных предков, он решил, что может заработать еще больше, и начал играть.

— На скачках?

— Что ты, Дэви, такие суммы на скачках надо проигрывать долгие годы. Он играл на бирже! А кто ему помогал?

— Думаю, мой дядя.

— Верно. Он же служил посредником при продаже книг и картин. И я его понимаю — он получил немалые комиссионные. Нормальный бизнес.

— А как же все эти картины и портрет жены?

— Подделки. Хорошие, правда, но подделки. Ведь так, леди Грейс?

— Вы правы, Майкл. Я не смогла ему простить продажу портрета матери.

— И потому вы его вытаскивали из подвала и вешали на стену? Чтобы досадить лорду, который думал, что вы не заметили подделку?

— Да, мне хотелось, чтобы он всегда помнил, что предал мою мать дважды — когда вынудил ее бежать из этого дома и когда продал ее портрет.

Дэвид ошалело смотрел то на леди Грейс, то на лорда, который сжал губы и всем своим видом старался показать, что все происходящее не имеет к нему никакого отношения. Дэвид умоляюще взглянул на Ариану.

— Леди Ариана, ведь вы сказали, что ваша мать сбежала с летчиком, оставив безутешным отца, и что он не знает ничего ни о ней, ни о ее дочери, то есть о вас, леди Грейс?

— Ложь, дорогой Дэви, обыкновенная ложь. Возможно, какое-то время лорд и не знал ничего о своей жене, которую он любил, как бы это сказать помягче… несколько странной любовью. Он ее… истязал, что ли. Сейчас это стало модным и называется садомазохизм… Правда, такие штучки нравились только самому лорду, но никак не бедной женщине. Взгляните-ка на этот портрет, который леди Грейс, неосторожно или нарочно, оставила в компьютере Дерека. Кто это?

— Дядя Томас!

— Мой отец!

Дэвид и леди Грейс уставились друг на друга. Майкл, улыбаясь, наблюдал за их изумлением.

— Да, Дэви, надо бы получше знать своих родственников. Леди Грейс твоя кузина. Просто она всю жизнь провела за границей, и ты не догадывался о ее существовании. Взгляни-ка на знаки различия. Видишь, твой дядя Том и есть тот самый загадочный летчик, в которого влюбилась бывшая жена лорда.