Александр Хабаров - Россия ментовская
Перечисленные обер-полицмейстеры вели спокойный образ жизни и не увлекались никакими реформами, хотя, конечно, не могли не видеть многочисленных недочетов и в полицейском благосостоянии города, и в нравах подведомственной им полиции. Город был пылен и грязен, мостовые были из рук вон плохи, тротуары невозможны, улицы не убирались и не подметались и т, д. Полиция же брала, брала самым открытым и, казалось, узаконенным образом взятки. Как в древние времена "кормлений" княжеских наместников и волостелей, полицейским чинам, начиная от частного пристава и кончая последним паспортистом, прописывавшим в квартале паспорта, домовладельцы посылали с дворниками два раза в году на праздники Рождества Христова и Пасхи конверты со вложением разных сумм денег, смотря по должности берущего и по доходности дома или по степени состоятельности домовладельца. В большей степени были обложены такими сборами торговые, промышленные заведения, трактиры, гостиницы и пр. В расходных домовых книгах можно было встретить, кроме того, такие записи: "Частному приставу в день его именин" и т, д.
Без таких поборов совершенно немыслимо было представить себе полицейского чина того времени, до того веками укорененная взятка была в нравах полиции. Перемены, произведенные в начале 1880 годов с учреждением участковых приставов, с уничтожением квартальных и с заведением околоточных, не изменили сути дела: участковые пристава и околоточные надзиратели с честью продолжали традиции предков. Впрочем, к восполнению скудного жалованья поборами с обывателей приводила сама сила вещей, потому на эти поборы и начальство, и обыватели смотрели снисходительно. Околоточный получал жалованье 50 рублей в месяц, но должен был носить в приличном виде форменное платье, без заплат и без потертых локтей, и это уже одно стоило недешево.
Всей этой полицейской патриархальности разом был положен конец с появлением в Москве обер-полицмейстера А. А. Власовского, назначенного на этот пост одновременно с назначением великого князя Сергея Александровича генерал-губернатором. До того он служил полицмейстером в Риге и обратил на себя внимание своими выдающимися полицейскими талантами. Действительно, это был выдающийся талант, можно сказать, виртуоз в своем деле, большой художник, умевший придать своему делу свою особую красоту, полицейский эстет своего рода. Его нововведения оказались очень прочны. Многое остается до наших дней.
Только что вступив в должность, он энергично повел дело и тотчас же дал почувствовать свою властную руку. Он начал с внешнего порядка в городе. Незаметные прежде постовые городовые, нередко стоявшие у чьихнибудь ворот и проводившие время в добродушных беседах с кухарками и прочей прислугой, поставлены были теперь на перекрестках улиц и должны были на больших улицах руководить и управлять уличным движением. Всякие "праздные разговоры", как выражался Власовский, были им запрещены. На место невзрачных прежних людей в городовые Власовский набирал молодых высоких солдат, выходивших по окончании срока службы в гвардейских полках. Это были силачи и великаны, стоявшие на перекрестках улиц как бы живыми колоннами или столбами.
Заведена была строгая дисциплина. Не только околоточных надзирателей, но и участковых приставов - иные из последних бывали в чине полковника - он ставил в качестве дисциплинарного взыскания также на перекрестках улиц часов на 5 или 6 на дежурство, с которого нельзя было сойти. Молодые околоточные надзиратели нередко склонны были держать себя офицерами и заводили себе широкие офицерские погоны, тогда как должность эта была унтер-офицерского ранга, и должны были носить узенькие погоны. Все эти офицерские стремления были неукоснительно пресечены. Какой-То околоточный в день праздника Рождества Христова зашел к обер-полицмейстеру и расписался у него в книге в числе поздравителей - за это был посажен на 7 суток под арест.
ИЗВОЗЧИКИ
Нельзя себе представить что-либо более разнузданное и безобразное, нежели поведение московских извозчиков на улице. Экипажи стояли обыкновенно на углах улиц, а сами они толпились около экипажей на тротуарах, иногда в не совсем опрятных и рваных синих халатах, мешая движению и отпуская иногда замечания по адресу проходивших. Когда обыватель желал нанять извозчика и раздавался крик: "Извозчик", они быстро вскакивали на козлы и с дикими криками, стоя, погоняя лошадей, неслись необузданной ордой к нанимателю, крикнувшему извозчика. Стон стоял в воздухе от этого дикого крика и ругани, которую ненанятые извозчики посылали вслед счастливцу, которому удалось посадить седока, своему же земляку и приятелю, с которым только что вели самый дружественный разговор. Извозчичья ругань славилась в Москве, и существовало даже выражение: "ругаться по-извозчичьи". При найме извозчика на углу, где они ожидали толпою, они обступали нанимателя и неистово орали, торгуясь и сбивая цены друг у друга. Еще шумнее были эти орды у вокзалов при приходе поездов и у театров при разъездах после спектакля. Еще неукротимее были ломовые извозчики, которых было особенно много в Москве в узле железных дорог, подвозивших и увозивших товары, которые с вокзалов и до вокзалов доставлялись гужевым путем. С грузами ломовые извозчики ехали длинным обозом, не держа интервалов между возами и задерживая движение экипажей и пешеходов, пустые - они неудержимо мчались, грозя немилосердно раздавить и сокрушить все на своем пути.
Все это сразу же прекратилось на другой же почти день по приезде Власовского, начавшего жесточайшим образом подвергать их денежным штрафам или отсидке при полиции. О штрафах этих возвещалось в его знаменитых "приказах" по полиции, которые он ежедневно издавал и которые печатались в издававшейся тогда особой газете "Ведомости московской городской полиции". Приказы были лаконичны, но сильны; например: "Легковой извозчик номер такой-то слез с козел - штрафу 10 рублей", "Оказал ослушание полиции штрафу 25 рублей", "Слез с козел и толпился на тротуаре", "Халат рваный штрафу 5 рублей", "Произнес неуместное замечание - штрафу 15 рублей" и т, д.
Ломовой ехал на невзнузданной лошади - штраф, лошадь с норовом - штраф, ломовой не держал интервала - штраф. Длинная вереница таких взысканий стала публиковаться в приказах. Все стихло. Извозчики смирно и молча сидели на козлах, не смея слезть с них, с унылыми, вытянутыми лицами. Оживленные их голоса и громкая брань замолкли. Наймы у театров и вокзалов происходили без особого шума. Был сразу же наведен полный порядок.
ПОЖАРНАЯ КОМАНДА
Была преобразована и доведена до высокой степени пожарная команда, которой Власовский особенно усердно занялся. Были выписаны из-за границы паровые машины, заведены складные высокие лестницы, всякие другие усовершенствованные пожарные инструменты. Люди хорошо одеты. В особенности большое внимание было обращено на лошадей для пожарных обозов, Власовский был вообще большой любитель лошадей. Для частей молодые резвые лошади были подобраны строго по мастям: Пречистенская часть выезжала на вороных лошадях, Арбатская - на буланых и т, д. Подбором этим занимался он сам лично. У моего отца была тогда пара темно-серых молодых лошадей. В один прекрасный день околоточный передает нам просьбу "полковника" показать ему эту пару. К назначенному часу лошади были запряжены и отправлены на Тверской бульвар к дому обер-полицмейстера, где несколько раз должны были проехать мимо его окон, из которых он на них смотрел. К счастью, он нашел их неподходящими, иначе он бы их непременно купил, а нам было бы очень жаль с ними расстаться. Но каким образом он узнал об их существовании, остается тайной. Возможно, конечно, что полиция должна была сообщать ему сведения о подходящих для пожарных частей лошадях. Постоянно он являлся в пожарные части, производил внезапные тревоги и разного рода ученья пожарным командам. Команды эти действительно стали выезжать и являться на пожар с наивозможной тогда быстротой.
Надо припомнить, что тогда еще телефонов не было и о пожарах не извещали по телефону, а пожар должны были замечать дежурные пожарные с "каланчей". При здании каждой пожарной части существовала "каланча" - высокая тонкая башня с высоким шестом. На верхушке башни с устроенного вокруг нее балкона часовые пожарные, обыкновенно двое, неустанно обходя кругом башни, наблюдали окрестности и следили, не загорелось ли где-нибудь, и если замечали огонь, давали звонок вниз и подымали тревогу. Высокий шест на башне заканчивался рогаткой, от обоих рогов которой спускались шнуры. На этих шнурах в случае пожара вывешивались пожарные знаки - черные шары и кресты, а ночью - фонари, каждая часть обозначалась определенным числом шаров и крестов над шарами или под шарами. С постройкой в Москве высоких домов, долго превосходивших высотою пожарные каланчи, последние перестали удовлетворять своему назначению, так как с них нельзя было уже окидывать взглядом горизонта; телефон делал их также ненужными. Выезд пожарных при Власовском стал отличаться своеобразною красотою. Днем можно было любоваться блеском медных пожарных касок и красотою резвых лошадей. Пожарный обоз был тогда гораздо длинней теперешнего. Впереди верхом скакал "вестовой", который расспрашивал о точном месте пожара. Далее ехала большая повозка с людьми, запряженная четверкой с развевающимся знаменем части с изображением ее пожарного знака, затем мчались несколько бочек с водой, запряженные парами: водопроводная сеть не была тогда такой разветвленной, и воду к месту пожара надо было откуда-нибудь подвозить, смотря по месту - из реки, из близлежащего пруда, из бассейна бочками; затем везли также на четверке повозку с лестницами, крюками, баграми, рукавами и прочими снарядами, и, наконец, ехала паровая машина. Бочки и лестницы сияли свежестью окраски, металлические части машины и инструментов были отчищены до яркого блеска.
